– И она до сих пор рядом, в твоем доме. Она твоя лучшая подруга. Для нас всегда будет проблемой, что она злится на меня и пытается тебя заполучить. Поджидает за углом, выставив соски…
– Нет. Проблем не будет.
Я фыркнула:
– С чего ты взял?
– Как раз об этом я говорил с ней в ее комнате и во Дворе Радости. Объяснил, что так она ничего не добьется. И посоветовал образовать связь с кем-нибудь другим. И даже сказал с кем.
– Что? И с кем же?
Он испустил долгий вздох, и я почти физически ощутила его чувство вины:
– Это ради нашего союза. Это способ наконец объединить дом Эрнмаса и дом Арауна. Джудок Араун ухаживает за Элрин уже больше года. Найфейн, конечно, тоже за. Она хочет власти, которую получит ее двор. Политическая связь между двумя наследниками сделает дом Эрнмаса могущественным как никогда. И Найфейн огорчена, что ее шестисотлетняя дочь не замужем. Как только я дал понять Элрин, что мы с ней никогда не будем вместе, она решила образовать связь с Джудоком.
– С Джудоком? Сыном следовательницы, которого мы встретили во дворце Арауна? Которого хочет убить Коэл?
– Он самый. Его отец – Лорд Араун. Как только идея связи с Элрин стала реальной, они согласились присоединиться к нашему союзу.
Да, это и впрямь неожиданно.
– И как они… это сделают? – поинтересовалась я.
– Она сейчас там, – Роан глубоко вздохнул. – Я бы никогда такое не предложил, если б не знал, что Джудок – порядочный фейри, который будет ее уважать. Когда кое-кто из аристократии Неблагих начал охотиться на трущобных женщин-фейри, Джудок сразу жестко поставил этих мужчин на место. Наши дома в ссоре, но я уважаю его.
У меня голова пошла кругом, когда я подумала об Элрин в то утро. Про горечь, обиду в ее глазах. Роан разбил ей сердце.
Словно услышав мои мысли – что вполне вероятно, – Роан продолжил:
– В королевстве Неблагих принято заключать подобные союзы. – Он словно оправдывался. – Я знаю, люди больше не вступают в браки по таким причинам. Но если у Неблагих нет своей предназначенной половины, они образовывают связь именно так. Наша знать должна создавать союзы.
– Но ты никогда не образовывал связь.
– Нет. Мне кажется, я всегда знал, что у меня где-то есть предназначенная половина. Не у всех фейри она есть, но я что-то чувствовал. – Роан свернул на крытую улочку Френч-Ординари-Корт, к своему особняку с наложенными чарами, и выключил двигатель. – Послушай, я всегда буду чувствовать то, что чувствуешь ты. Ничего не поделаешь. Но это может быть взаимным. Мы – предназначенные половины, связанные друг с другом. Дай руку.
Я протянула ему ладонь, Роан взял ее. Его пожатие было необычайно мягким. Когда он посмотрел на меня, в его глазах блеснуло золото.
Я взяла его за руку, и на меня нахлынул внезапный поток эмоций Роана. Горечь и вина из-за разбитого сердца Элрин и ее жертвенного брака. Страх из-за войны с Благими. Мрачное удовлетворение оттого, что король, уничтоживший его семью, мертв. Столетия одиночества и изоляции, чувство вины за то, что он выжил…
Но сквозь всю эту тьму я ощущала его чувства ко мне. Гордость за то, что он моя пара, едва сдерживаемое желание ко мне.
И, самое главное, бескрайнюю волну чистой безудержной любви.
Глава 8
Когда мы вернулись в особняк Роана, я сразу прошла к себе в комнату, рассыпала на подоконнике немного птичьего корма для Одина и направилась в ванную.
После встречи с Лордом Балором хотелось подольше отмокнуть в горячей воде, прежде чем подумать об ужине. Я хотела понежиться не только в ванне, но и во внушенном Роаном любовном томлении.
Я откинулась на спинку медной ванны на ножках в виде лап, вокруг вились клубы пара. Кожа порозовела от горячей воды. Отблески светильника дрожали на темных каменных стенах, зеркало запотело.
В мраморном камине на другом конце комнаты ревело пламя. Я опустила голову под воду, смывая с волос пену шампуня с ароматом сирени. Когда я закрыла глаза, в голове возник образ Элрин во Дворе Скорби. Она обсуждала условия союза любви и власти с мужчиной, которого не знала. Ее сегодняшние слова «я могу забыть о наших разногласиях ради общего блага» вдруг обрели новый смысл. Она жертвует собой ради общего блага, связывая себя с нелюбимым мужчиной… Внезапно я почувствовала невольное восхищение.
Пока мыльная пена стекала по плечам, мысли вернулись к Роану. Похоже, только теперь я начала понимать его душу, скрытую за красивым непроницаемым лицом; сердце под рельефными мышцами и татуировками. Я вспомнила его слова, сказанные сегодня вечером, поток эмоций, который исходил от него, и мой пульс участился.
Я поднялась, горячая вода струилась по покрасневшей коже. Шагнула из ванной, потянулась к полотенцу на полу и вытерлась. Завернувшись в полотенце, вытащила пробку из слива и прошла через заполненную паром комнату к большому зеркалу над мраморной раковиной с краном в форме львиной головы.
