– Что говорят доктора?
– Советуют держаться подальше от моря.
– Вот как…
– Оставьте меня в покое, патрон. Я больше не гожусь для рискованных предприятий.
– Ну, воля твоя. Ежели надумаешь, я буду ждать тебя во Франции. На нашем месте… один раз в году.
Росси молча кивнул, разглядывая свои пальцы.
– До сих пор дрожат, – сказал он, показывая Вацлаву трясущиеся руки.
Из сельвы тянуло запахом тропиков. Ветер шевелил листьями пальмы у входа на террасу. Слуга-мулат принес фрукты и вино, поставил на плетеный стол.
– Угощайтесь, патрон… – вежливо предложил Росси.
– Майеру удалось спастись? – как бы между прочим, поинтересовался тот. – Я искал и его тоже. Он числится погибшим.
– Так и есть, патрон. Я видел, как его растерзала акула. Было много крови.
Он ни слова не проронил ни о предсказании Клод, ни о Черной Луне. Откуда Вацлаву может быть известно, что она подразумевала под этим? Он сам до сих пор теряется в догадках…
– А бочонок?
– Наверное, ушел на дно вместе с «Принцессой Мафальдой»… – вздохнул Росси. – Или попал в желудок той твари, которая сожрала Майера.
– Н-да… – разочарованно протянул Вацлав и повторил: – Жаль…
Проводив патрона, Исленьев вернулся на террасу и сидел там, пока не стемнело. В траве монотонно стрекотали цикады. Он дремал, вспоминая Клод. «Не стоит беспокоиться о том, что само плывет тебе в руки», – сказала она. О, Клод! Он все сильнее тосковал по ней.
Неизвестно, является ли Клод дочерью фрау Шнайдер, но она вправду ведьма. Ее слова сбылись с ужасающей точностью. Исленьев чуть не сломал голову, как выманить Майера из каюты и завладеть бочонком, а тот сам приплыл ему в руки. Акула атаковала немца, он выпустил свое сокровище, и деревянный бочонок, превосходно держась на волнах, привлек охотника своим блеском. Он словно говорил: «Вот он я! Бери меня, дружище!»
Исленьев забыл об океанской пучине, о потерпевшем крушение лайнере, об акулах, обо всем на свете. Он схватил бочонок и, придерживая чудесную находку, отдался на волю волн. Так с бочонком в руках его и выловили из воды матросы с английского судна «Эмпайр Стар». Закутали в одеяло, отогрели, дали глотнуть джина.
Исленьев притворился, что он не в себе от пережитого кошмара, и на все вопросы только мотал головой. Корабельный врач нашел у него нервную горячку, сопровождаемую психическим ступором. Спасенного в самом деле трясло, – но исключительно по причине свалившейся на него удачи. Когда он почти смирился с поражением, ему невероятно повезло.
У Исленьева попробовали забрать бочонок, но его пальцы будто судорогой свело, и не было никакой возможности разжать их, не повредив.
«Не бойтесь, сэр, – уговаривал его доктор. – Ваша вещь будет находиться при вас. Успокойтесь же! Мы только хотим освободить вашу руку…»
Но спасенный не слышал обращенных к нему речей и продолжал сжимать бочонок.
«У него шок, – объяснил доктор матросам. – Оставьте его. Надеюсь, завтра ему полегчает».
Утром, когда все уснули, обессиленные ночным авралом, Исленьев наконец смог рассмотреть свой улов. Бочонок был величиной с ладонь и сделан из плотно пригнанных клепок и маленьких доньев. После гибели «Принцессы Мафальды» он по достоинству оценил остроумное решение сохранности содержимого, которое находилось в сем деревянном сосуде. Бочонок не затонул! Он просто не мог затонуть. Вероятно, немецкая педантичность Майера сыграла здесь счастливую роль.
Исленьев изнывал от любопытства, однако заглядывать внутрь бочонка счел преждевременным…
Москва. Наше время
Инцидент в ночном клубе «Панда» был забыт.
Морозовы встали на сторону дочери. Шлыковы сделали вид, что ничего страшного не случилось. Ну, выпил Валек лишнего, с кем не бывает? Ну, вспылила Лиленька, ее можно понять. Перед свадьбой у девушек начинается психоз: они становятся нервными и капризными, плачут без причины или смеются без повода. Могут выкинуть какой-нибудь фортель. Впасть в депрессию. Закатить истерику. Такая уж у них планида.
Жених принес свои извинения. Невеста его простила. Все утряслось, уладилось. Будущие тесть с тещей, равно как и свекор со свекровью, с головой погрузились в последние приготовления к торжеству. Обычная предсвадебная суета отнимала кучу времени, внимания и сил. Женщины метались по магазинам и салонам, мужчины занимались финансовыми и организационными вопросами.
Решили праздновать бракосочетание детей в узком кругу. Не устраивать помпезного застолья, обойтись без выступлений эстрадных звезд, цыганщины и фейерверка. Кому все это нужно?
Шлыковы настаивали на венчании. Сначала церковный обряд, потом роспись. Морозовы в общем-то были не против. Правда, невеста и слышать не желала о венчании. Мало-помалу ее склонили к согласию.
