Зато некоторые влиятельные западные экономисты, напротив, полагали, что пришло время обрушить всю систему. Именно в этом смысле высказались Д. Сорос и Д. Сакс, прибыв в Польшу 18 июня 1989 г. Они гарантировали щедрые финансовые вливания в польскую экономику, если оппозиция возьмет власть. Л. Валенса упоминал об этих предложениях (не называя, однако, конкретных авторов) в интервью от 24 июня 1989 г. Говорил он и о предостережениях западных политиков, явно склоняясь в их пользу. «Мы — не остров, не можем делать, что вздумается», — резюмировал он свою позицию. Это интервью вызвало громкую статью А. Михника «Ваш президент, наш премьер», в которой он спорил с Валенсой.
В действительности всё сложилось так, как представляли радикалы. Президентом, правда, выбрали всё же Ярузельского (большинством всего в один голос), но выдвинутый им на пост премьера Ч. Кищак не нашел поддержки в Сейме, и тогда бывшие «союзнические» партии (Демократическая и Объединенная крестьянская) создали коалицию с депутатами от «Солидарности». Премьером стал советник Валенсы Т. Мазовецкий, чье правительство приняло к руководству план шоковой терапии (так называемый «план Бальцеровича»), очень близкий к тем предложениям, которые внес Д. Сорос во время очередного визита в сентябре 1989 г. При этом данный план явно шел вразрез с ожиданиями общества — Михник позднее уверял, что если бы не внезапность, план шоковой терапии ни за что не был бы внедрен[687].
На этом фоне разгорелись споры по поводу обязательности выполнения договоренностей Круглого Стола, тянущиеся и поныне. Близкие соратники Валенсы супруги Йоанна и Анджей Гвязды (позднее разошедшиеся с ним по разным политическим лагерям) следующим образом выразили свои тогдашние настроения: «Наши в Сейме, наши в правительстве, а первым президентом независимой Польши выбирают Ярузельского. Конец коммуны, но правит ПОРП»[688]. Валенса и братья Качиньские тоже полагали, что выборы 4 июня перечеркнули договоренности за Круглым Столом, и надо приступать к декоммунизации. Однако они встретили непонимание у премьер-министра Мазовецкого и других бывших советников (Велёвейского, Геремека), которые полагали это недемократичным[689]. «Тадеуш Мазовецкий — очень достойный человек, — говорил позднее Валенса. — Но он — легалист… если бы мы еще хоть на месяц, два или полгода сохранили в силе эти договоренности, то выход (Польши. — В. В.) из Варшавского договора и вступление в НАТО стали бы невозможны. Приходилось спешить, чтобы застать врасплох Россию, которая никогда бы не позволила нам ничего такого»[690].
Последующие события — преждевременный уход в отставку Ярузельского, конфликт нового президента Валенсы с Мазовецким, чехарда правительств и окончательное рассыпание единого лагеря «Солидарности» на соперничающие партии — превратили наследие Круглого Стола в элемент политической борьбы. Всё чаще от бывших соратников можно было услышать взаимные обвинения в преступном соглашательстве с коммунистами, в сговоре, якобы гарантировавшем бывшим партийцам «золотой парашют» в новых условиях (показательно, что в 1998 г. 71 % крупнейших бизнесменов страны прежде занимали руководящие посты в партии или были партийными «специалистами»[691]). Привычными уже стали обвинения в сотрудничестве со спецслужбами ПНР, которые звучат из уст прежних диссидентов, не попавших за Круглый Стол, в адрес их более удачливых товарищей. Самым известным событием в этом смысле стало обнародование летом 1992 г. так называемого «списка Мацеревича», в котором перечислялись 66 фамилий представителей высших властей Третьей республики, в прежние годы находившихся под наблюдением Службы безопасности ПНР. Самой громкой фамилией в списке была фамилия Валенсы, занимавшего в тот момент пост президента. Этот список, переданный министром внутренних дел и бывшим диссидентом А. Мацеревичем Сейму, послужил причиной падения очередного правительства, а за Валенсой в правых кругах с тех пор прочно закрепилось имя «агента Болека» (под псевдонимом «Болек» он проходил в документах спецслужб).
Социолог И. Кшеминьский в книге под красноречивым названием «Солидарность. Упущенный шанс польской демократии» написал по поводу столь печальной эволюции лагеря прежней оппозиции следующее: «Солидарность как профсоюз не возродилась в том виде, в каком прежде была. Она не создала ни реформаторского общественного движения, ни профсоюзной структуры. Политики, вышедшие из подпольной Солидарности, почти совершенно не обращаются к лозунгам и идеалам, наполнявшим это движение, ни к политическим проектам, которые рождались в Солидарности в конце 1981 г. Более того, прямо-таки драматическим образом изменилась политика церкви, которая из союзника модернизации, демократизации и защиты прав человека превратилась в необычайно острого критика „европейской испорченности“, а права человека, которые она ранее воплощала, переделала ныне в католический кодекс морали из минувшей, дособорной (т. е. до II Ватиканского собора. — В. В.) эпохи»[692].
