олица, по свидетельству посла Аристова, рекомендовала примасу Вышиньскому воздержаться от зачитывания обращения. В итоге конференция епископата отменила свою акцию, но тем не менее направила в Управление по делам вероисповеданий свой протест[539].
Причину такой уступчивости иерархов советская сторона видела в «нарушении единства польской церкви», а также в «некоторой демократизации» в самом приходе, где нередко возникают противоречия во взглядах служителей культа на многочисленные рекомендации и директивы епископата. Вот почему в марте 1968 г. не было выразительной поддержки студентов со стороны церкви. Этим можно объяснить также отказ Вышиньского от своего первоначального плана проведения по всей стране 16 августа 1970 г. антисоциалистической акции под названием «Чудо над Вислой»… Вместе с тем увеличилось количество случаев нелегального строительства церковных объектов в соответствии с предложениями кардинала Вышиньского, который 24 мая 1969 г. по случаю посвящения нелегальной каплицы [часовни — В. В.] в Зброши Великой (Варшавское воеводство) говорил: «А так как мы еще просим, значит, доверяем, значит, не хотим поступать самовольно. Мы желаем уважать правила государства, но они могут быть вредными для граждан. Раз просим, то ждем ответа на просьбу. А если наши просьбы и естественные требования не будут выслушаны, скажем — больше нужно слушать Бога, а не людей»[540].
4 декабря 1970 г. конференция епископата приняла решение обратиться к соотечественникам с посланием в связи с ухудшающейся демографической ситуацией в стране. Одной из причин такого положения дел иерархия считала разрешение на аборты. Послание, озаглавленное «В защиту нации, чье существование поставлено под угрозу», должно было зачитываться с амвонов 27 декабря. Власти вновь негативно отреагировали на намерения епископата, поскольку ими было запланировано на 13 декабря 1970 г. резкое повышение цен на ряд товаров широкого потребления. Партийно-государственный аппарат ожидал в связи с этим всплеска общественного недовольства. Понятно, что в такой ситуации пастырское послание явилось для правящей элиты дополнительным источником беспокойства. Поэтому Служба безопасности МВД предприняла ряд профилактических действий, чтобы не допустить зачитывания послания, однако Главный совет епископата 13 декабря подтвердил свое решение[541].
Вечером 12 декабря, в субботу, по телевидению было объявлено о повышении цен. Уже на следующий день примас Вышиньский, находясь в Лодзи на торжествах, посвященных 50-летию епархии, в своей проповеди призвал власти «не лишать людей последней тряпки и последней коровы»[542]. 14 декабря вспыхнул бунт в Гданьске, перекинувшийся вскоре на соседние города. Произошли серьезные столкновения с милицией, закончившиеся гибелью нескольких десятков человек. В Гданьск, Гдыню и Щецин вошли войска, в том числе бронетехника[543]. Положение было настолько серьезно, что Политбюро вынуждено было отправить в отставку В. Гомулку вместе с рядом его соратников. На заседании партийной верхушки 19 декабря звучали даже опасения советской интервенции[544].
В тот же день Главный совет епископата, собравшись вновь (и еще не зная о смене в высшем эшелоне власти), постановил отозвать пастырское послание о вырождении нации, так как оно могло вызвать самые печальные последствия — как для церкви, так и для всей страны[545]. Причину сдержанности костела озвучил кардинал Вышиньский на заседании Главного совета епископата 29 декабря 1970 г.: «То, что случилось на Побережье, могло повториться в Лодзи, Варшаве, Кракове, везде. Какая сложилась бы в этом случае ситуация и как бы поступило правительство? Были бы приведены в движение воинские части, собранные у польско-чешской границы или возле Щецина? И если бы эти формирования вошли, они бы потом ушли или нет? Особенно немцы — из Щецина. Кто влиял бы на всё это — неизвестно»[546]. Примас полагал, что народ, имевший за плечами столь тяжкую историю, не имел права рисковать. Еще живы были воспоминания о подавленных движениях в Венгрии и Чехословакии. То же самое, по мнению церковных властей, могло случиться и с Польшей, если бы события вышли из-под контроля. IV департамент МВД, занимавшийся отношениями с церковью, также отмечал (в своей информации для нового партийного лидера Э. Герека от 24 декабря 1970 г.), что епископат думал прежде всего об успокоении общества, и потому с удовлетворением воспринял смену главы партии[547].
