иезжает из города мой сын, схватил Регинку и в кабинет потащил. Орал на нее так, что стены в доме дрожали. Как она отбрехивалась, не знаю, только все последующие дни ходила как в воду опущенная. И Васька мой не лучше выглядел, кота, должно быть, жалко было, переживал он сильно за него. Как он там? Голодный, холодный.
А неделю назад засобиралась я в город, надо было мне по магазинам походить. Шофер меня не обслуживает, поехала я обычным рейсовым автобусом. Захожу в салон, на первом сиденье сидит Верка, наша деревенская баба. Я ее обычно весной привожу в Васькин дом окна мыть. Села я рядом с ней, о том о сем говорим, а потом она меня спрашивает: «Ну что, вылечила ваша нянька кота?» – «Какого кота и какая нянька?» – уточняю я. «Да девка у вас молодая была. Катей, что ли, звали? А кот, ну рыжий такой. Она его в город везла в нашем рейсовом автобусе. Он как начал орать из сумки, да так противно. Она, дуреха, с головой его в сумку посадила и на «молнию» закрыла. Кот стал задыхаться и раскричался. Я ее еще спросила: почто животину мучает? Она мне, дескать, не мучает, а к ветеринару везет».
Я, как услышала про кота, заподозрила неладное, спросила у Верки, когда она Катьку нашу видела. «Приблизительно месяц назад». Потом подумала и число назвала. А я очень хорошо запомнила этот день. В тот день у мужа нашей горничной был день рождения, в тот же день Катька взяла выходной и уже к нам не вернулась, только Регинке наутро позвонила и сообщила, что работать у нас не будет. Откуда у нее взялся Васькин кот – загадка. Ну, думаю, мы и не такие загадки разгадывали.
Приехала я в город и прямиком в адресное бюро. Дали мне там адресок нашей Екатерины Кукушкиной. Приезжаю к ней – дома никого. Спустилась вниз, села на лавочку. Сижу, а рядом две старушки пристроились, да такие словоохотливые. Все мне про Катьку и ее сестру рассказали: и как их мать померла, и как жили они бедно, и какая беда случилась со старшей сестрой. Я посочувствовала, а потом спросила: «А как же Катя? Не знаете, где она?» – «Нет, ее давно здесь не видели. Она даже на похороны сестры не пришла». – «Как же так?» – «Наверное, хозяева ее не отпустили». Потом я выясняю, что похороны были уже после того, как Катька от нас уехала. Странно. «А кто может знать, где она сейчас?» – «А кто ж его знает? С отцом она жить точно не будет. Тетка до чертиков надоела. Парня у нее не было. У Инны, у той был. На такси к ней приезжал». – «Богатый, что ли?» – «Нет, просто таксистом работает».
Мне пришло в голову, что к другу сестры она определенно могла обратиться. Если парень работает на такси, то мог по ее просьбе отвезти на вокзал, в аэропорт, к подруге, к другу, да куда угодно. «Бабушки, а не знаете, как парня зовут, и в каком таксопарке он работает?» – «Да чего ж не знаем! Желтая машина с надписью «Форсаж», номер из одних четверок, а зовут Инкиного жениха Андрей Иванов». – «Вот спасибо!», – распрощалась я с бабушками и пошла искать Андрея Иванова. Вы мне поверьте, я ничего дурного в мыслях не держала. Думала только – найду и спрошу, где Катя.
– Нашли?
– Нашла. Увидела на улице проезжавшее такси с надписью «Форсаж». Ниже букв был телефон. Позвонила, соврала, что, дескать, я деревенская, оставила на хранение Андрею Иванову сверток. Он мне бумажку со своим адресом дал, а я, дура старая, ее потеряла. Как ни странно, мне поверили, дали адрес. С Андреем мы разминулись на полминуты. Я позвонила в его квартиру, дверь открыла мать, сказала, что ее сын только что вышел, если я потороплюсь, то догоню. Во дворе парня уже не было, я выскочила на улицу и увидела лишь одного юношу, удалявшегося от меня. По описанию старушек, Катиных соседок, он очень походил на Андрея – такой худосочный блондин. Я пошла за ним, обдумывая по дороге, что ему скажу, когда догоню. Как назло, в голову ничего не приходило, и я шла, шла за ним. А потом он свернул в ворота гаражного кооператива. Я испугалась, что он сядет в машину и уедет, и вошла следом в гаражный бокс. Этот Андрей очень странно себя вел. Когда я ему сказала, что разыскиваю Катю, очень испугался, побледнел, задрожал. Я поняла, что он в курсе событий, – Варвара перевела дух, достала из кармана скомканный платок и высморкалась. – Чувствую, если возьму его в оборот, он расколется как орех. «А ты знаешь, что твоя подруга воровка? Она украла моего кота и скрывается вместе с ним». А он возьми да и скажи: «Вы можете своего кота выкупить». Я? Да еще своего кота? Да кто ж в деревне котов покупает? Злость меня разобрала. Пошла я на него. Думаю, схвачу сейчас за грудки и по стене размажу. Не в прямом, конечно, смысле, а так, пару раз тряхну. А он схватил молоток и стал им размахивать. «Не подходи?» – кричит. Я молоток перехватила и…
Честное слово, гражданин начальник, не помню, как этот молоток оказался у него на голове. Мне самой плохо стало. А тут еще в гараж девица влетела. Глазищи, что блюдца. Кровь видит – за стенку хватается, заорать хочет. А мне ой как не хочется на зону возвращаться. Я ее схватила легонько, прижала – она и обмякла. Я ей на рот пластырь наклеила, там же в гараже валялся. Выглянула из гаража – вроде никого. Сторож в сторожке храпит. Я девку в охапку и бегом к выходу. На улице поймала такси, таксисту сказала, что везу непутевую дочку. Душевный дядечка такой попался, он мне кучу советов надавал по воспитанию. Вот бы их Регинка послушала, – вздохнула Варвара. – Вот так я девчонку в деревню привезла, заперла в подвале, а что делать, не знаю. Понимаю, что плохо поступила: ни один кот не стоит человеческой жизни. И Ваське рассказать страшно: может осерчать. И выпустить девчонку нельзя: сразу побежит в полицию. Думала, думала и надумала: пусть девчонка вернет кота, а я с этим котом пойду к Ваське и все ему расскажу.
