Эпопея Лжедмитрия I и история его отношений с правящими кругами Речи Посполитой детально рассмотрена в целом ряде исследований[166]. Это позволяет коснуться истории этих отношений лишь в той мере, в какой это необходимо для освещения предмета данного исследования.
Хорошо известно, что во время своего пребывания в Речи Посполитой Самозванец сумел обеспечить себе поддержку папского нунция в Польше К. Рангони и короля Сигизмунда III. Король дал свое разрешение будущему тестю Лжедмитрия I сандомирскому воеводе Ю. Мнишку и группе связанных с ним шляхтичей собрать войско для похода в Россию, чтобы поддержать попытку Самозванца занять русский трон. Трудно охарактеризовать это иначе, как слабо замаскированную попытку вмешательства Речи Посполитой в русские внутренние дела. Исследователи с основанием рассматривают эти события как начало польско-литовской интервенции в России.
Заслуживает особого внимания вопрос, какие цели преследовал король и круг его близких советников, оказывая поддержку претенденту на русский трон. Ответ на этот вопрос дает анализ «кондиций» — условий, поставленных королем Лжедмитрию I весной 1604 г., которые Самозванец обязался исполнить[167].
Во-первых, в благодарность за оказанную помощь Лжедмитрий должен был передать Речи Посполитой часть Северской земли и Смоленщины — тем самым значительная часть территорий, являвшихся предметом спора между государствами, вернулась бы под власть польского короля. Кроме того, «царевич» обязался разрешить строить в России костелы и допустить туда иезуитов для проповеди католического вероучения. Но, пожалуй, наиболее важным явилось обязательство соединить Россию и Речь Посполитую «вечной унией». Что имеется здесь в виду, позволяет выяснить обращение к инструкциям посольства во главе с М. Олесницким и А. Госевским, направленного в Россию в феврале 1606 г., когда Лжедмитрий уже утвердился на русском троне[168]. Послы должны были добиваться одобрения (с некоторыми изменениями) того проекта соглашения между Россией и Речью Посполитой, который возил в 1600 г. в Москву Лев Сапега и который отказался принять Борис Годунов.
Согласно этому соглашению, оба государства должны были заключить между собой мир и союз, проводить единую внешнюю политику. Польские и литовские дворяне должны были получить возможность служить, приобретать земли и вступать в родственные связи в России. Особый пункт предусматривал, что для поляков, которые будут жить в России, и для «людей купецких» должны быть построены в русских городах (прежде всего в главных) «костелы католические римские», частично на средства русского монарха. При этих «костелах» должны быть устроены «школы и коллегии», и русским людям должно быть разрешено отдавать своих детей на обучение в эти школы или посылать их учиться в школы на территории Речи Посполитой. В соглашении предусматривалось, что в случае бездетности царя после ею смерти на русский трон должен вступить польский король.
Таким образом, претендент на русский трон должен был не только вернуть часть утраченных Речью Посполитой земель, но и подписать соглашение, которое должно было создать условия для самых широких контактов польско-литовского и русского общества, что, по представлениям политической элиты Речи Посполитой, должно было привести к подчинению России идущему от этого общества влиянию.
Кроме того, лично у короля Сигизмунда были дополнительные мотивы для того, чтобы оказать поддержку претенденту на русский трон. За несколько лет до появления Лжедмитрия он был низложен со шведского трона, занятого его дядей, герцогом Карлом Зюдерманландским, в частности, из-за своей приверженности к католической религии. Он рассчитывал, что новый русский правитель окажет ему поддержку в борьбе с узурпатором[169].
Как хорошо известно, план Сигизмунда III достичь осуществления и своих династических целей и главных целей восточной политики Речи Посполитой, поддерживая претендента на русский трон, не получил единодушной поддержки в кругу ведущих политиков Речи Посполитой[170]. Многие опасались, что претендент потерпит поражение и тем самым Речь Посполитая может оказаться вовлеченной в серьезную войну с Россией. Эти опасения не оправдались, но и план Сигизмунда III не был осуществлен.
Войска, наспех собранные Ю. Мнишком и кругом его друзей и родственников, после первых серьезных сражений с армией Бориса Годунова в Северской земле в своей значительной части поспешили вернуться на территорию Речи Посполитой[171]. Еще одна большая группа последовала примеру земляков и уехала после поражения армии Лжедмитрия I при Добрыничах[172]. Ю. Мнишек отправился в Польшу, чтобы набрать новое войско, но никакие новые военные отряды до вступления Лжедмитрия I в Москву так и не появились. По наблюдениям Р. Г. Скрынникова, в армии Самозванца к концу похода насчитывалось всего 600–700 польских всадников[173]. Никакой серьезной роли в борьбе Лжедмитрия I за русский трон такой отряд сыграть не мог. После прибытия в Москву солдатам выдали щедрое жалование, и они отправились домой[174].
