Теперь к нам на несколько дней пришли суда английские, немецкие и французские, все под адмиральскими флагами, и мы с утра до вечера бесимся, отвечая на визиты, обеды, завтраки и прочее. Меня это касается только косвенно, т. е. я только назначаю офицеров для выполнения всех этих занятий и, когда придется платить за общие штуки, то тоже плачу, но сам нигде не бываю.
6 сентября. Владивосток.
Вчера приехал на “Саратове” Лишин. Он, оказывается, и сюда взял с собой свою злую половину. “Корнилов”, на который назначен Лишин старшим офицером, теперь меняет котлы и раньше конца октября вряд ли будет готов. Уезжая из Петербурга, Лишин говорит, что ему сказал Кремер, что он будет назначен командиром одной из лодок, как окончит ценз. Если это верно, то возможно, конечно, что и меня назначат тут командиром. Цензу мне осталось три месяца. Легко сказать, а уже вот 11 месяцев, как уехал из дому.
10 сентября. Владивосток.
Завтра уходим опять в крейсерство и причем, должны быть дней через 10 или 15.
18 сентября. Бухта Св. Ольги.
Судя по тому, как теперь отсылают офицеров, окончивших ценз, меня весьма вероятно, в апреле вернут домой, а, значит, в июне увидимся. Жизнь идет по- старому невесело. Живешь мыслью о доме, а на всех тебя окружающих смотришь как на людей совсем чужих, несмотря на кажущиеся хорошие отношения.
22 сентября.
На ходу между Владивостоком и Хакодате.
Три системе нашего адмирала никогда не знаешь, когда куда что идет и что предстоит в будущем, а потому и поход наш в Хакодате явился для нас совершенной неожиданностью. Узнали мы о нем тогда уже, когда были на пути к нему после маневров, а в кают- компании говорят, что это центр торговли мехами в Японии. Маневры прошли, слава Богу, благополучно. После маневров отбыли в десант, в котором мне опять пришлось фигурировать.
С офицерством живу ничего, но не могу сказать, чтобы без всяких инцидентов, да их и не быть не может при этом количестве офицеров, с двумя старшими (по служебному возрасту — P.M.) лейтенантами я несколько ближе, чем с остальными, но и они уходят через месяц в Россию, а с остальными я чисто в официально вежливых отношениях, а с некоторыми, конечно, в натянутых, до тех пор, пока не добьюсь желательного поведения. Уход Родионова и Крафта для меня нехорош в том отношении, что тогда остается старшим лейтенант Степанов, личность с очень тяжелым и грубым характером, а он становится моим ближайшим помощником как старший, а между тем и теперь мне приходится вечно разбирать его столкновения то с тем, то с другим из офицеров. В общем старшее офицерство — это очень хорошая школа для узнавания людей и их интриг, без которых такая большая кают-компания, как видно, не может обойтись.
26 сентября. Амори.
Пишу, стоя на якоре у небольшого японского городка Амори, это почти напротив Хакодате. До сих пор он еще закрыт для входа европейцев и для того, чтобы в него попасть, потребовалось особое разрешение японского правительства. Зачем мы сюда пришли, не знаю. “Нахимов” и “Донской” остались в Хакодате, а мы с “Забиякой” пришли сюда и послезавтра рано утром уходим.
11 октября. Владивосток.
Тут у меня был и прием новобранцев вместо ушедшей команды и переезд адмирала на “Рюрик” окончательно, так что “Азов” обратился из флагманского в партикулярный корабль. Одно скверно, что составляя прежде еще перед уходом “Азова” в плавание, не приняли в расчет, что набрали унтер-офицеров всех почти одного года, и представь себе, что в этом году у меня ушли в запас 14 унтер-офицеров и оба боцмана, что при общей смене команды в 121 человек для меня в настоящее время представляет немало работы. Во вторник на будущей неделе, т. е. 15 октября, мы предполагаем уйти отсюда уже до будущей весны. 1 декабря кончаю ценз, а следовательно, к Пасхе могу рассчитывать на какое-нибудь назначение.
14 октября. Владивосток.
В течение 10 месяцев, что я старшим офицером, я переживаю третьего командира и второго адмирала, причем с последним я хотя и расстался в хороших отношениях, но они сильно напоминали Никонова (прежний командир клипера “Джигит”, так что ничего доброго ожидать нельзя. Каждое твое слово взвешивается и при теперешнем ходе службы, когда состав офицеров меняется почти каждый месяц, т. е. то одного, то другого переводят с судна на судно, так что сохранить и добрые отношения, и служебный престиж очень трудно, не забудь, что не без того, чтобы не являлось людей, желающих тебе подложить свинью и радующихся каждой твоей обмолвке. Не мало и офицеров, которых надо, как говорится, поставить на свое место. Посмотри на “Азов”(фото на фирменном листе писчей бумаги — P.M.) — ведь в сущности говоря, красавец, но держать его в красоте, опрятности и дисциплине представляется немало труда.
17 октября. Пролив Шестакова.
Пришли сейчас в пролив Шестакова, это в Корее, миль 250 южнее Владивостока, и через день, должно быть снимемся, и пойдем дальше, но куда — еще не известно. Предполагаем, что в начале ноября мы будем в Нагасаки, в док нам идти необходимо, сильно уж мы обросли ракушками, да и кингстоны надо почистить, а то они настолько заросли этими раковинами, что для того, чтобы добывать воду из-за борта для опреснения, пришлось водолазами прочистить отверстия для прохода воды. Док, говорят, будет свободен около половины ноября.