Не успела. Как на грех, когда я уже собралась ехать за котом, новая нянька нагрянула, чтобы спросить о моем здоровье. Поинтересовалась, почему меня в тот день и накануне не было, а потом скоренько на старую няньку переключилась. Как только она завела разговор о Катьке, я сразу догадалась, что она что-то унюхала. На ментовку она не похожа, – Варвара скосила глаза на Степу, – я их нутром чую. Ой, простите, гражданин начальник, но слов из песни не выкинешь.
– Ладно, переживем, – махнул рукой Сердюк. – Ты давай рассказывай.
– Черт меня и попутал. Думаю, где одна, там и вторая. Я ей в чаек снотворного сыпанула щедрой рукой и в подвал отволокла. Пока с ней нянькалась, последний автобус в город уехал. Отложила поездку на завтра. А наутро опять напасть – сломался автобус, из гаража не приехал. А тут эти две пожаловали, – Варвара кивнула на меня и Алину. – Уже двух нянек ищут. Ну я и их… – Варвара уткнулась взглядом в пол.
– Это безобразие! – подскочила со своего места Алина. – Я хочу сделать заявление.
Воронков и Сердюк посмотрели на нее усталыми глазами.
– Какое заявление?
– Требую моральной и материальной компенсации за пережитое физическое унижение.
– Что вы подразумеваете под понятием «физическое унижение»? – насторожился Сердюк.
– Как что? Меня против воли держали в подвале. Не давали ни пить, ни есть.
– Ой, так вы ж в подвале просидели не больше часа! – воскликнула Варвара.
– Ну и что? За этот час у меня вся жизнь промелькнула перед глазами. Я думала, что это последний час в моей жизни. Этот час у меня забрал пять лет жизни. Требую компенсации за пять лет! При моем среднем доходе, это получается… Это получается… – Алина умолкла, высчитывая в уме, сколько можно содрать с Василия Ципкина за нанесенный моральный ущерб.
– Алина Николаевна, не мелочитесь, требуйте сразу миллион, – пошутил Воронков.
– Вот вам все хихоньки да хахоньки, Сергей Петрович, – обиделась на него Алина, – а мой муж за кого-то уже неделю срок мотает, на работу не ходит и, следовательно, денег не получает. Ему полиция компенсирует материальный ущерб? А мне? Знаете, сколько я на адвоката денег потратила? А передача в тюрьму? А… – Алина чуть было не ляпнула о неосуществленном подкупе должностного лица, но вовремя захлопнула рот. Через секунду она вновь его открыла: – Кстати сказать, убийца уже столько времени разоблачен, а мой муж до сих пор на нарах парится и тюремную баланду хлебает.
Сердюк от удивления изменился в лице:
– Кто?
– Вадим Блинов! Вот кто! – почти выкрикнула Алина. – Между прочим, профессор, видный ученый.
– Да нет, вы ошибаетесь!
– Кто? Я? Что мой муж профессор? Я не ошибаюсь, это вы беззаконие чините!
– Вадим Блинов был выпущен из СИЗО еще вчера утром по подписке о невыезде. А сегодня с него сняли все обвинения.
– Где же он тогда? – спросила у Сердюка Алина.
– Вы жена, вам лучше знать, где ваш муж, – ответил он, пожимая плечами.
Со словами:
– Ну он у меня получит. Где его черти носят? – Алина выскочила из кабинета.
Догнали мы ее только у машины.
– Алина, ты только не горячись, – посоветовала ей Степа, видя, в каком состоянии пребывает наша подруга. – Может, Вадим тебя дома ждет?
– А позвонить нельзя?
– Сюрприз хочет сделать.
– Он уже сделал мне сюрприз, впустил в гараж Кукушкину. Он впускает бог весть кого, а я трупы выношу, – со злости бухтела Алина. – Вот приду и разберусь с ним, как Варвара со своим мужем.
– Алина, ты перегибаешь палку. Что же тогда получится? Санька сиротой станет? Ты в тюрьму, а он?
– А он, как Ципкин, в большие люди выбьется. Вы долго будете гарцевать вокруг машины? Садитесь и не бойтесь – за рулем я смирная, – криво усмехнулась Алина.
Всю дорогу Алина, пытаясь успокоиться, считала до десяти, но, видно, ей так это и не удалось – открыть дверь своими ключами у нее не получилось. От возбуждения ее руки так дрожали, что она раз за разом промахивалась ключом мимо замочной скважины. В конце концов Алина положила ключи обратно в сумку и позвонила в дверь.
Дверь открыл Санька.
– Мама! А ты знаешь, папа, оказывается, был не в Лондоне, а в тюрьме, – радостно сообщил мальчик. – Там клево! Папа сказал, что он никогда так здорово не проводил время. Его научили играть в трыньку. Сначала он проиграл свои швейцарские часы, а потом выиграл для меня настоящие командирские, – Санька поднял руку с болтающимся на ней будильником «Победа». – Он умный, он быстро в игру врубился. Его там все уважали. Он даже там лекции читал, как надо себя вести и что говорить, чтобы тебя перевели в больницу. А еще он там самому главному в камере заключенному подручными средствами чирей вскрыл. И тот разрешил ему спать на соседних нарах.