Таким образом, поддержка польско-литовской стороны не сыграла существенной роли в приходе Лжедмитрия I к власти. Путь к трону ему расчистили не военные силы Речи Посполитой, а массовое восстание служилых людей юга России, интересы которых Самозванец, придя к власти, и учитывал в своей политике, в частности подготавливая планы большой войны с Османской империей и Крымом. На русской территории не оказалось и польско-литовского войска, которое могло бы заставить Самозванца выполнить свои обязательства по отношению к королю и Речи Посполитой.
Правда, Самозванец, вступив на трон, охотно окружал себя поляками, у него имелась особая канцелярия во главе с польскими секретарями, которые вели для него переписку на польском и латинском языках[175]. По свидетельству Исаака Массы, он охотно давал молодым полякам придворные должности, и привлеченная перспективами карьеры молодежь стала съезжаться в Москву[176], Стал обсуждаться вопрос о строительстве костела для тех поляков, которые служат Лжедмитрию I[177]. Так в период правления Лжедмитрия I русское общество оказалось открытым для влияния со стороны Речи Посполитой, и тем самым осуществилось одно из необходимых, с точки зрения политически активной части польско-литовского общества, условий для успешного осуществления восточной политики Речи Посполитой. Все это, однако, не имело отношения к выполнению тех обязательств, которые Лжедмитрий I взял на себя перед Сигизмундом III и римской курией. Возвышая и приближая к себе поляков, Самозванец рассчитывал таким путем создать себе дополнительную опору в русском обществе. Выходцы из другой страны, обязанные своей карьерой только правителю, должны были верно служить ему в борьбе с любой оппозицией. Как показал последующий ход событий, такой шаг был ошибкой, которая стоила Лжедмитрию I жизни. Однако важно иметь в виду, что эти люди, возвышенные Самозванцем, никак не были связаны с правящими кругами Речи Посполитой и не могли служить инструментом их восточной политики. Характерно, что, когда в отношениях между Сигизмундом III и Лжедмитрием I возникли осложнения, советники короля даже не пытались воздействовать на русского правителя через поляков, находившихся у него на службе.
Трудности стали возникать довольно скоро, как только власти Речи Посполитой стали добиваться выполнения обязательств, взятых Лжедмитрием на себя в Кракове весной 1604 г. Осенью 1605 г. приехавшему в Речь Посполитую послу Лжедмитрия I Афанасию Власьеву сенаторы сетовали, что король и паны рада помогли ему утвердиться на русском троне, а он за это «ничего не воздал и того не сделал, что папе, королю и панам раде обещался и присягал»[178]. Что касается территориальных уступок, то уже на переговорах с послом Сигизмунда III Александром Госевским в октябре 1605 г. Лжедмитрий I определенно отказался вернуть Речи Посполитой Северскую землю[179]. Правда, на тех же переговорах он подтвердил свое обещание помочь Сигизмунду III снова овладеть своим «дедичным» Шведским королевством, но все ограничилось посылкой Карлу IX письма с угрозами[180], а затем Самозванец стал склонять польского короля к участию в его планах войны против Османской империи и Крыма. Не наметилось за время правления Лжедмитрия I и какого-либо прогресса с исполнением обещаний, данных папскому нунцию в Польше, папе Клименту VIII и королю Сигизмунду III. Правда, иезуиты сумели с войском Лжедмитрия I добраться до Москвы и получили возможность совершать католические богослужения (для находившихся в Москве поляков), но никаких возможностей для ведения миссионерской деятельности они не получили. В своих оживленных контактах с Римом Лжедмитрий I лишь просил о поддержке Ватиканом своих планов войны с османами и присылке из Италии военных специалистов, способных изготавливать пушки и осадные машины[181].
Для оценки характера межгосударственных отношений между Россией и Речью Посполитой в 1605–1606 гт. важно затронуть и споры о титулатуре. Как известно, летом 1605 г. после венчания на царство Лжедмитрий I объявил себя «императором» и стал добиваться признания этого титула Сигизмундом III. Направлявшиеся в Речь Посполитую русские послы и гонцы отказывались брать грамоты на имя своего правителя, в которых этот его титул не был указан. Спор тянулся до самой смерти Лжедмитрия I