31 ноября.
С отъездом адмирала моя служба сделалась менее хлопотлива в смысле представительности, но теперь много работы по вводу в док. Мы сидим настолько глубоко, что для того, чтобы войти в док, надо мало того, чтобы выждать воду, еще и крейсер поставить на ровный киль, для чего мне придется очистить носовые отделения и наполнить их водою. Сверх того, все лето нас адмирал таскал по разным захолустьям, и дефектных работ у нас почти что не велось, и все работы надо поспеть до 8-го или 10-го ноября, что тоже не легко сделать. Давай только Бог, чтобы все труды не пропали даром и меня если не к Новому году, то к Пасхе назначили бы командиром какой-нибудь плавающей мореходной лодки, тогда по крайней мере я окончу все на капитана 1 ранга.
6 ноября. Нагасаки.
Около Рождества к тебе, наверное, зайдет лейтенант Сергей Викторович Родионов. Последнее время он был первым моим помощником. С ним я был все время очень хорош, и он тебе многое может рассказать из моей судовой обстановки (1859-?. артиллерийский класс 1896 г., старший офицер мореходной канонерской лодки “Бобр” в 1900–1901 г., “Владимир Мономах” в 1901–1902 г., знал языки: французский, английский, шведский, немецкий. В 1913 г. генерал- майор флота-P.M.).
12 ноября. Нагасаки.
Что значит привычка к электрическому освещению. Теперь, стоя в доке без него при обыкновенном масляном так тоску наводит. Офицерство зато, слава Богу, по вечерам не сидит дома, и я могу с тобой беседовать более спокойно. Одно, скверно, что теперь писать при двух свечках как-то темно, и затем беспокойство относительно пожара, стоя в доке, где воды скоро достать нельзя, портит покой. Сегодня 8-й день, что мы стоим в доке, уходился я настолько, что уже теперь не хожу, а переваливаюсь с ноги на ногу. Работы хоть отбавляй. Будущее воскресенье выйдем из дока и, погрузивши уголь, будем ждать, в какую трущобу нас зашлют на зимние месяцы. На пароходе “Владимир” к нам прибыли два новых офицера: лейтенант Рыбаков и мичман Мордвинов (Александр Павлович, 1873 — ? на корабле был в 1896–1897 г., затем на “Дмитрии Донском”, лодке “Манчжур”, “Рюрике” в 1898- 190 J гг., на “Крейсере”, на “Владимире Мономахе” в 1905 г. вахтенным начальником — P.M.). От них, между прочим, я услыхал, что при теперешнем Управляющем Министерством старших офицеров предполагается держать дольше в гастролирующих, к числу которых причисляют и меня.
15 ноября. Нагасаки.
Во всех интригах и прочих мерзостях себя я винить не могу, и мне в сущности приходится расхлебывать посеянное раньше меня, ну, а играть на популярность и ради этого поступаться своими убеждениями мне не приходится, и поэтому все приходится переживать нравственно. На днях ожидается перемена ревизоров, вместо Никшича (Драгичевич-Никшич Сергей Васильевич, 1871–1904, на “Память Азове” служил с 1893–1897 гг., погиб в бою на броненосце “Цесаревич”- P.M.) будет Ведерников (Петр Петрович, 1865-? на “Памяти Азова” с 1894–1898 гг., окончил штурманский класс в 1899 г. Морскую академию, в 1894 г., старший офицер броненосцев “Бородино” в 1901–1904 гг., “Император Николай I” в 1904–1905 г. — P.M.',», человек малосимпатичный…
19 ноября. Нагасаки.
По слухам, весной 1897 г. предполагается “Азов” вернуть; если это слухи, то меня конечно не сменят, и я вернусь на крейсере. Теперь по слухам, мы в начале декабря пойдем в Чефу, а оттуда в Чемульпо, оба места хуже, морозы доходят до 15 и более градусов, жизни на берегу почти нет, только провизии достать можно; сколько времени нас там продержат неизвестно, но думаю, что во всяком случае не менее двух месяцев, значит раньше конца января или начала февраля в места с более мягким климатом мы не попадем.
Сейчас только вытянулись из дока и встали на якорь около “Рюрика”, на котором теперь сидит адмирал.
23 ноября. Нагасаки.
Сейчас только окончили полную погрузку угля; принимали кардиф, а это дает такое количество мелкой пыли, что во всех каютах и по всем низам она садится тонким слоем, просто не знаю, как я поспею отмыться, тем более, что во вторник 26-го Георгиевский праздник, и потому у нас официальный завтрак.
29 ноября. Нагасаки.
Вчера я окончил свой ценз старшего офицера. Буду рассказывать, что меня назначили командовать судном 2 ранга, хотя бы даже временно монитором, все-таки я получу хоть и небольшое, но все-таки не такое крошечное содержание, как получал раньше.
Сегодня приказом по эскадре объявлено, что все офицеры могут провозить без пошлины из заграницы только весьма ограниченное количество китайских и японских вещей, а прочие вещи, как-то вино, чай, сигареты и прочее обязательно подлежат пошлине. Вчера у нас завтракал Небогатое (Николай Иванович, 1849-? в 1903–1905 гг. начальник учебного отряда Черноморского флота, с 10 января 1905 г. Командующий 3-й Тихоокеанской эскадрой — P.M.) он назначен командиром “Нахимова” (с 6 сентября 1898 г.- P.M.), говорит, что видел тебя осенью на пароходе из Кронштадта.