Были, однако, в позициях двух послов и точки соприкосновения. Это относится прежде всего к реформаторам в составе польской верхушки. В польских условиях того времени реформаторы представляли собой бывших сталинистов, которые в конце 1956 г. круто поменяли свою линию и начали отстаивать даже более либеральные взгляды, чем Гомулка. В отличие от «догматиков», слепо приверженных советской модели социализма, реформаторы много рассуждали о польской специфике и выражали полную поддержку Гомулке. Тем не менее, будучи в прошлом его гонителями, они не вызывали доверия первого секретаря и постепенно отодвигались от власти. Как видим из беседы дипломатов, советский и китайский послы приветствовали такую политику. Самой раздражающей фигурой для обоих послов являлся секретарь ЦК Е. Моравский, ответственный за работу с молодежью, культуру и внешние партийные связи. К примеру, 11 ноября 1958 г. во время той самой беседы, где дипломаты не сошлись во мнениях насчет «догматиков», оба они выразили свое отрицательное отношение к Моравскому. «Ван Бинь-нань назвал Моравского двуличником за то, что последний до VIII пленума ПОРП (в октябре 1956 г. — В. В.) выступал с резкой критикой в адрес В. Гомулки, а после VIII пленума „преобразился“. [Ван Бинь-нань] обвинил его в роспуске Союза польской молодежи, ревизионистском, антинационалистическом (? — В. В.) и антисоветском разгуле польской печати, анархии в культуре, при этом он вспомнил, что продажный польский писатель Хласко получил в свое время премию не без ведома Моравского. Кроме того, по словам Посла, Моравский выступал против смертного приговора Имре Надю». Досталось в том разговоре и неформальному лидеру реформаторов, члену Политбюро Р. Замбровскому, которого Ван Бинь-нань «обвинил в исключении из партии и снятии с работы многих честных старых коммунистов». Все эти выпады не встретили возражений у Абрасимова[178]. В другой беседе, состоявшейся 31 марта 1958 г., послы обсудили положение дел в редакции органа ЦК ПОРП газеты «Трибуна люду». Ван Бинь-нань со слов жены передал Абрасимову мнение сотрудницы газеты А. Сольской (супруги вице-премьера П. Ярошевича), которая якобы заявила, что «в редакции нет необходимости проводить кампанию по чистке партии, так как там нет нежелательных лиц и некого чистить». Абрасимов на это заметил, «что первым таким нежелательным лицом является сам главный редактор Касман». Ван Бинь-нань согласился с ним и добавил, что «супруга Ярошевича естественно находится под влиянием мужа, „который занимает центристские позиции“»[179].
Заметим, кстати, что у реформаторов хватало обвинителей в советском представительстве и без китайского посла. Так, 9 января 1959 г. немало негатива вылил на них глава парторганизации варшавского отделения Союза польских литераторов, заместитель члена ЦК ПОРП Е. Путрамент. Он поделился с Абрасимовым впечатлениями о недавнем съезде Союза, где была подвергнута резкой критике деятельность цензуры. Путрамент «обвинил ответственных товарищей в партии в том, что они занимают примиренческую позицию по отношению к отдельным „гнилым, наносящим вред“ польским писателям, что отсутствие в партии единого мнения о польском литературном творчестве не способствует идейному укреплению рядов литераторов, ослабляет влияние партии в их среде. Путрамент выделил группу Жулкевского, Данилевича (руководители Отдела культуры в ЦК ПОРП. — В. В.) и поддерживающего их Моравского, которая проповедует политику невмешательства в дела польских писателей, надеясь, что они постепенно врастут в социализм»[180]. Солидаризировались в своем отношении к реформаторам также и лица из ближайшего окружения Гомулки. 11 сентября 1959 г. на квартире посла прошла встреча Абрасимова с членами Политбюро З. Клишко и И. Лёга-Совиньским (оба они подверглись репрессиям при Б. Беруте и вернулись во власть вместе с Гомулкой). Клишко поделился с послом мнением, что «наиболее сложным и тяжелым участком продолжают оставаться идеологические вопросы, что лично он и другие члены Политбюро считают нетерпимым положение в польской печати… Он плохо отозвался о газете „Трибуна люду“ и ее редакторе Касмане, заявив, что „это далеко не боевой орган Центрального Комитета партии“. Поддержанный Лёга-Совиньским, Клишко сказал, что Моравский со своими обязанностями по руководству идеологическим фронтом явно не справляется и что время поставить вопрос о создании комиссии из членов Политбюро по руководству вопросами идеологии… Тут же он сообщил, что Моравский в текущем году половину своего отпуска провел в Австрии, и на вторую половину отпуска поехал в Италию, хотя его туда никто не приглашал». Прошелся Клишко и по воспитательной работе с молодежью, которую тоже курировал Моравский. Абрасимов поинтересовался, правда ли, что снятый со своего поста «за ревизионизм» бывший главный редактор теоретического органа ЦК ПОРП журнала «Нове дроги» Р. Вэрфель получил должность секретаря по пропаганде воеводского комитета партии во Вроцлаве, где верховодил другой реформатор — В. Матвин. «Товарищ Клишко ответил, что действительно на днях он узнал, что во время отпуска товарища Гомулки, Клишко и других членов Политбюро Моравский и Мат-вин протащили Верфеля на пост секретаря Воеводского комитета ПОРП, что этим очень возмущался по приезде из отпуска Гомулка, и они намерены пересмотреть на Политбюро это назначение»[181]. Наконец, и сам Гомулка очень четко определил свое отношение к двум противоборствующим группировкам в ЦК на встрече с венгерской партийно-правительственной делегацией в марте 1960 г. (о содержании беседы поведал Абрасимову посол Венгрии Я. Катона 24 марта 1960 г.): «Говоря… о Моравском, Гомулка охарактеризовал его как ревизиониста и как человека, который несет основную ответственность за положение на идеологическом фронте. Гомулка якобы сказал, что в ПОРП была также группа людей, выступавших против КПСС и лично товарища Н. С. Хрущёва, однако теперь и она полностью отошла от своих прежних взглядов»[182].
