Стас бросился в аппаратную, где скучал паренек, приставленный в помощь ему руководством канала. Самодержавным тоном майор велел пареньку повторить сцену в агентстве. Замелькали ненужные кадры: Лика со своими бесконечными водопроводными слезами, визажисты с ножницами, стилисты с квачами…
— А вот отсюда, если можно, помедленнее! Стоп!
Стас снова увидел на экране полутемный зал агентства, подиум и крашеную густо-синим стену без окон. Зато дверь там, конечно, есть. Вот она! Открывается в какой-то коридор, где освещение естественное, блеклое, тогда как в зале горят сильные электрические лампы.
— Стоп! Ну куда ты? Вернись. Дверь, дверь давай! — командовал Стас. — Вот она. Хорош! Стоп!
Вот и отыскалось то, что он видел, но упустил! Девы брели по подиуму, а в это время дверь открылась. В ее проеме на минуту показалась мужская фигура. Заглянула в зал и скрылась! И черт ее знает, что за фигура, — так, тень, практически один силуэт. Молодой мужчина в светлой (серой?) ветровке с капюшоном. Капюшон напялен на голову, и лица не видно. Сложение у парня неплохое, спортивное. Кто это? Работник агентства? Охранник? Фотограф? Кто-то из съемочной группы, кого Стас еще не знает (а он знает всех)? Случайный посетитель?
Зачем он тут? Зашел, заглянул, ушел. Ну и что?
А то, что этот же силуэт Стас уже видел. Всего десять минут назад!
— Гони мне теперь мебельный салон! То место, где диваны рядами, — приказал он своему помощнику.
Снова знакомая картинка: диванные шеренги и стройные продавцы в ярких рубашках. Шифоньеры, шкафы-купе. Тумбы, сладострастные кровати, рыхлые кресла, частокол стульев…
Ага, вот и он! В той же ветровке, точно так же капюшон накинул, а руки сунул в карманы. За шкафом стоит, в тени. Снова лица не видно. Не человек, а призрак!
Паренек с телеканала потом безуспешно пытался увеличить и оформить в нечто конкретное это безликое человекообразное пятно. Ничего у паренька не выходило, как он ни старался. Лицо у призрака, конечно, имелось, но оно то расплывалось на телеэкране мутным блином, то мелькало абстрактной головоломкой пикселей. Ясней и определенней оно никак не становилось. Можно, кажется, приблизительно уловить линию подбородка.
Стас мрачно поглядел на результат технологических усилий. И это все?
И это все. Но это было то единственное, что вело из неясности, невнятности и незримости в грубую, необходимую, родную реальность.
Теперь Стас уже многое понял. Человек в ветровке явно не хотел быть замеченным. Еще менее он желал блистать на телеэкране. Кто он? Если он появился и в мебельном салоне, и в агентстве, то, скорее всего, он связан с телесериалом. Но как? Неужто это какой-то неведомый член съемочной группы?
В последние дни Стас повидался со всеми телевизионщиками — и с теми, кто участвовал в последних съемках и вечеринке, и с теми, кто в тот момент сидел на больничном, и с теми, кто причастен был к сериалу косвенно. Среди них не было человека в ветровке! Стас профессионально и точно хватал глазом пропорции человеческой фигуры, позы ее, повадки. Он мог поклясться — человека-призрака пока не встречал.
А может, телевизионщики просто кого-то забыли упомянуть? Не своего работника, конечно, а любопытного приятеля, напросившегося на съемки, чьего-то поклонника? Вряд ли. Они ведь и посторонних, бывавших у них в последние дни, припомнили. Назвали сына женщины, поставлявшей группе горячие обеды (побывал в павильоне за три часа до вечеринки), троюродного брата осветителя, привезшего какую-то особую лампу накануне («сгорела, погань, в самый ответственный момент!»). Даже разовых грузчиков всех нашли и опросили. Каждого из них Стас видел, да и документы пересмотрел. А вот этого, в ветровке, не видел никогда!
Стас не стал медлить. Он тут же вызвал на телестудию самых надежных, трезвых, с хорошим глазом свидетелей из съемочной группы — оператора Дубарева, Сашу Рябова, сценариста Алексея Кайка, администраторшу Хохлову. Прибежала и Катерина Галанкина.
Никто из них не знал и никогда не видел человека в ветровке!
— И откуда только он вылез? Кадр испортил, — сокрушался взыскательный Дубарев.
— Не парься, Ник, никто ничего не заметит, — утешал его беспечный халтурщик Кайк. — Даже удивительно, как майор эту образину разглядел. А что, это и есть тот тип, что укокошил мужика из павильона? И нашего Карасевича?
Администраторша Марина вздрогнула всем своим большим телом:
— Типун тебе на язык!
— Федя жив, — мрачно объявила Катерина Галанкина.
Ее вещий взгляд методически блуждал по экрану вдоль диванных холмов: она настраивала свое подсознание на человека в серой ветровке. Но подсознание молчало.
Саша Рябов только мельком глянул на силуэт незнакомца и тут же сказал, что сроду не видал такого мужика. Сашино тело в джинсах и байковой куртке не выглядело таким же безусловно прекрасным, как без одежд, а лицо ничего не выражало. Больше он не проронил ни слова.
— Ладно, попробуем зайти с другой стороны, — сказал майор Новиков. — Где съемки проходили раньше — в мебельном салоне или в агентстве?
— В салоне, — дружно ответили телевизионщики.
— Тогда начнем с мебели! А вы, ребята, — по домам.
