жи.
У военных новогодние каникулы длились недолго. Снегопад прекратился, наступили ясные солнечные дни. Справили Рождество. Январский сухой мороз становился трескучее день ото дня. Взлетно-посадочную полосу во избежание обледенения усиленно чистили от снега, воды и льда и высушивали специальными тепловыми машинами.
Ане удалось посидеть в кабине истребителя. Матвей стоял рядом на стремянке и давал объяснения.
— Смотри — это держки катапульты, их трогать нельзя — сама понимаешь, что может случится, — предостерег он.
— Это РУС, я уже знаю. Можно нажать на кнопку? Вот эта для чего?
— Для радиосвязи с руководителем полетов и со всеми остальными.
— Как запускается ракета?
— Всего лишь нажатием пальца на гашетку.
— Угу, в кино видела. Можно нажать? Ракета не вылетит?
— Нажимай. Пуск надо еще подготовить. — Аня с опаской тронула гашетку и отдернула руку. Матвей засмеялся: — Не бойся, самолет без боекомплекта.
— Ах ты, хитрец!.. Так, что тут написано? «Стоп», «малый газ», «максимал», ого — «форсаж»! А это РУДы…Не подсказывай, я вспомню…рычаги управления двигателями. Правильно? Ура!.. А педали зачем? Ужас, сколько приборов, тьма тьмущая, как ты во всем разбираешься?
— Так ведь недаром в летном училище штаны протирал. Вроде маленький самолет, а вмещает огромное количество оборудования. Мгновенно сориентироваться в непомерном потоке данных подчас трудно даже самому высококлассному летчику. Для этого в кабине есть помощник — бортовая система речевой индикации, она женским голосом предупреждает об опасном режиме полета или угрозе со стороны противника. Мы называем ее «Рита».
— Вот видишь, куда вам без женщин!
— Кто же спорит?
— Когда у тебя вылет?
— Завтра полетим в зону крутить пилотаж в паре с комполка.
— Я не увижу отсюда?
— Нет, но можешь послушать радиообмен на КДП, попрошу Нагатина, он не откажет.
— Расшифруйте, пожалуйста.
— Командно-диспетчерский пункт управления полётами, по-нашему просто «вышка».
— Благодарю, вы очень любезны. Еще — поцелуй, если вас не затруднит.
— Иртеньев, не пали силушку на форсажике, стремянка рухнет! — принялись зубоскалить снизу техники.
Во дворе между домами детвора скатывалась со снежной горки на санках; ребята постарше носились на коньках в хоккейной коробке возле плаца.
Сережа катался в паре с Дашей. Оба уверенно держались на льду, гонялись друг за другом, сходились и кружили в обнимку. Аня с Матвеем остановились у металлической сетки, чтобы понаблюдать за ними.
— Сережа, где Тёмка?! — окликнула Аня.
Он тотчас заскользил в их сторону:
— Я отвел его домой. Холодно, побоялся, что замерзнет. И то сказать, малыш два часа с ребятней кувыркался. Довольный донельзя. Сейчас уж верно спит. Тетя Зина взялась его накормить и спать уложить.
— Ты сам-то не замерз? У тебя щеки малиновые, — заметил Матвей.
— Есть маленько. А вы куда? Домой? Тогда я с вами. Даш, пошли к нам. Дубняк, надо отогреться, и жрать охота.
Аня сама порядочно замерзла, хотя была в норковой шубе и такой же шапке. Матвей оделся в летную куртку, на голове — цигейковая ушанка с кокардой.
У Ани в кармане зазвонил телефон.
— Это мама, — сообщила она Матвею. — Да…да, мамуль…у нас все отлично…Станция?.. Матвей, есть станция электрички поблизости?
— Конечно, да здесь почти рядом с КПП.
— Мам, что, хочешь приехать?.. Не знаю…Я поговорю с папой…Мам, ну ты же понимаешь, нельзя так с бухты-барахты…Хорошо, я тебе скоро перезвоню.
— Бедная мама, — вздохнула Аня. — Ее не отпускает прошлое. Хочет повидаться с папой…А ты почему никогда не рассказываешь о своей маме?
У Матвея на скулах заиграли желваки:
— Не знаю. Я с самого начала загнал все мысли о ней глубоко вовнутрь — так было легче. Сережу пришлось буквально выхаживать. Он был очень привязан к матери, мальчонка просто потерялся после ее смерти. — Он стянул с головы шапку, провел ею по лицу и снова надел. — Даже сейчас больно вспоминать…
Сережа подбежал к Матвею. Ботинки с коньками висели у него через плечо на шнурках: — Пойдешь после обеда в хоккей играть?
— Пойду, только ребят надо собрать.
— Не вопрос. Стоит свистнуть, ваши истребители сбегутся. Только чур, я в команде с тобой.
— Заметано. А ну стой! Куртку застегни… вот так. Где перчатки? Серега, я тебе шею намылю!
Глава 11
Аня стояла рядом с Нагатиным на вышке КДП и слушала короткие фразы радиообмена.
— Я двадцать пятый, разрешите взлет парой.
— Двадцать пятый, взлет парой разрешаю.
— Форсаж…
— Форсаж включен…
— Отпускаем…
Полковник Горовой и капитан Иртеньев взлетели парой и ушли в зону на сложный пилотаж.
