В каждом из селений на своем пути Ринат устраивал такие же многолюдные собрания, на которых лично объявлял о наступлении нового порядка. Его слова о Шариате затем разносились гонцами во все близкие и дальние аулы, понимая еще большую волну.
Во время очередной остановки он пошел еще дальше в реализации своей программы. Ринат объявил людям о том, что теперь вся земля Кавказа принадлежит местным общинам, то есть живущим на ней людям. У богачей и знати окончательно отбирались принадлежавшее им веками: плодородные земли, арыки, мосты, горячие ключи и источники, бывшие общинные мельницы и кузницы.
-…Теперь все это ваше. За это не нужно никому платить. Сажайте зерно, разводите сады, рожайте детей на благо своего народа и всего Кавказа! — на него явно нашло вдохновение. — Тем же, кого горячит кровь и спокойно не сидится на месте, добро пожаловать в ряды мюридов, в армию Всевышнего. Каждый горец, пришедший ко мне, получит настоящее английское ружье, запас пороха, суконный плащ. За месяц службы воину будет выдаваться десять фунтов ржаной муки, полфунта сахара, два золотника перца и соли, а также выплачиваться 1 ₽ серебром.
По сути Ринат объявил о намерении покончить с вольницей в своей армии и будущем создании профессиональной армии, которая будет подчинятся строгой дисциплине. Сегодняшнее ополчение общинников, которое стоял «под ружьем» и осуществляло нападения на русские гарнизоны, совершенно не отвечало современным задачам. Конечно, большая часть мюридов была фанатично предана имаму и обладала высочайшим боевым духом, что существенно повышало их боеспособность. Однако, кто сказал, что первобытная ярость и религиозная фанатичность способна на равных противостоять мощной организованной военной машине Российской империи. Русская армия, при всех ее многочисленных проблемах — повально воровстве поставщиков, устаревшем оружии, плохой логистике и т. д и т. п., — являлась продуктом огромной империи, которая обладала гигантским мобилизационным ресурсом, продолжительными военными традициями и огромной военной школой. В такой ситуации Кавказу оставался лишь один выход — перестать быть разменной монетой и заявить о себе, как о полноценной фигуре. Тогда можно было пробовать договариваться с российским императором…
— 1 ₽ полновесным серебром… — Ринат вновь ухватился за мешочек-кошель с деньгами и выразительно потряс им. — Приходите ко мне, всем хватит.
Денег, как это ни странно, действительно, хватало. Разборка с ханом Джавадом и теми, кто его поддерживал, дала ему весьма внушительный «золотой» запас. Враг, бежавший из крепости в одних портах, не успел ничего взять с собой, все оставив победителю. Тот день, когда Ринат вошел в сокровищницу Джавада и увидел ее содержимое, запомнился ему надолго. Он едва с ног не свалился, когда порог подвала переступил. Первая мысль, пришедшая ему в тот момент, была такой: а не заняться ли мне работорговлей, если это так выгодно. Небольшая, шесть на шесть шагов, комнатушка в подвале была плотно заставлена десятками разных ящиков и бочонков. Стояли крошечные шкатулки, маленькие и большие деревянные коробки, бочонки и бочки. В самом дальнем углу, вообще, виднелась монстрообразная бочка литров на сто, от старости уже покрывшаяся зеленоватым мхом. Много было всяких тюков ткани — блестящего атласа, драгоценного китайского шелка, золотистой парчи. С потолка свисали связки мехов лисицы, бобра и песца.
В ящиках лежало серебро. Плотно слежавшиеся, темно серого, потемневшего от времени, цвета монеты — бухарские дирхемы, османские акче, хивинские таньга, квадратные китайские монеты. Встречались даже византийские серебряки, с которых глядел гордый профиль давно уже почившего императора. Золото, напротив, пряталось в бочонках. Были монеты, золотой песок и маленькие самородки в плотно завязанных мешочках, женские кольца и мужские перстни, какие-то медальоны.
Вряд ли все это было собрано одним только Джавадом. Здесь явно потрудилось несколько поколений его предков, десятилетиями покупавшими и продававшими рабов. Не зря род Джавада считался основным поставщиком рабов со всей Чечни и Дагестана на османские рынки. Оттуда издавна приходили целые караваны судов за живым товаром.
— Серебро, золото, меха, камешки… — бормотал Ринат, вспоминая тот день и покачиваясь в седле коня. — Это лишь инструмент. За все это мы получим новые ружья, наймем инструкторов, купим артиллерийские орудия, найдем учебники для новых школ, выстроим новую армию… С помощью этого мы изменим будущее Кавказа и всей России…
В следующем селении, что лежало на его пути домой, он решил немного передохнуть. Здесь были его убежденные сторонники, горячо принявшие новый закон и все правовые изменения. Поэтому, не опасаясь внезапного нападения исподтишка, Ринат расслабился. Побывал на тое в честь победы над врагами, после которого погрелся в водах горячего источника.
