Кулон потерялся в первый день возвращения Половинкина в родное село и потом случайно нашелся в навозном сарае в день совершеннолетия Лизы. Все эти годы Василий Васильевич вспоминал красивую немку, с тревогой замечая, как похожа она на его дочь. «Не твоих она кровей, Василий! – нашептывали вредные старухи. – Не деревенская она! Смотри, как ходит! Как на парней смотрит! Чужая она! Согрешила твоя Василиса!» Этих подлых намеков Василий не принимал. Но когда трофей отыскался, когда Лизонька, счастливая, выпросила его у отца и помчалась хвастаться к подружкам, Василий Половинкин пошел в лес, к роднику, сел на камень и задумался. Вернувшись домой, сказал жене:
– Собирай меня, Василиса, завтра поеду в Город.
– Зачем? – не поняла жена.
– Работу искать.
– Здесь тебе ее мало?
– Собирай вещи, сказано…
– Ну что? – насмешливо спрашивал Палисадов, брезгливо глядя на Рыжего. – Надеюсь, обошлось без перестрелки?
– Он драться начал, – обиделся Востриков, – и если бы не мой фирменный прием…
Вдруг Палисадов задумался.
– Эй ты, вонючка! – рявкнул он. – Знаком с Геннадием Воробьевым?
– С Генкой, что ли? – засопел Рыжий. – Дык знаю я его.
– Пили с ним вчера?
– С Генкой, что ли? Дык выпивали.
– Откуда у тебя эта вещь?
И тогда, путаясь и сбиваясь, Рыжий рассказал, как провел ночь в парке, как проснулся с тяжелой головой и пошел на пруд, чтобы напиться, и как буквально споткнулся о мертвое женское тело и хотел бежать, но бес его попутал.
– Такая обида меня взяла, начальник! Завалили девку, полакомились ею, небось, а потом обобрали мертвую. А мне даже выпить не на что. Сорвал я с ее шеи этот кулон и тикать.
– Ты еще про черта расскажи, – улыбнулся Востриков.
– Дык видел я рогатого, клянусь! В кустах сидел и на меня зыркал, злой такой!
– Понятно, белая горячка, – сказал Палисадов. – И как теперь прикажете с него показания снимать? Вот, Аркадий, каково быть Шерлоком Холмсом в этой стране!
– Как тебе не совестно, Николай! – Соколов сокрушенно покачал головой. – Твой отец на фронте погиб, а ты в мирное время мародерствуешь! Имя, отчество свои еще не забыл?
– Макси-и-мыч! – заканючил Рыжий. – Ты же знаешь, какая она, моя жизнь…
– Всё я про тебя знаю… Теперь прокуратура за тебя возьмется. Говори как на духу, куда отправился Воробьев после пьянки?
– Сто-оп! – вмешался Палисадов, буравя Рыжего веселыми глазами. – Допрашивать гражданина будем по всей форме, с соблюдением социалистической законности. Аркадий Петрович, будьте любезны, займитесь своими прямыми обязанностями, которые никто не отменял. Оформите задержание… как его?
– Николай Усов.
– Николая Усова. А вы садитесь, садитесь, Николай! Закурить не хотите?
– Ну, я пошел, – заявил Соколов.
– Куда? – обрадовался Палисадов. – Хотя, в самом деле, – разрабатывайте свою версию. А этим гражданином я лично займусь.
– Конечно. Дело же не стоит и выеденного яйца?
На крыльце прокуратуры он встретился с Тупицыным.
– К Палисадову, – заявил тот. – Ничего нового, Максим… Смерть, как я и думал, наступила не в результате асфиксии, а от разрыва шейных позвонков. На теле следов от борьбы практически нет. Есть отдельные синяки, но у них не ярко выраженный характер, а самое главное – отсутствуют синяки на руках и ногах. Ее не держали и не связывали.
– Он ее… повесил?
– Возможно… Или сломал шею, а затем имитировал повешение. Смысла в этом не вижу никакого. Нужна экспертиза состава крови. Только после нее можно будет сказать, когда появился след от веревки, до наступления смерти или после.
Они помолчали. Тупицын странно смотрел на Соколова.
– Еще кое-что, Максим… Эта девушка… В общем, она была не девушкой…
Соколов всплеснул руками:
– Вот простодыра! Неужели Генка постарался?
Он возмущался, словно речь шла о живой Лизе.
– Ты не понял меня, Максим… Рожала она. На теле есть шрам от кесарева сечения.
Соколов превратился в соляной столб.
Глава четвертаяУбить отца!
Избранник
– Брат…
– Отец!
– Не перебивай меня, брат! Отныне я не отец тебе, и ты не сын мне! Еще вчера мое отцовское сердце трепетало нежностью к тебе и тревогой за тебя. Но сейчас оно наполнено гордостью и уважением к равному. После Посвящения, мой мальчик, ты стал одним из нас. Нет, ты стал лучшим из нас! Случилось то, во что я верил все эти годы, которые ты провел в нашем доме…
– Но разве ты выгоняешь меня?