Сегодня, в день своей свадьбы, Лиля выглядела ослепительно. На ней было девственно белое кружевное платье, белые цветы в смоляных кудрях, жемчужное ожерелье и серьги. Фата окутывала ее, словно легчайшая дымка.
– Такой красоты не бывает! – зачарованно всплескивали руками родители.
Глаза Лили сверкали из-под тяжелых от туши ресниц, губы блестели кроваво-красной помадой. Рядом с ней даже жених казался вполне респектабельным молодым человеком.
– Что-то мне нехорошо, – пожаловалась мужу Морозова.
– Это от волнения, Лера. Как-никак дочь замуж отдаем, – успокаивал ее Николай Степанович. – У меня самого слезы к горлу подступают.
Валерия Михайловна украдкой взяла под язык валидол. Сердце неприятно щемило, дыхание стеснилось. «Быть беде! Быть беде! – набатом звенел в ушах вражеский голос. – Быть беде!»
– Только не сегодня… – простонала она, чувствуя, как ее бросает то в жар, то в холод.
Свадебный кортеж подъехал к церкви около полудня. Венчание было назначено на двенадцать. Гости и родственники столпились у входа.
Невеста с букетом белых роз сияла улыбкой. Восторженный жених держал ее под руку. Валерия Михайловна не сводила с дочери глаз. Не дай бог, что-нибудь пойдет не так.
– Успокойся, прошу тебя, – шепнул ей муж. – На тебе лица нет.
– Я спокойна, – с натянутой улыбкой отвечала она.
Морозов никому не сказал, что пригласил на семейное торжество постороннюю женщину – провидицу из Черного Лога. Она сама напросилась.
Глория вела себя скромно и старалась быть незаметной. Впрочем, в предсвадебной лихорадке всем было не до нее. В том числе и Морозову.
«Славно, что обо мне забыли, – думала она, глядя, как все, на жениха и невесту. – Просто великолепно».
От нее не укрылось, что Лиля бросала по сторонам настороженные взгляды. Будто искала кого-то. Уж не Спирина ли?
До начала церемонии оставались считанные минуты. Стояла чудесная погода. Солнце играло на золотых куполах храма. В воздухе пахло цветами и духами, теплый ветерок развевал прозрачную фату невесты. Будущая свекровь смахивала слезы. Будущая теща нервничала и кусала губы. Морозов что-то говорил ей на ухо.
– Не зря она переживает, – пробормотала Глория и потихоньку, шаг за шагом, переместилась назад, подальше от толпы, поближе к церковной ограде.
Теперь она обозревала оголенные спины дам в нарядных туалетах и могла оценить покрой пиджаков и фраков сопровождающих их кавалеров. Шлыковы произвели на нее благоприятное впечатление. Каким образом эта вполне приличная пара воспитала такого вялого никчемного отпрыска?
За оградой столпились любопытные. Не каждый день здесь увидишь кортеж из шикарных машин и столь изысканную публику.
Треск мотоцикла заставил Глорию вздрогнуть. Она не ошиблась. Спирин не мог пропустить венчание своей школьной подружки. Разумеется, его не включили в список приглашенных. Но он особо не парился по сему поводу. Вместо фрака, белой манишки и бабочки его мускулистый торс обтягивала кожаная куртка с заклепками. Голову покрывала бандана, на лице – темные очки. Его «Харлей» злобно рычал, распространяя вокруг себя выхлопные газы.
Видимо, Спирин не собирался поздравлять брачующихся, потому что у него не было с собой ни подарка, ни цветов.
«Что же будет?» – только и успела подумать Глория, как мотоцикл взревел и понесся прямо в гущу разодетых гостей.
На самом деле она предполагала нечто подобное. Перед ней стремительно разворачивалась та же картинка, которая возникла в ее воображении, как только она приехала сюда.
Люди бросились врассыпную. Женщины визжали, кое-кто упал, наступив на собственный шлейф или не удержавшись на высоких каблуках. Кто-то кричал: «Помогите!» Кто-то звал охрану. Присутствующих охватила паника. Площадка перед входом в церковь мгновенно опустела. У нижней ступеньки лестницы остались только жених и белоснежная, вся в кипении кружев, невеста. Розы выпали из ее рук и посыпались на тротуарную плитку, которой был вымощен двор. Жених оцепенел.
Тем временем «Харлей» подскочил к Лиле, та рванулась, запрыгнула на сиденье, крепко обхватив руками отчаянного наездника, и они в мгновение ока умчались прочь.
Вероятно, эта драматическая сцена длилась не более минуты, но Глории показалось, что она смотрела замедленные кадры. В ее памяти отложилась каждая деталь. Изумление на лицах гостей, ужас Морозовых, недоумение Шлыковых… растерянность охраны, хохот зевак… белая фата у ног жениха.
В сумасшедшем порыве невеста потеряла часть свадебного убранства…
ГЛАВА 23
Липецк
– Лилит, первая жена Адама, – бормотал Лавров, пробираясь между могил.
Только теперь до него дошел смысл фразы, сказанной Глорией. Вот оно что! Лилит – первая жена Ветлугина. Пусть гражданская, но жена. Пусть ее звали Лизой, это сути не меняет. Ее настигла та же смерть, что и Ветлугина. Вернее, наоборот. Бывший сожитель повторил ее судьбу.
«Ты бредишь, Рома! – осадил его внутренний критик. –