Под «группой людей» первый секретарь подразумевал, конечно же, «догматиков». Действительно, к 1960 г. они почти сошли со сцены. У власти остались лишь те, кто целиком и полностью принял точку зрения партийного лидера. Но всё же, прежде чем признать свое поражение, «догматики» предприняли попытку донести свои взгляды непосредственно до руководства КПСС, действуя через голову советского посла, который был настроен по отношению к ним явно недоброжелательно. Своим эмиссаром они выбрали главу католической проправительственной организации Товарищество ПАКС Б. Пясецкого. ПАКС, созданный в послевоенные годы, зарекомендовал себя как послушное орудие власти, умело действующее во вред польскому епископату. Опираясь на сплав христианских и социалистических идей, ПАКС неизменно поддерживал все мероприятия партии, направленные против католической иерархии, считая эту иерархию реакционной и антинациональной (поскольку она подчинялась Ватикану). Верхушка ПАКС имела тесные связи с Политбюро ЦК ПОРП. В ходе кризиса 1956 г. ПАКС ориентировался на консервативное крыло ЦК ПОРП, т. е. на тех, кого в скором будущем стали называть догматиками. При этом организация была на хорошем счету у советских дипломатов. Автор информационной справки о ПАКС, составленной для IV Европейского отдела МИД СССР в марте 1960 г., отметил, что «паксовские газеты и журналы были в то время (в 1956 г. — В. В.) одними из немногих, которые не только не печатали откровенно антисоциалистические и антисоветские материалы, но, наоборот, во многих случаях выступали объективно в защиту достижений социалистического строя в стране и основ польско-советской дружбы»[183]. Похвалы от советского дипломата удостоился и Б. Пясецкий, который, по словам автора справки, проявил себя в 1956 г. «как реально мыслящий деятель, здраво оценивающий опасность разнузданной антисоциалистической и антисоветской кампании…»[184]. Не могло не импонировать советской стороне также и то, что «все звенья ПАКС сотрудничают на местах с правлениями Общества польско-советской дружбы, принимая активное участие во всех проводимых этим Обществом мероприятиях. Кружки членов Общества созданы при всех отделениях ПАКС в стране»[185]. Удаление из Политбюро в октябре 1956 г. лидеров консервативного фланга не могло прийтись по душе этой организации. В информационной справке советского посольства говорится: «Оценивая направление и характер общественно-политической деятельности ПАКС после октябрьских событий (1956 г. — В. В.), а также в свете некоторых принципиальных моментов политики руководства ПОРП более позднего времени, необходимо подчеркнуть, что эта деятельность имеет определенные черты своеобразной оппозиции. Это особенно рельефно выступало в течение 1957 года, когда ПАКС резко негативно оценивал многие основные положения „польского пути к социализму“»[186]. Работник советского посольства отметил также, что «линия поведения ПАКС в это время не могла быть приемлема для некоторой части польского руководства, которая расценила ее как сопротивление установкам VIII пленума ЦК ПОРП (в октябре 1956 г. — В. В.). Вот почему определенное время отношение к ПАКС характеризовалось явным недоброжелательством и даже были попытки его ликвидировать»[187]. ПАКС чувствовал себя обманутым. «До 1956 г., — сообщал автор справки, — польское руководство довольно широко использовало различные католические организации и группы, а из них — в первую очередь ПАКС, для укрепления своего влияния на верующих и ослабления позиций католической церкви. Им оказывалась серьезная материальная и организационная поддержка. Деятельность всех этих объединений постоянно направлялась и руководилась соответствующими инстанциями… В настоящее время польское руководство, очевидно, не придает серьезного значения вопросу использования движения прогрессивных католиков…»