[488]. Однако известно, что он с начала 1920-х гг. числился сотрудником ИНО ВЧК, а с 1923 г. уже был резидентом органов госбезопасности в Австрии, Турции и Германии.
Официально считается, что первая резидентура советской разведки в Варшаве была создана в апреле 1921 г., и руководил ею уполномоченный ИНО ВЧК Мечислав Логановский, действовавший под прикрытием должности 1-го секретаря советского полномочного представительства. Следует отметить, что до 1923 г. резидентура являлась объединенной, то есть представляла интересы как Разведупра Красной армии, так и ИНО ВЧК. За проведение контрразведывательной работы отвечал заместитель резидента, сотрудник ИНО ВЧК с марта 1921 г. Казимир Баранский (оперативный псевдоним «Кобецкий»), В ракурсе моего исследования на его фигуре необходимо остановиться подробнее. Буду отталкиваться, прежде всего, от информации, изложенной в справке по его личному делу, запрошенной мной в архиве ФСБ России.
Родился Баранский в Польше в 1894 г. По национальности — поляк. Окончил коммерческое училище и служил в Варшаве в почтовой конторе. С 1916 г. проживал в Москве, где и вступил в большевистскую партию. В 1919 г. успешно закончил командные курсы по артиллерийскому направлению и участвовал в боевых действиях на Западном фронте. Весь период войны с поляками работал в разведке штаба 3-й армии. По предложению Ф. Дзержинского перешел в начале апреля 1921 г. на службу в органы госбезопасности и был назначен особоуполномоченным недавно созданного Иностранного отдела ВЧК. Уже в ноябре выехал в долгосрочную командировку в Варшаву, где занял должность заместителя резидента и ведал вопросами проникновения в эмигрантские организации, а также в польские спецслужбы[489]. Работа Баранского в Польше высоко оценивалась начальником КРО ГПУ-ОГПУ А. Артузовым и высшим руководством органов госбезопасности. Да и как могло быть иначе, если Баранский в основном и работал в интересах КРО ОГПУ. Ему удалось завербовать агентов во 2-м (разведывательном) отделе ПГШ, политической полиции и контрразведке Польши, в среде русской белогвардейской и украинской эмиграции. На основании добытых им и переданных в Москву данных было ликвидировано несколько подпольных организаций. Баранский непосредственно участвовал в проведении работы по агентурным делам «Д-39» и «С-2», в ходе реализации которых удалось вывести на нашу территорию и арестовать таких врагов нашей страны, как Ю. Тютюнник и Б. Савинков[490]. На мой взгляд, работа Баранского — это классический пример плодотворного сочетания усилий внешней контрразведки и аппарата борьбы со шпионажем внутри страны. Подчеркну, что такое явление мы наблюдаем именно на польском направлении деятельности органов государственной безопасности. Далее я остановлюсь, конечно же, на роли внешней разведки ГПУ-ОГПУ в операциях «Трест», «Синдикат-4» и некоторых других, которые так или иначе имели отношение к польской проблематике, но то, что сделал Казимир Баранский, не имеет аналогов.
Так сложилось, к моему сожалению, что о работе и людях из внешней разведки, действовавших в Польше, написано в открытой литературе больше, чем о делах и кадрах советской контрразведки. Чтобы дать даже простой перечень соответствующих подразделений и фамилий тех, кто возглавлял борьбу с разведывательно-подрывной деятельностью польской разведки в аппарате Особого, а затем Контрразведывательного отделов ВЧК-НКВД-НКГБ, пришлось провести отдельное исследование.
Окончание войны привело к серьезным изменениям в сфере обеспечения безопасности страны и ее армии. Установление постоянной границы, появление разного рода польских миссий, включая и дипломатические, с неизбежностью требовали перестройки аппарата советской контрразведки. Еще в декабре 1920 г. в структуре Особого отдела ВЧК были образованы специальные отделения. До настоящего времени мне не удалось установить точную дату их создания и номер соответствующего приказа. Однако уже в протоколе заседания Оперативного совета ВЧК от 24 декабря 1920 г. после рассмотрения вопроса о приезде польской делегации записано следующее: «Признать необходимым усиление 3-го специального отделения…»[491]. Исходя из этого, можно утверждать, что польское отделение уже существовало и речь шла именно о нем. Другой вопрос — занималось ли оно только польской проблематикой? Ведь, согласно приказу ВЧК от 14 января 1921 г. о создании Секретно-оперативного управления (с объявлением его внутренней структуры), в составе Особого отдела учреждалось пять спецотделений. Их нумерация начиналась с 13-го, отвечавшего за противодействие спецслужбам Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы, Польши и Румынии, а проще говоря — разведкам и политической полиции стран так называемого «санитарного кордона»[492]. Его руководителем назначили О.В. Эйдукевича.