Вечером после молитвы начал возиться с ребятнёй, что долгое время бродили вокруг него и не решались с ним заговорить. Ринат расспрашивал их о семьях, о природе, о любимых занятиях. Те, обступив имама (а кое-кто смелый и забрался на скамейку рядом с ним), с упоением рассказывали о своих играх, хвастались игрушками и синяками. Полноватый мальчишка, ковырявшийся в носу грязным пальцем, ему даже спел какую-то песню. Окруженный галдящими мальчишками, Ринат на время забыл о своих грандиозных планах по созданию сильного государства. Окунулся в детское щебетание и галдеж. Следил за их возней, прыжками. Наслаждался детским смехом.
В какой-то момент, захваченный волной всеобщего непринужденного веселья, Ринат из листа пергамента сделал мальчишкам самый обычный самолетик. Кончиком кинжала подправил ему крылья, хвост и запустил его в полет. Боже, что потом случилось! Толпа мальчишек взревела от восторга, наблюдая за полетом сероватой птицы из бумаги, и бросилась за ним вдогонку. Да что там дети⁈ У стоявших рядом телохранителей имама челюсти самым натуральным образом отвисли от увиденного зрелища. Не усидев на месте, за самолетиком бросился бежать и сам Амирхан. Ему, кстати, к неимоверному огорчению пацанов, и удалось первому добраться до самолетика. Секретарь имама, отмахиваясь от мальчишек, словно от надоедливых комаров, нес бумажную фигурку на вытянутых руках, как величайшую драгоценность на этом свете. Все испытываемые им чувства — дикое удивление и непонимание — были буквально написаны на его лице.
Видя все это Ринат заливался искренним смехом. До слез хохотал. Не сдержавшись, сделал еще один самолетик и тоже отправил его в полет. Сразу же за ним в воздух поднялась и третья бумажная птица. Амирхан опять замер на месте, не понимая, что ему делать: бежать за другими или нет.
Когда ребятня наигралась и веселье чуть утихло, Ринат решил пошутить. Без всякой задней мысли, он решил показать присутствовавшим одну совсем детскую шутку, которую в детстве очень часто показывал своим сверстникам в деревне. В тот момент он даже представить себе не мог, чем обернется для него эта безобидная шутка… Привлекая всеобщее внимание, попросил поймать ему курицу. С десяток людей и столько же детей тут же бросились ловить бедных птиц. Буквально через минуту ему уже несли трех или четырех жалобно кудахтавших хохлушек, испуганно разевавших клювики.
— Смотрите внимательно, — Ринат взял одну из птиц, полную курицу с самыми глупыми глазами. — Сейчас я сделаю так, — растопырил ей крыло и засунул туда голову так, словно сломал курице шею; по крайней мере со стороны все выглядело именно так. — Потом делаем так…
Ринат несколько раз с силой раскрутил курицу вокруг своей оси. После чего положил ее на землю прямо перед собой и убрал руки. Та продолжила лежать неподвижным кулем с зажатой под крылом головой[4].
— Во…
Стоявшие рядом и те, кто подобрались ближе, непонимающе таращили глаза. Они не понимали суть происходящего. Мол, что тут необычного⁈ Имам взял и свернул голову курице, тушка которой, похоже, теперь пойдет в похлебку.
— Значит, ничего необычного… Тогда сделаем так…
Он присел на корточки рядом с курицей и несколько раз толкнул ее. Затем неподвижную тушку поставил на ноги и начал тормошить. Наконец, хохлушка вытащила взъерошенную голову из-под своего крыла и с возмущенным воплем вырвалась из его рук.
— Как вам такое?
Когда же Ринат окинул взглядом лица горцев, то самым натуральным образом обомлел. Бледные, вытянутые, искаженные священным ужасом. На него смотрели, как на святого… или дьявола. Боже, они приняли детский фокус за чистую монету. Решили, что он сначала убил, а затем оживил птицу.
— Вашу маму, что же я за тупорылый гоблин… — вырвалось у него с досады, когда суть сложившейся ситуации до него дошла. — Все, черт побери! Концерт окончен! Все забыли и разошлись по домам, — он встал и молча пошел в отведенный ему дом.
Однако, как позже выяснилось, никто ничего не забыл…
На следующий день при подъезде к родному аулу им встретился гонец с известием о том, что имама Шамиля ждал довольно странный гость.
-…Я приставил к нему людей, чтобы ничего не случилось, — проговорил встретивший их у аула горец. — Урус нам ничего не говорит. Сказал лишь то, что его пригласил ты… — Ринат удивленно огладил бороду, не понимая, откуда у него может быть такой гость. — Это русский офицер немалого звания. Жеребец у него ахелкетинской породы. Черный, как смоль, без единого изъяна, — добавил горец с завистью еще одну деталь, которая еще больше подчеркнула статус гостя; редкий русский офицер мог себе позволить коня такой породы.
У мечети, где должен был находится гость, они стали свидетелями довольно занятной сцены. Русский офицер, одетый в строгий темный китель, белые брюки и фуражку, прохаживался перед мечетью с чрезвычайно занятым и нетерпеливым видом. Сразу же за ним, точно шаг в шаг, шли трое абреков устрашающего вида, ловившие каждое движение русского и многозначительного поглаживавшие рукояти кинжалов. Вокруг всех четверых с громкими криками носилась стайка воробьев-мальчишек, то кидавших камни, то плюющих. Когда же охрана на них гортанно прикрикивала, то они тут же разбегались по углам. Правда, через несколько минут стайка вновь собиралась вместе и продолжала кружить вокруг гостя.