Как сообщал позже, в марте 1971 г., вице-консул в Гданьске Ю. Трофимов, «народная власть, понимая вред письма, сделала всё, чтобы сорвать его читку. Вышиньский же не пошел на обострение отношений с государственными властями, понимая, что открытое выступление церкви на стороне участников декабрьских демонстраций поставило бы костел в положение враждебной организации, действующей против государственного строя. Кроме того, Вышиньский понимал, что власти до конца контролировали положение и имели у себя силы для наведения порядка. Костельное руководство понимало также, что могло дойти до акции введения союзнических войск в Польше по примеру Чехословакии, и тогда на костел обрушилась бы волна репрессий и преследований, что в итоге могло привести к значительному ослаблению церкви. Епископат ожидал смены в руководстве партии и, независимо от этого, хотел сохранить видимость лояльного отношений к государству. Во всех случаях костел готовил требования к ослаблению государственной власти, чтобы в итоге укрепиться»[548]. Характерно, что кто-то из адресатов Трофимова поставил большой знак вопроса напротив его слов о возможности введения сил ОВД в страну. Это показывает, насколько по разному оценивали намерения советской стороны в Польше и в СССР.
Не подчинился решению об отзыве письма лишь наиболее радикальный из иерархов — пшемысльский епископ И. Токарчук (сам — член Главного совета), который все-таки зачитал послание, но призвал народ к спокойствию[549]. Приходские священники на Побережье, ставшем основным очагом движения протеста, также убеждали народ сохранять спокойствие, причем происходило это как по их собственной инициативе, так и по настоянию высших иерархов (например, гданьского епископа Э. Новицкого), к которым с подобной просьбой обратились местные власти[550]. То же самое повторилось в январе, когда по Щецину прокатилась вторая волна стачек. По заявлению щецинского отделения Управления по делам вероисповеданий, «множество священников по собственной инициативе выступило с амвонов с призывом к спокойствию и порядку. Содержание этих выступлений было настолько неожиданным для людей, что по адресу некоторых священников раздавались обвинения, будто они — коммунисты»[551].
Всё это, однако, не означало, что костел подчинился воле властей. Напротив, церковь дистанцировалась от кампании в прессе по очернению участников акций протеста. Гданьский епископ Новицкий, например, не стал осуждать забастовщиков и объявил 20 декабря днем памяти жертв трагедии[552]. Сам Вышиньский в варшавской проповеди 25 декабря выразил горячее сочувствие семьям рабочих, оставшихся без кормильцев, и призвал оказать им посильную помощь. Приходские костелы не остались в стороне от этого воззвания и организовали сбор средств пострадавшим[553]. 29 декабря епископат выступил с посланием к соотечественникам (автором его был краковский архиепископ К. Войтыла), в котором осуждалось насилие по отношению к участникам акций протеста[554]. Тот же Войтыла в новогодней проповеди осудил кровопролитие на Побережье и заявил о праве народа на хлеб и свободу[555].
Чувствуя шаткость правящей элиты, епископы инициировали массовый наплыв петиций с просьбами разрешить постройку новых костелов. Церковные иерархи призывали людей пользоваться ситуацией, пока власть не успела прийти в себя[556]. Атмосфера тех дней хорошо передана в упомянутой справке вице-консула Трофимова: «Подстрекательские проповеди проникнуты будто бы заботой о человеке. Наряду с общими заявлениями о необходимости поддержать правительство, ксендзы призывают верующих не прекращать выдвигать различные требования. Если правительство захочет, говорится в проповедях, оно всё сделает; возможным оказалась даже отмена решения о повышении цен. По заявлениям костела добиться можно еще многого, нужно только требовать и не уступать в требованиях. Церковь делает также многое для того, чтобы народ не забывал о жертвах декабря 1970 года. С этой целью костел поддерживает у рабочих стремление создавать памятники жертвам в Гданьске, Гдыне, Щецине. Об этом же пишут католические газеты. Недавно к Председателю воеводского Народного Совета в Гданьске приходила делегация рабочих верфи им. Ленина с просьбой разрешить построить рядом с верфью новый костел, а также установить памятник жертвам. Эту делегацию в Народный Совет направил ксендз, который сказал рабочим: „Сейчас сила в ваших руках. Действуйте уверенно. Вас боятся“. Вышиньский не упустил возможности укрепления единства и религиозного фанатизма у верующих гданьского воеводства, превратив похороны епископа Новицкого в Гданьске 14 марта с. г. в грандиозную манифестацию»