Об этом человеке известно очень немного. Точно можно утверждать лишь то, что он на 20 июля 1919 г. являлся членом Коллегии ЧК Литовско-Белоруской Республики и заведовал секретно-оперативным отделом[493]. Через месяц он становится членом Коллегии Минской губернской ЧК, но сама губЧК вскоре была слита с аппаратом Особого отдела Западного фронта. Однако в списках личного состава ОО ЗФ на конец 1919 г. я не нашел Эйдукевича[494]. Вероятно, он не занимал в военной контрразведке достаточно высокую должность в этот промежуток времени, поскольку не присутствовал на 1-м съезде особых отделов. Неизвестно, где он находился в период советско-польской войны. Но появление Эйдукевича в Центральном аппарате ОО ВЧК дает основание предполагать, что он имел отношение к работе оперативных групп, которыми на Западном фронте руководил А. Артузов. Последний, являясь главным специалистом по польским делам, не допустил бы назначения неопытного сотрудника начальником именно польского отделения ОО СОУ ВЧК. Странно то, что Эйдукевич пробыл на должности всего две недели. Составители справочника о кадрах НКВД (Н. Петров и К. Скоркин) пользовались в основном партийными анкетами чекистов, которые они заполняли собственноручно. Так вот, в анкете А. Артузова указано, что он с 1 февраля и до 15 октября 1921 г. являлся начальником 12-го спецотделения ОО ВЧК[495]. Спрашивается: куда же исчезли 13-е спецотделение и его начальник? Документально проследить мне это не удалось. Вероятнее всего, причиной столь скоротечных изменений штатной структуры явилось предстоявшее заключение Рижского мирного договора и официальное прекращение войны с соседней страной. Поэтому задачи нового подразделения были сужены, и оно теперь отвечало только за борьбу со спецслужбами Польши.
Большой объем работы не позволил А. Артузову эффективно совмещать должность помощника начальника Особого отдела ВЧК с непосредственным руководством польским спецотделением. По крайней мере, в различных документах того времени неоднократно встречается упоминание о неком В.Э. Марчевском (Витковском) как начальнике указанного подразделения. Биография этого чекиста достаточно интересна и отражает все изъяны кадровой политики периода советско-польской войны и первого послевоенного времени. Новый руководитель польской линии сам был поляком по национальности. Но если другие поляки-чекисты до назначения в органы госбезопасности прошли революционную школу, их знали в большевистской среде, то Марчевский имел «за плечами» совсем иной жизненный опыт. Отметим лишь важное для рассматриваемой темы. Во-первых, он еще до Первой мировой войны вступил в созданную Ю. Пилсудским Польскую организацию войсковую, вел по ее заданиям разведывательную работу на Украине. Во-вторых, в составе польской армии воевал против нашей страны в 1919–1920 гг. В-третьих, совершил растрату крупной суммы полковых средств, за это был судим и приговорен к тюремному сроку. В-четвертых, бежал через линию фронта, был арестован советскими военными властями и содержался в тюрьме в Смоленске. Подыскивая активных секретных сотрудников, руководитель оперативной группы ОО ВЧК А. Артузов отобрал несколько пленных поляков, в числе которых оказался и Марчевский. Его увезли в Москву и после соответствующей обработки завербовали под псевдонимом «Витковский». Далее произошло малообъяснимое — Артузов настолько проникся к нему доверием, что вскоре зачислил на штатную службу в военную контрразведку. В конце 1920 г. Витковский (псевдоним стал его новой фамилией) уже является помощником начальника 13-го, а потом 12-го спецотделения ОО ВЧК. В январе 1921 г. его командируют в Ригу, где в то время велись переговоры по заключению мира. На одном из допросов в 1937 г. Витковский рассказал, что в Риге встречался с начальником 2-го отдела ПГШ Матушевским, под началом которого работал на Украине чуть больше года назад[496].
Трудно верить показаниям арестованных в период массовых репрессий, однако точно известно, что Матушевский действительно был в Риге именно в этот период. Начальник польской разведки как «военный эксперт» делегации и прибывшие в Ригу его подчиненные плотно работали по членам советской делегации[497]. Здесь добавлю, что Марчевского сам Матушевский и некоторые другие польские разведчики хорошо знали в лицо. Кроме того, по всем техническим сотрудникам и военным экспертам советской делегации активно работала полиция Латвии и обменивалась с польскими коллегами добытой информацией[498].
Я не пытаюсь посеять сомнения в правильности прокурорского постановления о реабилитации Марчевского. В конце концов, прокуроры и судьи — не оперативные работники спецслужб и не обязаны были знать все тонкости работы сотрудников органов госбезопасности. Но в рамках моего исследования хочу обратить внимание на сомнительную обоснованность решения, принятого А. Артузовым и его руководством, о направлении данного сотрудника ОО ВЧК в заграничную командировку. Надо было быть слишком самонадеянным, чтобы рассчитывать на возможную вербовку Марчевским начальника польской разведки или других польских офицеров в условиях, когда они были в состоянии эйфории от победы над Красной армией. После возвращения из командировки Марчевский недолго проработал в ВЧК — в конце 1921 г. его уволили за грубое нарушение морально-этических норм поведения чекиста. Однако контакты с ним сотрудники польского отделения окончательно не прервали и эпизодически привлекали его для участия в некоторых операциях практически до момента ареста в 1937 г.