Второй крупной проблемой, кроме «перевоспитания» населения, для властей ПНР являлась индустриализация. Ускоренными темпами развивая по примеру «старшего брата» тяжелую промышленность, правящая элита была неизменно озабочена поиском финансовых ресурсов для этого. В сталинском СССР источником дохода служило зерно, которое выкачивали из коллективизированной деревни и продавали за рубеж (в брежневский период место зерна заняли нефть и газ). В Польше, где из полезных ископаемых был только уголь, не находивший спроса на Западе, а крестьянин так и остался частником, перед властями постоянно стоял вопрос поиска ресурсов для обмена их на технологии и конвертируемую валюту. При Гомулке главным источником средств являлась продукция сельского хозяйства, которую государство выкупало у крестьян по заниженным ценам и продавало на Запад, ограничивая потребление внутри страны. По Польше гулял анекдот: «История ПНР в двух словах: мяса нет». Советские экономисты в 1971 г. приводили такие данные: в 1969 г. потребление мяса в целом по Польше на душу населения составляло 52,6 кг в год (хотя в зависимости от социальной группы оно колебалось от 30 до 70 кг). При этом, по данным Института питания Академии медицинских наук СССР, человек должен был потреблять 75–80 кг[705].
Но даже в условиях искусственного понижения закупочных цен у государства не всегда хватало денег на выплаты крестьянам, в силу чего оно вынуждено было периодически идти на повышение цен в городах, перекладывая на рабочих и служащих часть бремени по финансовому обеспечению индустриализации. Это, в свою очередь, приводило к забастовкам, а иногда рождало социальные взрывы, предотвратить которые не смогли и последующие руководители партии и государства, которые вместо выкачивания продукции сельского хозяйства сделали упор на подстегивание внутреннего потребления с помощью западных кредитов. Очень быстро оказалось, что польская экономика не способна обеспечивать своевременные выплаты процентов по кредитам, что также отозвалось поднятием цен.
Трудно сказать, что оказалось роковым для ПНР: слабость идеологии или экономическая неэффективность. Автор склоняется к первому фактору, хотя нельзя сбрасывать со счетов и второй, так как именно он, очевидно, погубил «старшего брата» — СССР. Тем не менее едва ли случайным является тот факт, что режимы народной демократии в Восточной и Центральной Европе обрушились, когда Советский Союз отказался от своей роли стража социализма. Исчез московский центр притяжения, и одновременно исчезли те, кто был с ним так или иначе связан общностью строя. Западный путь развития оказался для этих народов ближе и притягательнее.