– Не перебивай… Верховный Совет Одиноких Сердец и сам Великий Магистр сегодня единодушно проголосовали за тебя. Сегодня ты вошел в наше братство в четвертой степени посвящения. Я не помню случая, когда новопосвященному оказывалась бы такая честь! Сам Великий Магистр объявил, что не сомневается в твоем избранничестве. Я же никогда в этом не сомневался. В первый раз, когда я увидел твои голубые глаза, в которых отразилось само Небо, я сказал Нине, твоей приемной матери: этот мальчик обречен стать Избранником! И она согласилась со мной. Но все эти годы я не смел сказать братьям о своей догадке. Я лишь старательно готовил тебя к Посвящению.
– Но почему я?
– Потому что тебя избрал Бог, брат Орон! Ты стоишь в самом конце судьбы прародителя нашего братства. О тебе написано в Священной Рукописи.
– Я не могу привыкнуть к новому имени.
– Не надо привыкать к блаженству! И потом – ты не будешь слышать его от других. Но в твоем сердце оно будет звучать как прекрасная музыка.
– Что я должен делать?
– Отправляйся в Россию – таково решение Великого Магистра. Волей судьбы ты пришел к нам из этой страны, как и наше Учение. В Москве тебя встретит наш брат, он станет твоим наставником. Ты будешь слушаться его так же беспрекословно, как слушался меня. Он подготовит тебя к твоей миссии…
– Но я мечтал об Индии или Китае. Если ты настаиваешь, хорошо, я полечу в Россию. Только не называй эту страну моей родиной.
– Странно! Мне казалось, ты бредишь ею. Впрочем, так даже лучше…
Возлюбленный брат, запомни хорошенько, что я тебе сейчас скажу. Ты отправляешься в свое первое путешествие… Все путешествующие делятся на три категории. Первая – это туристы. Они праздно шатаются по земле, нигде надолго не задерживаются и не принимают в сердца свои ничего из того, что видят и слышат в разных странах, у разных народов. В новых землях все им чуждо, хотя и интересно: и вера, и язык, и обычаи. Они любят только самих себя, на все остальное взирая глазами праздного любопытства.
Другая категория путешествующих – паломники. В каждой стране и народе они ищут веры. Веры – прежде всего! Они осознают свое ничтожество перед неслыханным разнообразием Божьего мира и даже согласны отдать свою душу каждой его части. Поэтому в Европе они европейцы, в Азии – азиаты, а в Африке – африканцы. Это более высокая ступень человечности. И потому этих людей куда меньше, чем туристов.
И наконец, есть третья, высшая категория. Это – миссионеры. Миссионерам претит праздное любопытство туристов и неспособность паломников сохранить самих себя. В каждую страну и каждый народ они несут то, во что верят и заставляют других поверить в это. Этим людям принадлежит будущее! Когда-то они сойдутся в Последней Битве, в Последнем Споре. Тот, кто в этом Споре победит, будет править Землей. Он получит ее от Бога в вечную аренду. Да сбудется!
Брат мой! Самой судьбой тебе предначертано стать одним из этих людей. Ты еще не родился на свет Божий, еще не было твоих родителей и родителей твоих родителей. Но о твоей судьбе уже было написано в Сокровенной Книге. Да! Тебя еще не было физически, но твой замысел уже существовал!
Ты отправляешься в Россию. Берегись ее! Это – опасная страна! Ты связан с ней кровно. Но сохрани тебя Господь довериться своей крови! Не верь ей, брат! Ни когда она молчит, ни когда говорит. О-о, ты не знаешь, как она может говорить! Как мутится от этого рассудок и исчезает самоконтроль! Человек становится безумцем! Для такого случая – вот тебе совет. Возьми бритву или острый нож и полосни себя по руке. Обагри кровью руку и посмотри на нее внимательно. Вот кровь! Что в ней русского, в этой красной, приторно пахнущей жиже, которая через минуту свернется мерзкими сгустками? Вспомни, что твое настоящее отечество – Братство Одиноких Сердец. Наша миссия – доказать Богу его величайшую ошибку. Он сотворил человека подобием Своим, и люди стали множить это подобие. Тупо, покорно, повинуясь одной похоти – но зачем?! Однажды Бог признает свою ошибку и заплачет горько. Блудный Отец придет к Сыну, чтобы повиниться перед ним за то, что не оставил его. И тогда они вместе создадут новый и прекрасный мир. Помни об этом: твое Отечество – впереди!
И забудь на время слово «не хочу». Доверься, как ты доверял мне все эти годы. Разве я обманул тебя? Разве это не дает мне право на новый кредит доверия? Проценты с него изумят тебя, можешь быть уверен…
– Я верю тебе, отец… брат! Позволь называть тебя старшим братом!
– Это лучшее, что ты сказал сегодня.
– Когда мне отправляться в Россию?
– Скоро, мой мальчик… И да поможет тебе наш дальновидный Бог!
Голубиное гнездышко
Половинкин без труда нашел дом на Пятницкой улице, куда ему приказал явиться к двум часам незнакомый мужчина, позвонивший ранним утром в гостиницу «Россия».
Проснувшись в своем номере в одежде, на заправленной кровати, Джон плохо помнил, о чем он говорил в самолете с русским профессором. Но в память отчетливо врезались его слова: «Жду вас вечером в гости, Джонушка! Ведь вы хотите познакомиться с настоящими русскими людьми?» Визитка профессора с обведенным на ней красным фломастером адресом лежала на полу возле кровати. Он поднял карточку и сунул в нагрудный карман… В это время раздался телефонный звонок.
Приказной тон звонившего не удивил Джона, потому что мужчина сразу произнес пароль: