Резюмируя, можно сказать, что Клуб Кривого колеса сыграл огромную роль в зарождении и развитии политической оппозиции в ПНР. Начавшись как мероприятие нескольких партийных деятелей, он превратился в полноценную структуру гражданского общества, став одним из немногих мест, где люди разных убеждений имели возможность встречаться и обсуждать интересующие их темы из области политики, культуры и искусства. Связи, налаженные в период существования ККК, сыграли значительную роль в позднейшем возникновении полноценных оппозиционных организаций. Именно Клуб Кривого колеса явился той школой, в которой прививались основы взаимопонимания между представителями различных мировоззрений и закладывался фундамент для объединения всей нонконформистской интеллигенции на базе демократических ценностей и неприятия авторитарной диктатуры. Я. Ю. Липский позднее особо отмечал тот вклад, который внес ККК в выработку общественно-политических взглядов варшавской интеллигенции, ее консолидацию и формирование чувства солидарности[244]. Не отрицали этого и проправительственные историки (например, Б. Фиялковская), по мнению которых, Клуб имел все шансы стать кузницей интеллектуальных кадров партии, но вместо этого явился училищем «кадров контрреволюции»[245].
Литературная оппозиция и «оттепель» в Польше[246]
Война и установление нового строя вызвали огромные опустошения в литературной среде Польши: значительное число писателей и публицистов погибло от рук фашистов либо предпочло остаться за рубежом, протестуя тем самым против прихода к власти коммунистов. В этих условиях тон в литературной жизни страны начали задавать деятели, вступившие в сознательную жизнь на волне общественно-политических преобразований послевоенного времени. Относительная свобода, которой пользовались литераторы в первые годы «народной власти», сменилась в 1949 г. курсом на насаждение соцреализма как единственного метода творчества. Эта политика, встретившая горячее одобрение со стороны молодых активистов «литературного фронта», после смерти И. В. Сталина начала вызывать всё большее разочарование у писателей. Как только был оглашен доклад Н. С. Хрущёва «О культе личности и его последствиях», среди польских литераторов началась сильная активность, сопровождавшаяся масштабной критикой метода социалистического реализма и яростными нападками на цензуру. Прежнее руководство Союза польских литераторов (СПЛ), проводившее сталинский курс в области литературы, было отстранено, председателем Главного правления Союза в декабре 1956 г. был избран известный довоенный поэт А. Слонимский. Его единомышленниками выступали в подавляющем большинстве ортодоксальные марксисты, еще недавно насаждавшие соцреализм: поэты Я. Выка, А. Важик, М. Яструн, Ю. Пшибось, В. Ворошильский, литературовед Я. Котт, философ Л. Колаковский. Теперь все эти люди, согласно данным тогдашнего посла СССР П. Пономаренко, называли соцреализм орудием сталинизма и синонимом политического террора в искусстве. Даже в органе ЦК Польской объединенной рабочей партии (ПОРП) газете «Трибуна люду» 29 ноября 1956 г., в преддверии съезда СПЛ, было признано, что соцреализм обанкротился. На самом же съезде, кроме переизбрания Главного правления, было принято решение о создании независимых групп писателей, которые, по мысли одного из инициаторов этой идеи беспартийного литературоведа А. Сандауэра (поддержанного Л. Колаковским), должны были следовать авангардистским направлениям. Пономаренко сообщал: «Под все эти по существу антинародные и антисоциалистические течения в современной польской культуре ревизиониствующие литературоведы, искусствоведы и театроведы подводят теоретическую базу, заявляя, что это и есть реакция, вызванная сознанием никчемности свойственного русским пуританизма, желанием идти своим путем, реакцией против лакировки и схематизации действительности, творческими поисками нового»[247]. В феврале 1957 г. посол отправил развернутый доклад министру иностранных дел СССР Д. Т. Шепилову под красноречивым названием «О проявлениях ревизионизма в Польше», где досталось не только вышеуказанным личностям, но и еще двум деятелям: преподавательнице Школы общественных наук при ЦК ПОРП культурологу Я. Секерской, которая осмелилась примкнуть к группе «фрондеров», и прозаику-дебютанту М. Хласко, чьи рассказы, по мнению Пономаренко, «отравляют молодежь ядом пессимизма, заражают упадническим духом, сеют неверие в необходимость социалистического строительства»[248].
Воочию столкнуться с крамольными воззрениями польских литераторов гостям из Советского Союза довелось в сентябре 1957 г., когда Польшу посетила делегация Комитета в защиту мира. Среди прочих мероприятий, организованных посольством СССР, значилась и встреча с польскими писателями, причем среди этих писателей оказались как приверженцы соцреализма, так и люди, допускавшие иные направления искусства (например, редакция еженедельника «Нова культура»). Это был едва ли не единственный случай, когда советские дипломаты имели возможность выслушать обе точки зрения. Наиболее боевито среди приглашенных повел себя поэт Ю. Пшибось, который заявил: «Польская литература на современном этапе не может подражать тем путям, какими идет развитие советской литературы». Говоря о «Нове культуре», Пшибось указал, что этот журнал — орган скорее политический, чем литературный. В связи с этим советские гости поинтересовались у членов редколлегии данного журнала Р. Матушевского и А. Мандаляна, стоит ли «Нова культура» на почве соцреализма. Те ответили: «Конечно, но есть нюансы». Какие именно нюансы, они не пояснили. Их оппоненты из консервативного лагеря (Л. Кручковский, Л. Пастернак, С. Р. Добровольский) поспешили донести до сведения советских товарищей, что «союз писателей систематически проводит линию отрыва писателей от общественной жизни, а таких литераторов, которые до 8 пленума (октября 1956 г. — В. В.) были общественно-активны, часто выступали в прессе, Союз писателей игнорирует и отталкивает»[249].
Власть не собиралась мириться с разгулом свободомыслия. В мае 1957 г. на IX пленуме ЦК ПОРП первый секретарь В. Гомулка обстоятельно прошелся по «ревизионизму», назвав его большей опасностью для партии, чем догматизм. Особенно тщательно партийный лидер остановился на взглядах Л. Колаковского, выявив их «вредную» сущность; упомянул также в качестве негативных примеров поэта Ворошильского и публициста Зиманда (речь шла только о политических воззрениях упомянутых лиц). Как следствие, осенью 1957 г. была проведена большая чистка в средствах массовой информации с целью устранения каких бы то ни было отклонений от генеральной линии партии[250]. Едва появившись, был запрещен к изданию журнал «Европа», в редакцию которого входило несколько крупных партийных литераторов (Е. Анджеевский, А. Важик, С. Дыгат, П. Гертц, М. Яструн, Ю. Жулавский и др.). Вследствие этого многие из упомянутых деятелей в знак протеста вышли из партии. Неудачный опыт с «Европой» заставил правящие круги закрыть другие проекты, в частности, инициативу А. Сандауэра и Ю. Пшибося по изданию журнала «Жечь» («Дело»). Пиком кампании по «наведению порядка» в прессе явилось закрытие популярного молодежного еженедельника «По просту» 2 октября 1957 г.
Ужесточение цензурных тисков вызвало такое недовольство в литературных кругах, что по замечанию партийных функционеров, ему поддались даже «товарищи, до сих пор отличавшиеся умеренностью…». В связи с этим Комиссия по культуре при ЦК ПОРП в начале октября 1957 г. направила «наверх» информационную записку, в которой настоятельно советовала «объяснить людям», чем вызвано такое похолодание климата[251]. О сильном недовольстве писательского сообщества действиями цензуры Комиссия по культуре продолжала информировать высокие сферы и позднее[252]. Партийное руководство почло за благо провести встречу партийного актива с представителями литературного сообщества. Недовольство среди марксистских деятелей культуры на время утихло. Возможно, этому способствовало то, что ряду оппозиционеров (Слонимскому, Важику, Яструну, Пшибосю, Анджеевскому, Котту) было предложено войти в состав Совета по культуре и искусству при Совете министров ПНР, причем Слонимский как глава Союза польских литераторов стал его вице-председателем. На состоявшемся 2 декабря 1958 г. заседании варшавского отделения СПЛ, посвященном избранию депутатов на общий съезд Союза, прежние оппозиционеры из числа марксистов (Анджеевский, Гертц, Жулавский и др.) старались умерить страсти, разгоревшиеся по поводу вмешательства цензуры в издательский процесс, а Слонимский заявил, что у Главного правления нет претензий к цензорам. Впрочем, представители партийных органов, присутствовавшие на заседании, отметили и другую деталь: среди писателей — как членов ПОРП, так и беспартийных — налицо было неприязненное отношение к главным выразителям воли партии в СПЛ — писателям Е. Путраменту и Л. Кручковскому. «Выборы показали, — с беспокойством констатировали авторы отчета, — что группа „Европы“ сохранила политическое влияние, хотя сейчас настроена на компромисс с партийным руководством»[253]. Общий съезд СПЛ, состоявшийся во Вроцлаве 15–16 декабря 1958 г., показал, насколько ошибочным было это утверждение. Главным вопросом, обсуждавшимся на съезде, вновь стала деятельность цензуры. А. Слонимский во вступительной речи заявил, что работа этого органа превратилась в одно из характерных явлений литературной жизни Польши последнего периода. С жесткими речами выступили М. Яструн, П. Гертц, Я. Котт. Очень много о произволе цензуры говорил фельетонист светского католического издания «Тыгодник повшехны» С. Киселевский, который, кроме того, выдвинул проект резолюции, в котором требовал ясного определения полномочий Управления по контролю за прессой, публикациями и зрелищами