- Дэн, брат, выдохни, всё нормально, - похлопал его по спине Хим. Я укачивала Бомми, тихо-тихо напевая ей песенки, которые та любила. Я боялась привлечь к себе внимание, потому что мне казалось, что Дэн и меня может расхерачить. Рин рассказывала мне, что он был неадекватен, когда она рожала, но я не могла себе представить, что настолько. Это даже не дикий зверь в клетке, Дэн был похож на героинщика в ломке.
Мы просидели в этом мучительном ожидании около двух часов. Стоны, восклицания и всхлипы, то утихающие, то нарастающие крики не прекращались. Дэниэл успел пообещать медленную смерть примерно пяти врачам и ассистентам. Но разрешения ситуации не предвиделось, и я видела что-то серьёзное в глазах выходившего врача. У меня пот пошёл по спине, хотя я умудрилась утихомирить Бомми. Что-то шло не так? Наши с Химчаном глаза встретились. В них тоже был очень нехороший огонек. О чем он думал? Вспоминал свою мать, умершую при родах? Я вспомнила свой сон, в котором меня отговаривала рожать моя покойная мать. Радость и счастье сегодняшнего утра ушли куда-то далеко-далеко, будто их и не было. Больница стала сжимать вокруг нас белые стены.
- Блядь, я не могу больше! – оттолкнул от себя Хима Дэн и ворвался в операционную. Там возник шум и переполох. Его стали вытаскивать оттуда, грозясь вызвать охрану. – Рин, девочка моя, Рин, я здесь, я рядом! – Я украдкой посмотрела туда и увидела, как он вцепился в её руку, и она ответила ему пожатием, после чего его смогли вывести в коридор. Хим подхватил брата, пытаясь удерживать. – Рин, потерпи, Рин, я тут! – кричал он через дверь. Потом, не знаю зачем, выдернул пистолет из кобуры, дрожащей рукой затряся им. Химчан сжал его руку и, пользуясь тем, что Дэн не в себе, выкрутил запястье, отобрав у него оружие.
- Прекрати! Что ты делаешь? – Юрист ничего не ответил, только сполз по стенке на пол и, уткнувшись в колени, заплакал, как ребенок. Я округлила глаза. Дэниэл плачет. Меня затрясло. Он сжал ладони и начал молиться, надрывно, шепча губами так, будто от скорости слов что-то зависело. А время неумолимо пошло дальше. Я обняла Бомми крепче, гладя её по головке.
Херин перестала стонать и кричать. В этом немом коридоре, Дэниэл поднял лицо, шально вперив взор перед собой. Доктор вышел к нам снова, сначала потеряв Дэна, но затем опустив голову и увидев его, на корточках, у стены.
- Мы будем делать кесарево сечение. К сожалению, госпожа Бан не сможет родить сама. Мы сделали ей наркоз. – Безумным взглядом, полным жажды крови, адвокат приковал к себе врача и плавно поднялся, опираясь о стену.
- Делайте. Делайте, что хотите, но чтобы с ней было всё в порядке. – Вытащив бумажник из внутреннего кармана, Дэн сунул его в руку доктора. – На, держи, бери всё, сколько надо, чтобы с ней всё хорошо было?! – конец фразы он уже проорал. Мужчина заботливо оставил бумажник в руке Дэниэла и испарился. Химчан подошёл к Дэну и, обняв его, развернул на себя. Ноги почти не держали юриста, я видела, как они подгибаются, как он хватается за Хима, дрожа и глотая текущие по щекам слезы. Он был белым, как мел, и со слезами смешивался пот. – Хим, обещай пристрелить меня, пожалуйста, если что – пристрели меня, - прошептал он, опадая в руках брата.
- Успокойся! – шикнул на него мой муж, стукнув о стену. – Успокойся! Ничего не случится. Ничего!
Я попыталась отключиться от происходящего, сжимая Бомми. Когда же кончится эта ночь? Не выдерживая сидеть неподвижно, я уже ходила в туалет с девочкой, меняя ей подгузники, ходила в туалет сама. Теперь я опять поднялась, ища окно. Оно виднелось напротив лестницы, с которой мы прибежали. Достигнув его, через стекло я увидела близящийся рассвет. Господи, сколько же это длится! Бедная Рин. Я вернулась на свой сторожевой пост. Бомми уснула у меня на руках. Дэниэл терял последние силы в ожидании, прислушиваясь к каждому звуку за дверями, звон хирургических инструментов, разговор медиков, но уже без жалобных стонов Херин.
Раздался плач ребенка. Я воспрянула духом, подняв голову, но увидев Дэниэла поняла, что для него это не успокоение. Хим придержал его за плечо, чтобы он вновь не сорвался. Лицо его осунулось и высохло, но глаза были красными. Минута, вторая… двери распахнулись и вышел тот самый, ответственный за всё доктор.
- Поздравляем, у вас девочка, - пытаясь приободрить улыбкой, произнес он. Будто не слыша, Дэн спросил:
- Рин? Как моя жена?
- Всё в порядке. Она спит под наркозом. Швы наложили, всё сделали аккуратно. – Медсестра вышла с вопящим запеленатым ребенком. Пройдя мимо неё, Дэниэл упал на колени у кушетки, на которой лежала без сознания Херин, взял её руку, поцеловал её и прильнул к ней щекой. Родившуюся девочку, свою двоюродную племянницу, взял в руки Хим. Я приблизилась к нему, с любопытством разглядывая крошечную малышку, в два раза меньше сына Санха и Джейды, которого мы видели утром.