Стекло совсем запотело, я наклонилась протереть его. Вспомнила безудержную любовь, исходящую от Роана, – и почувствовала непреодолимое желание его увидеть. Может, сейчас он один в библиотеке, и тогда я скользну к нему сквозь зеркало… У меня нет прозрачной ночнушки, но свежевымытое тело в полотенце ничуть не хуже. Лицо вспыхнуло от воспоминания о его могучем торсе. Из зеркала смотрело мое собственное отражение – порозовевшее лицо, капля, стекающая по волосам на плечо. Я прикусила губу, и в животе разлилось тепло: я представила, как руки Роана скользят по полотенцу и гладят мои бедра, теплые губы касаются моей шеи…
Зеркало снова запотело, и я подалась вперед, чтобы протереть его и слиться с отражением.
Но едва я сделала это, как мое сердце замерло. На поверхности зеркала что-то стиснуло мою ладонь железной хваткой, сминая и выворачивая пальцы. Руку пронзила боль, а меня – страх. Я вытаращила глаза и вскрикнула.
Полотенце упало. Из зеркала внезапно высунулась рука и сдавила мне горло, перекрывая доступ воздуха. Воздуха… Вслед за рукой из стекла появилось лицо – мертвое, бесстрастное, с голубыми глазами и розовыми волосами.
Мое собственное лицо.
Воздуха. Мне нужен воздух. Мое отражение выскочило из зеркала и врезалось в меня. Мы запутались в руках, ногах и полотенцах и повалились на пол. Пальцы отражения крепче стиснули мне шею.
В отчаянии я вцепилась пальцами в свое горло, из которого вырывались сдавленные отчаянные хрипы. Пожалуйста. Воздуха. Отражение оседлало меня. Его тело было влажным, мокрые волосы спутались, как и у меня. Оно так походило на меня, но с пустыми глазами. Бездушная копия меня самой. Воздуха…
В глазах потемнело, мозг лихорадочно перебирал варианты. Роан! Он почувствует мой внезапный страх и примчится в ванную – мне просто нужно продержаться еще несколько секунд…
Но я приказала ему не вмешиваться, когда он почувствует мой страх: это просто экспозиционная терапия. Откуда ему знать, что сейчас мой страх за свою жизнь настоящий?
Придется спасать себя самой.
Я изогнулась под своей копией, тело все еще оставалось влажным после ванны. Руки отражения немного соскользнули, мне удалось сделать вдох, и мир снова обрел четкость.
Из кончиков моих пальцев проросли когти, зубы удлинились. Температура в комнате упала, по мокрой коже побежали мурашки. Я полоснула копию по лицу, рассекая кожу, и ее хватка ослабла. Я изогнулась всем телом, и отражение скатилось с меня, ударившись головой об пол.
В отчаянии я отползла в сторону, тяжело дыша и пытаясь позвать на помощь, но эта сучка, видимо, повредила мне голосовые связки или что-то в этом роде. Пламя камина согревало спину. Совсем голая, как и я, она поднялась с пола. Ее голубые глаза смотрели с ненавистью. Кровь стекала с ее лица там, где мои когти оставили царапины. Она почти точь-в-точь как я… Сердце бешено колотилось. Как можно убить отражение?
Зеркало.
Я протянула руку, схватила стоявшую у камина кочергу, подбежала к зеркалу и замахнулась. Кончик кочерги разбил поверхность; звон стекла эхом отразился от стен, осколки разлетелись во все стороны, оцарапали мне кожу, потекла кровь.
Копия взглянула мертвыми глазами и бросилась на меня. Ее кулак врезался мне в живот, и я согнулась пополам. Другой рукой она вцепилась в кочергу, выкрутила мне руку и заломила за спину. Мои пальцы были скользкими, и кочерга выскользнула из сжатого кулака.
Злобная «вторая я» нацелилась кочергой мне в лицо и замахнулась. Я отскочила, врезавшись спиной в стену; кончик кочерги полоснул чуть ниже горла.
Во рту появился горький привкус. Я взглянула в зеркало. Оно почти все разбито, но отражение не исчезло…
Оно снова замахнулось кочергой, я увернулась и вцепилась ему в руку.
Копия рванулась вперед, пытаясь ткнуть острым железным концом мне в глаз. Я скрипнула зубами, уставившись на нее. И как только я это сделала, меня охватило странное чувство родства. Это существо было частью меня.
Отражение.
Следовало догадаться, что разбить зеркало – не выход…
В магии отражения важна не поверхность, а связь внутри отражения.
Стиснув кочергу, я разрешила себе открыться отражению, соединиться с ним. И ощутила, как оно слилось с моим телом и разумом.
И на другом конце этой связи я почувствовала кого-то еще, словно невидимая нить соединяла нас. На мгновение наши разумы соприкоснулись, и меня обожгло ненавистью. Но, кроме нее, я почувствовала через эту связь еще одну эмоцию.
Страх.
Другой разум перестал удерживать отражение и исчез. Рука, державшая кочергу, ослабла. Я пнула копию в живот, и она рухнула навзничь, грохнувшись о деревянный пол.
Я разорвала связь, отражение мигнуло и исчезло. Кочерга, громко лязгнув, упала на пол.
– Я ее почувствовала. Это Сиофра. – Я вцепилась в кружку, чтобы успокоить трясущиеся пальцы.
Я сидела в мягком кожаном кресле в библиотеке, лунный свет струился в витражное окно. Роан приготовил мне кружку теплого сидра со скотчем и капелькой масла. А в голове была только одна мысль: на жидкой поверхности отражаются разноцветные оконные блики. Если Сиофра решит нанести новый удар, у нее получится. Если захочет следить за мной, то сделает это. Я, как никто другой, знала силу отражений – от них не спрячешься. Только в этой комнате я насчитала семнадцать, готовых связаться со мной – или с Сиофрой. Я отхлебнула из кружки, покатав сидр на языке.