Бурые диваны-сфинксы, все еще непроданные, образовывали в салоне «12 стульев» ту же аллею. Сияли шкафы, растопыривали мягкие объятия кресла.
Ник Дубарев, как всегда, снял всю эту красоту с особо выгодных, одному ему ведомых точек. В жизни тот же интерьер выглядел далеко не так масштабно, как на экране. Однако место, где притаился неизвестный в капюшоне, Стас отыскал сразу. Вот он где стоял, за шкафом. Куда он подевался потом? Ясно, что он не стал лезть по диванам к главному выходу. Он наверняка улизнул в какую-нибудь боковую дверь. А вот и она!
Стас осмотрел дверь, затем открыл ее и оказался на тесной лестничной площадке. Было здесь пусто и тихо. Стас вприпрыжку спустился по лестнице.
Входная дверь, как только Стас справился с пустяковой задвижкой, отверзлась в слепящее солнце, небесную голубизну и веселую майскую пыль. Что у нас тут? Стас увидел небольшой, абсолютно безлюдный хоздвор, который жарко дышал нагретым асфальтом. Прекрасно! А дальше? За этими мебельными фурами милое дело прятаться и продвигаться к воротам. Пятнадцать шагов — и ты на улице. Ищи-свищи!
Конечно, когда грузят товар и распахнуты наглухо задраенные сейчас двери, дверцы и ворота, здесь снует немало народу. Но вряд ли и тогда кто-то обратит внимание на скромного прохожего в серой ветровке. С улицы двор не заперт, вокруг жилые дома. В тот день здесь стояли не только мебельные фургоны, но и машины телевизионщиков. Зеваки тоже не исключаются! А прикинуться зевакой легко. Человек-призрак вошел в магазин и вышел. Это Стас сам только что проделал, и никто его ни в салоне, ни во дворе не остановил, никто не спросил, какого черта он тут бродит.
Кстати, двор принадлежит не только мебельному магазину — одна дверь все-таки настежь распахнута, и несутся оттуда гулкие крики, женский смех, радиореклама и нестерпимый котлетный чад. Очевидно, это кухня какой-то кафешки? Там вечно делом заняты и тоже за прохожими не приглядывают. Но заглянуть к поварихам, может быть, стоит, только попозже.
Стас спокойно вышел в ворота, обошел с улицы здание салона «12 стульев» и через парадные двери вернулся в диванный зал. Теперь он обратился к продавцу и попросил директора.
Владелец салона, Юрий Игоревич Козлов, оказался обаятельным, свежим и мягколицым. Судя по бархатным щекам и смелым тонам костюма, ему было лет под тридцать. На экране он выглядел старее и некрасивее.
Удостоверение Стаса его ужаснуло.
— У нас все в порядке! Налоги мы платим… А, так вы насчет сериала? Телекомпании мы тоже все, что положено, перечислили. До копейки, — торопливо сообщил он и смятенно кивнул на какой-то громадный сумрачный шкаф.
— А видик у вас есть? — спросил Стас.
Козлов возмущенно вскрикнул:
— Что вы! Мы электронику не реализуем!
— Я бы хотел, чтобы вы просмотрели отснятый телевидением материал.
— Ах, вот оно что? — удивился Юрий Игоревич. — Это можно. У меня есть видик в кабинете.
— Тогда пошли туда!
Кабинет Козлова был уютен, но тесноват.
Когда они уселись перед телевизором, Стас сказал загробным голосом:
— Надеюсь, вы нам поможете. Будьте внимательны!
Юрий Иванович поблек. Он обреченно распустил узел галстука и, кажется, даже перестал дышать. Он не казался больше таким молодым и ухоженным, как десять минут назад. «Э, да тебе, брат, весь полтинник будет! — подумал Стас, глядя на него. — И чего дрожишь так? Диваны у тебя ворованные, что ли?»
Кусок сериала, показанный Стасом, произвел на Козлова ужасающее впечатление. Он ничего не понимал и только цепенел и увядал с каждой минутой. Когда на экране он увидел самого себя, веселого, улыбчивого и развязного, то не сразу узнал. Узнав же, густо покраснел и закрыл глаза.
Стас остановил картинку с незнакомцем в тени шкафа.
— Кто это? — властно спросил он и так ткнул прямо в телевизор, в смутную безликую фигуру, что от его пальца по экрану пошли голубоватые концентрические волны.
Юрий Игоревич уставился в указанное место. Сначала он смотрел туда выкатив глаза, потом прищурился. Он взял со стола стильные очки с дымчатыми стеклами и сквозь них долго глядел не мигая. Лежали на столе и пляжные очки, совершенно непроглядные. Козлов надел их и снова посмотрел на экран.
— Я этого человека не знаю, — наконец признался он, робко покосившись на майора.
— Тогда кто из ваших может его знать? Установлено, что этот человек не из телевизионщиков. Тащите сюда своих продавцов, уборщиц, охрану — всех, кто присутствовал в магазине, пока шли съемки. Посторонних, насколько я знаю, тогда здесь не было?
— Не было, — как эхо, повторил Юрий Игоревич.
Первыми на его зов явились двое продавцов. Именно их запечатлел Ник в качестве фона для диванов. Оба были молоды, стройны, как гладиолусы, и так красивы, что казались напудренными и подкрашенными. Юноши были в черных галстуках-бабочках и ярких рубашках — продавец Артем в розовой, продавец Максим — в зеленой. Роста и сложения они были совершенно одинакового и походили на танцоров, которые в новогодних телепередачах бьют степ позади звезд эстрады. Однако в салоне «12 стульев» такие красавцы всего-навсего торговали мебелью.