Неудивительно, что именно Пясецкого противники Гомулки решили отправить в Москву. У бывших и нынешних членов ЦК из числа «догматиков» шансов выбраться в советскую столицу не было — их бы просто не выпустили из страны. Зато поездка главы религиозной проправительственной организации могла быть обставлена как обмен опытом с советскими товарищами в области взаимодействия власти и церкви.
21 марта 1958 г. Пясецкий встретился с послом Абрасимовым и довольно откровенно поведал о своих намерениях. Вначале он рассказал о том, как его организация пережила кризис 1956 г.: «Наиболее острые атаки на ПАКС начались после того, как в конце 1956 г. была опубликована моя (Пясецкого. — В. В.) статья „Государственный инстинкт“… В то время нашу организацию пытались ликвидировать в идеологической борьбе. Однако этот план ревизионистов провалился и наша организация, выдержав натиск, не только не ослабла, но значительно окрепла. В дальнейшем… начались попытки ликвидации ПАКС путем финансового нажима на наши предприятия и издательства. Эту борьбу нам вести трудно. Однако мы не намерены отступать и пока преодолеваем материальные трудности. В настоящее время атаки на ПАКС идут по этим двум линиям одновременно. В подобном положении находятся и здоровые силы партии…» Сказав о здоровых силах в партии (т. е. о «догматиках»), Пясецкий перешел к сути дела: «Как это ни странно, но эти настоящие коммунисты в Польше вынуждены быть в оппозиции к ряду принципиальных положений политической линии ПОРП и, как это ни странно, устраняются со своих постов и из руководящих партийных органов. В этой связи Б. Пясецкий сказал, что выступление В. Клосевича и некоторых других членов ЦК ПОРП он считает правильным и нужным… их взгляды поддерживаются довольно широкими слоями низового актива». Далее Пясецкий сказал: «Я считаю Польшу кораблем, на котором все говорят и спорят о строительстве социализма, а корабль этот плывет к капиталистическим берегам». Как же изменить такое положение вещей? По мнению Пясецкого, «надо найти формы усиления влияния на польскую общественность со стороны советской общественности с тем, чтобы показать польскому народу, что сейчас надо не дискутировать о социализме, а строить социализм… Это воздействие на первых порах должно осуществляться по линии моральной поддержки всех сил Польши, которые последовательно стоят на позициях строительства социализма. Это касается не только здоровых сил в партии, но и всех общественно-политических организаций… По-моему, — подчеркнул Пясецкий, — это в настоящее время является одной из важнейших задач советской политики в Польше»[189]. Другими словами, Пясецкий настаивал, чтобы Москва сделала ставку на «догматиков» в ущерб Гомулке. Столь же прозрачно Пясецкий поведал и о целях ПАКС как общественно-политической организации: «Мы ставим задачу подменить Демократическую партию (одну из двух „союзнических“ партий, действовавших под эгидой ПОРП. — В. В.)… нашей организацией, которая в соответствующий момент может быть превращена в политическую партию». Абрасимов «выразил несогласие с рядом положений, высказанных Пясецким, и, в частности, с его оценкой внутриполитической обстановки в ПНР в настоящее время. Кроме того, рекомендовал Пясецкому встретиться с товарищем Гомулкой и рассказать ему о деятельности ПАКС и тех преследованиях, которым эта организация подвергается»[190]. Впрочем, посол обещал ходатайствовать перед начальством о помощи в розыске 16-летнего сына Пясецкого, похищенного неизвестными в начале 1957 г. (Очень темное дело, невыясненное до сих пор. Тело сына Б. Пясецкого Богдана со следами насильственной смерти нашли в конце 1958 г.)
Тем не менее Абрасимов дал добро на выезд Пясецкого в Советский Союз формально для ознакомления с методами сотрудничества власти и католической общественности. Первый заместитель министра иностранных дел СССР Н. С. Патоличев также выразил свое согласие, порекомендовав, однако, узнать точку зрения Совета по делам религиозных культов при Совмине СССР. Совет немедленно затребовал характеристику на Пясецкого и членов его делегации, предварительный план поездки и цели ее организаторов, а также мнение польских властей касательно данного визита. Посольство передало требуемые бумаги, ПАКС выслал развернутый план, а вот мнение польских ответственных лиц удалось прояснить лишь после двукратного запроса со стороны Совета (мнение это оказалось положительным). В итоге 27 февраля 1959 г. было вынесено следующее заключение: «Совет по делам религиозных культов рассмотрел материалы, касающиеся приглашения делегации ПАКС в Москву, и находит, что этого делать сейчас не следует по следующим соображениям: во-первых — нельзя обсуждать с Пясецким вопросы, касающиеся внутренней жизни Польши: взаимоотношения между ПОРП и ПАКС, место ПАКС в Польше и др… Очевидно, Пясецкий надеется на то, что его поездка в СССР окажет некоторое влияние на ПОРП в решении интересующих ПАКС вопросов. Вступать в переговоры с Пясецким по этим делам не следует. Во-вторых, вопросы, выдвигаемые Пясецким, касающиеся создания общественно-прогрессивного движения светских католиков в Польше и в других социалистических странах, никто, кажется, в СССР не изучал, и поэтому не выработано еще определенной точки зрения на этот счет… Совет по делам религиозных культов не уверен в том, что товарищ Гомулка, давая согласие на поездку делегации ПАКС в Москву, знал о целях этой поездки»[191].