Аня видела, как истребители оторвались от полосы после стремительного разбега, пошли в набор высоты и вскоре полностью растворились в небе…
Длинные паузы. Односложные реплики, запросы…
— Двадцать пятый, доложите место…
Подполковник Богданов пришел вместе с Аней. Разница в возрасте и звании не мешала ему испытывать глубокую дружескую привязанность к Матвею и вследствие этого опекать даму его сердца.
— Двадцать пятый, ваша высота?
В эфире шипение и спокойные голоса летчиков. Короткие штатные доклады.
— Что они говорят, я не все могу разобрать? — спросила Аня.
— Стандартный язык радиообмена, но вам, естественно, понять сложно. Прокомментирую по ходу тренировки.
— Двадцать пятый, парой прошу набор в четвертую, — голос Горового.
— Двадцать пятый, парой набор в четвертую разрешаю.
— Будут работать в четвертой зоне, — пояснил Богданов.
— Двадцать пятый, парой зону заняли.
Аня слушала, как переговариваются летчики. Команды подавал полковник; Матвей, в основном, подтверждал готовность.
— Приготовиться к виражу влево. На месте?
— На месте, готов.
— Вираж влево. Начали…Вираж вправо…
Ане казалось, что она слышит тяжелое дыхание летчиков.
— Горка …Приготовиться к пикированию.
— Готов, на месте.
Богданов подтвердил, что пилоты в данный момент испытывают большие перегрузки.
— Горка 45… боевой на курс 230 … как понял?
— Есть боевой на курс 230…
— Вы тоже занимаетесь борьбой? — спросила Аня.
— …Бочку начали…рраз!..Будет вираж влево…
— А кто им позволит? — вмешался Нагатин. — Это только земноводным пристало клешнями размахивать, а летчик схлопочет пару раз по качану, и уже не пилот. Травму может заработать, да мало ли что. Физкультура, гири, гантели. Самое большее — волейбол. А кто вздумает фордыбачиться и непорядки нарушать, тому мозги живо вправлю, без всяких единоборств.
— …Боевой вправо… Перестроиться вправо.
— Понял.
— Выполняем полупетлю вправо по команде. Готов?
— Так точно, готов.
— Полупетля вправо. Начали…Рраз!.. Приготовиться к перевороту. На месте?
— Стою на месте.
— Переворот влево… Начали!.. Обороты девяносто… Петля…еще петля…
— Сколько лет полковнику? — спросила Аня.
— Сорок два. Опытнейший пилот, военный летчик-снайпер — это высшая классная квалификация.
— Сколько еще будет летать?
— Если повезет — до сорока пяти протянет.
— …Горка… Разворот…Рраз! …Крен вправо…
Нагатин неожиданно взъярился на кого-то:
— Тридцать шестой, какого рожна на полосе корячишься?! Раздолбай! Рули на стоянку! Да не топчись ты, вражина, у меня шестнадцатый светофора ждет, освобождай рулежку!
— А что потом? — выспрашивала Аня. — Сорок пять — совсем молодой мужчина останется не у дел?
— …Тормоза…рраз!.. Переход на второй…
— Можно толкнуться в гражданскую авиацию.
— В ГА, наверно, намного легче.
— …Заход…Разворот влево…
— Не скажите. У командира воздушного судна свои трудности. В истребителе мы в ответе только за себя, ну, может, за ученика или штурмана, если в спарке, а КВС отвечает за сотни жизней. Опять же работа с экипажем, к чему мы, одиночки, не приучены. Не буду строить из себя психолога, пока пытаюсь теоретически влезть в шкуру КВС, да еще беседовал кое с кем из гражданских летунов. У них большая нервная нагрузка. Говорят, человек ко всему привыкает, но для пилота лайнера привычная успокоительная обстановка в полете таит в себе опасность. Нельзя расслабляться и отвлекаться, по этой причине в истории воздухоплавания случалось немало катастроф.
— Вам лучше знать. Я всего лишь обыватель, далекий от авиации. Думаю о Матвее, хочу понять его жизнь, чувства, к чему он стремится, в чем нуждается и что ждет его впереди. Вот вы, Валера, как представляете свое будущее?
— То есть, когда воткну штык в землю? Запретный удар, Анечка, стараюсь об этом не думать. Буду летать до последнего.
— Понимаю, гвардия умирает, но не сдается.
— Куда денусь? Направлю стопы в ГА, хотя, будь моя воля, «свисток» свой на пассажирскую «тушку» или «баклажан» ни за какие блага не променял бы.
— Вы обещали показать мне воздушный бой. Вы заранее обговариваете, кто будет целью, а кто ловцом?
— Вы имеете в виду «ролевой» учебный воздушный бой, когда заранее известно, кто выступит в качестве цели, а кто в роли истребителя. Да, все действия — заходы, атаки и выходы — заранее обговариваются. Но есть более сложный, непредсказуемый маневренный воздушный бой или групповые бои. К таким допускаются только опытные летчики во время учений на специальных базах, полигонах. В «настоящих» боях выявляется умение, мастерство летчика и возможности его машины. У нас в полку немало закаленных, подготовленных бойцов, Матвей один из них.
— Как вы скромны, Валера…
Пока они беседовали, летчики закончили комплекс пилотажа и повернули боевые машины к аэродрому.
— Пошлепали домой, — сказал Горовой своему ведомому в эфире.
Скоро полковник доложил о входе в глиссаду. РП дал снижение до высоты установленного минимума.
И вдруг скороговоркой голос Матвея:
— Двадцать шестой. Отказ правого двигателя.