Характерно при этом, что с течением времени проявляется всё более негативное отношение к Круглому Столу. Если в мае 1999 г. позитивно о нем высказались 71,5 % опрошенных, то уже в феврале 2009 г. таких было лишь 53 %, а 42 % оценило его итоги отрицательно[693]. Всё большую популярность приобретает взгляд на Круглый Стол как на упущенную возможность рассчитаться с коммунистами за прошлое.
Критику Круглого Стола можно разделить на умеренную и радикальную. Радикальные позиции занимают разного рода националистические организации и сообщества, как правило, опирающиеся в своей идеологии на шовинистическое наследие довоенных национал-демократов (эндеков) и их вождя Р. Дмовского. Такие структуры, как «Радио Мария», Лига польских семей, Всепольская молодежь, «Газета польска» и др., однозначно рассматривают Круглый Стол как измену польским интересам. По их мнению, за круглым столом (с маленькой буквы) сидели не оппозиция с властями, а «комсомольцы с гэбистами», равнодушные к жизненным интересам польского государства, в то время как истинные патриоты были отодвинуты в сторону и проигнорированы (в обоснование этого тезиса всячески эксплуатируется партийное прошлое значительного числа позднейших оппозиционеров либо их непольское происхождение). Неоэндеки не могут также простить Мазовецкому его дружественных жестов к немцам (например, судьбоносной встречи с канцлером ФРГ Г. Колем в Кшижовой в ноябре 1989 г.). В том же негативном ключе оценивается план Бальцеровича как следствие влияния Всемирного банка. Эти деятели убеждены в наличии широкого заговора умеренной оппозиции с прежними коммунистами, причем главной фигурой заговора называется не кто иной, как Валенса. Право-радикалы убеждены, что этот заговор стал достоянием общественности вследствие обнародования списка Мацеревича[694].
Наибольшего успеха право-радикалы добились в 2007 г., когда Лига польских семей вошла в парламентскую коалицию, а ее лидер Р. Гертых стал министром образования. Одним из первых шагов нового министра, как уже упоминалось, стало намерение пересмотреть оценку Круглого Стола в школьных учебниках истории.
Более умеренные позиции занимает партия Право и Справедливость Я. Качиньского. Качиньский отрицает наличие тайных договоренностей властей и «Солидарности» (что неудивительно, так как в переговорах за Круглым Столом принимал участие его покойный брат Лех), однако пеняет бывшей оппозиции, что она не провела декоммунизацию и сохранила пережитки прежней системы в жизни новой Польши: коррупцию и криминализацию госаппарата, нетерпимую ситуацию в спецслужбах (которые так и не прошли верификацию после слома старого строя и сейчас играют роль государства в государстве), бюрократическую анархию и неумение сопротивляться лоббизму. Избежать всего этого якобы можно было, если бы правительство Мазовецкого разорвало соглашения Круглого Стола и предприняло декоммунизацию[695]. Современное состояние Польши Я. Качиньский именует «сговором» в том смысле, что произошло слияние посткоммунистической элиты с частью оппозиционной (невзирая на их формальное пребывание в разных партиях) в один «салон». И этот салон руководит Польшей, не обращая внимания на массы обездоленных и на коррупцию в стране. Такова, по мнению Качиньского, Третья Республика — государство с червоточиной. Вместо нее Качиньский предлагает построить Четвертую республику — избавленную от коррупции и бывших партийцев во власти, эффективно контролирующую спецслужбы, с повсеместной люстрацией снизу доверху. Эту позицию в целом разделяет значительное число бывших лидеров «Солидарности» и оппозиционеров, не допущенных в свое время к участию в заседаниях Круглого Стола: А. Мацеревич, А. Гвязда, А. Валентынович, К. Вышковский, З. Ромашевский и др. По их мнению, Круглый Стол нужен был коммунистической власти для защиты своих интересов, что она с успехом и выполнила[696]. Объединяет этих людей также негативное отношение к Валенсе, которого они подозревают в сотрудничестве со Службой безопасности ПНР.
С научной точки зрения эту позицию обосновала близкий к ПиС социолог Я. Станишкис. В 1989 г. она видела в Круглом Столе результат давления антикризисной группы в Москве, созданной, скорее всего, после ввода войск в Чехословакию. При этом Станишкис позитивно оценивала вовлечение партномеклатуры в экономическую жизнь новой Польши, полагая это залогом успешного накопления капитала. Однако в 2001 г. Станишкис уже говорила о Круглом Столе как о менеджерской революции, когда поменялись правила игры, но не люди у власти