- Красавица, - шепнула я, держа её старшую сестренку.
- Такая красная, - объективно прокомментировал Химчан. Он долго изучал её, думал о чем-то. Потом поднял лицо и сказал мне не просто серьёзно, а даже как-то сурово: - Я не хочу, чтобы ты рожала. Никогда.
Примечания:
* имеется в виду английская версия - red mask. Шилла при знакомстве с Химчаном в произведении «Шиншилла» называла его Крутым Мужиком, что также соответствовало первыми буквами наименованию Красной Маски. В английском же "real man" соответствует выражению «крутой мужик».
Семейные драмы
Херин понемногу крепчала, хотя живот ещё болел, а швы от кесарева тянули и мешали ощущать себя полноценной и здоровой. Но из больницы она не могла выписаться по другим причинам. У новорожденной обнаружили проблемы с почками, что-то вроде врожденных отклонений. Врачи подозревали нефротический синдром и, несмотря на то, что лечение и уход оказывались самые лучшие, ребенок всё равно был слабым и чаще оказывался на руках докторов, а не разрешившейся матери. Отеки век и маленьких ножек быстро дали знать о неполадках, и теперь, едва родившуюся, её подпитывали через капельницы альбумином, назначали иммуносупрессивную терапию, давали диуретики. Мне было боязно навещать Рин, потому что я не знала, как её подбодрить, и существуют ли для этого достойные методы? Когда у тебя рождается малюсенькая дочка, а ей приписывают какой-то грозный диагноз, который ничего доброго не сулит, разве обратишь внимание на чьи-либо попытки заставить улыбнуться? Это не выходило и у Дэна. Впрочем, он и сам не улыбался, день и ночь озабоченный состоянием младшей дочери. Он не высыпался, работал, из офиса ехал к жене, носился по всем клиникам и вызванивал лучших медиков для помощи новорожденной. Бомми осталась на попечении у меня с Химом, поэтому я срочно взяла больничный, благо что приехал из Сеула господин Юнг, и мне не пришлось объясняться окольными путями. Он сам поменял графики администраторов. Кроме того, я узнала, что он спонсирует какие-то научно-исследовательские институты и, имея несколько высших образований, в том числе биохимическое, отлично разбирается в медицине, так что Дэниэл и его задействовал в своих семейных делах. Нет, наших семейных делах, потому что они с Рин были мне, как родные.
Шла к концу вторая неделя пребывания Херин в роддоме, точнее, в больничном отделении, куда её перевели вместе с девочкой, которую они решили назвать Сандрой. Красивое имя, оставалось молиться, чтобы оно принесло удачу его обладательнице. Я не представляю, что бы со мной сделалось, роди я ребенка, о выживании которого приходилось бы думать двадцать четыре часа в сутки. Так и с ума сойти не долго. Разные формы врожденного нефротического синдрома имели разные последствия. В тяжелых случаях дети не доживали и до года, если же доживали, то в будущем, скорее всего, им всё равно пришлось бы делать трансплантацию почки, или жить на лекарствах и диетах. Это не приговор, но всё же… Не считая моего бесплодия, я никогда не имела особых проблем со здоровьем, и представить себе жизнь с одной почкой, или пересадку почки, или вообще вынужденные регулярные медицинские процедуры, вплоть до операций – меня аж передергивало.
Мы с Химом, вместе с Бомми, пришли навестить Рин с Сандрой, после чего оставили их с Дэном, а сами стали ожидать его в кафетерии на первом этаже. Тени под его глазами вызывали во мне жуткое беспокойство, особенно когда он садился за руль, поэтому сегодня мы настояли привезти и увезти его на нашей машине.
- Знаешь, ты был прав, - покачивая на коленках Бомми, обратилась я к Химу. – Наверное, хорошо, что у нас нет детей. Я смотрю на выдержку Рин и вижу настоящий героизм. Я бы не справилась, я бы не выдержала. Я бы рыдала ночи напролет, задаваясь вопросом, за что мне это испытание. Нет-нет, ходить беременной и гадать, а здоровым ли родится ребенок? Это страшно. Я раньше как-то об этом не думала. Никто из нас не думает о том, как бывает. Мы все всегда хотим только лучшее.
- Шилла, во! – веселилась у меня на руках Бомми, показывая на проходящих мимо женщину с мальчиком лет семи. Она не понимала причин озабоченности взрослых, и я завидовала её неведению. – Во! Мальтик, - произнесла она. Я улыбнулась, соглашаясь. Хим вздохнул, разводя руками:
- Я всегда знал, что ответственность – это не про нас. Богу виднее, кому доверять новые жизни.
- Да уж. – Я увидела вошедших Сунён с Энтони, которые и обещали заглянуть. Несмотря на ожидания Дэна, несмотря на стресс Рин, несмотря на наше с Химом волнение за происходящее, самой недовольной и несчастной выглядела именно Сунён, жадно желавшая племянника, а не племянницу. Называя это громким словом «наследник», она, в безграничном огорчении по поводу его отсутствия во второй раз, четко определила свои позиции ещё по телефону, однако Хим уговорил её нанести визит вежливости.
- Привет, брат, - как обычно хмуро и искусственно выдала она, присаживаясь. Химчан с Энтони пожали друг другу руки. Я помахала крошечной ручкой Бомми, на что улыбнулся только Тони.