Таким образом сорвалась попытка «догматиков» заручиться поддержкой советских властей. С этого времени те из них, кто не отказался от борьбы (а таких осталось совсем немного), сделали ставку на Китай и Албанию. Наиболее активный из «догматиков», бывший секретарь Б. Берута К. Мияль, даже бежал в феврале 1966 г. в Албанию, откуда обратился к соотечественникам через «Радио Тирана» с призывом сбросить ярмо сионистов и ревизионистов. Кроме того, Мияль незадолго перед своим бегством создал подпольную Компартию Польши, в которую вовлек несколько бывших высокопоставленных партократов из числа «догматиков». Албанское посольство принялось рассылать от имени этой партии листовки польским чиновникам с резкой критикой Гомулки. Сам Гомулка видел в этих кознях руку китайцев. В мае 1969 г., беседуя с Н. Чаушеску, он прямо заявил: Компартия Польши — это организация, созданная албанцами на китайские деньги, а ее существование — часть подрывной работы, которую КПК ведет по всему миру с целью распространить свои великодержавные интересы[192]. Впрочем, к этому времени «догматики» (за исключением Мияля) сошли со сцены, и деятельность последнего из них выглядела скорее курьезом.
Таким образом, советско-китайское размежевание конца 1950-х гг. имело свое воздействие на взгляды дипломатов двух стран относительно внутриполитического положения в Польше. Разница в подходах руководств СССР и Китая к проблемам строительства социализма, а также позиция Гомулки в этом конфликте отразились на той линии, которую вели советское и китайское посольства применительно к борьбе группировок в ПОРП. Первоначальный скептицизм советской верхушки к новому польскому руководству сменился полным одобрением его курса, основанным на негативном отношении к сталинизму. Китайская же дипломатия, смотревшая с подозрением на процессы «оттепели» в Советском Союзе и Польше, склонна была больше прислушиваться к мнению лиц, осуждавших разрыв со сталинской практикой. В 1960-е гг. это вылилось в открытый конфликт ПОРП с КПК и привело к полной утрате Китаем той популярности, которую он приобрел в Польше в 1956 г.
Клуб Кривого колеса в Варшаве как научно-просветительское сообщество и предтеча оппозиционной организации[193]
Кривое Колесо — это неприметная улочка в самом центре Варшавы, вплотную примыкающая к Рынку Старого Города. В начале 1955 г. здесь возникло сообщество людей, которое позже оформилось в клуб интеллигенции, получивший название по имени улицы. Этому клубу суждено было сыграть значительную роль в процессе демократизации политической жизни в Польше, начавшемся после смерти И. В. Сталина. Он явился одним из первых островков свободной мысли, превратившись в зону притяжения для многих активных общественных деятелей того периода. Клуб Кривого колеса (ККК) долгое время обладал немалым весом в интеллектуальной и культурной жизни Польши. Достаточно сказать, что это было одно из немногих заведений, о собраниях в котором заблаговременно сообщали в прессе (в частности, в еженедельнике «Пшеглёнд культуральный»). «В галерее ККК показывали лучшие образцы современного искусства, театр ККК представлял наиболее интересные постановки европейской прозы, собрания по четвергам были подлинным Гайд-парком столицы», — пишет исследователь этого вопроса Павел Церанка[194]. У истоков клуба стояли супруги Юлиуш и Эва Гажтецкие. В начале 1955 г. они начали устраивать на своей квартире встречи со знакомыми артистами и учеными, обсуждая с ними насущные вопросы культуры. Популярность этих встреч росла, и уже в сентябре того же года основатели «салона» отправили заявление на имя члена Политбюро ЦК ПОРП Я. Бермана и секретаря ЦК Е. Моравского, в котором просили дать санкцию на регистрацию нового сообщества.
В заявлении, в частности, указывалось: «В наиболее общем виде характерной чертой интеллигенции в нынешней Польше является недостаточное воздействие партийной интеллигенции на массы, идейные шатания и низкий уровень политической сознательности, отсутствие отработанных средств политического воспитания интеллигентских масс. <…> Несмотря на то, что партия и правительство немало сделали для воспитания новой интеллигенции Народной Польши, работа в этом направлении остается недостаточной. До сих пор не предпринималось никаких попыток организовать интеллигенцию и провести с ней политико-воспитательную работу, которая способствовала бы коренному преобразованию ее мировоззрения.