– Ты ужинала? – вдруг вырвалось у меня. Я сам от себя не ожидал такого вопроса.
– Нет. Не успела, – безучастно отвечала Лиза.
– Жаль… – я продолжал мяться на месте, собираясь с силами, чтобы закончить свое предложение. – Может сходим поужинаем? Я понимаю, что тебе завтра на дежурство и ты устала, но тут совсем недалеко есть хорошее место, я бы угостил тебя. Там продают хорошие…
Я не договорил свой монолог. Девушка взяла меня за запястье и подтащила к себе. Я испугался, но быстро понял, что она потащила к себе не меня, а мои часы. Повернув голову в удобное положение Лиза прищурилась. – Пойдем.
– Точно? – удивился я.
– Эхх… да точно, точно. Пошли уже, – усмехнулась она. – И на дежурство мне в дневную смену. Это сразу после основной работы.
– Так погоди! Это же хрень какая-то! – возмутился я безумному графику фельдшера. – Так же не нормально.
– Ошибаешься. Это вполне естественно, – Лиза бросила тлеющий окурок на пролет ниже. – Давай не про работу. И давай уже пойдем.
Спустя десяток минут мы оказались на перроне. Поезд вылетел из черного тоннеля и остановился. В столь поздний час люди почти не перемещаются по городу и двери пришлось открывать и закрывать мне. Лиза не стала заходить в комнату к соседке и лающей собаке. Пошла со мной даже не переодеваясь. Я, в отличие от нее, хотя бы успел помыться.
Вагон тронулся и унес нас в темноту. Заколоченные фанерой окна громыхали, не давая возможности начать хоть какой-то разговор. Ветер раздувал темные волосы Лизы, не позволяя ей задремать. Я стоял рядом и держался за затертый поручень, боясь прикасаться спиной к сиденьям.
Железный червяк вынырнул на соседней станции, и я кивнул девушке, указывая на выход. Мы сошли.
– Давненько тут не бывала…
– Я тоже. Тут, особо, нечего делать. Просто помню, что есть неплохой ресторанчик.
– Ресторанчик? Ты преувеличиваешь.
– Немного, – усмехнулся я и направился к выходу с перрона. Узкий коридор привел в коридор побольше, а потом мы вышли на небольшую площадь. Людей почти не было. Те, кто отработал смену уже спали, а те, кто ее только начал – были на работе.
– Нам сюда, – указал я на затертую вывеску, что была над вырезанной в стене аркой двери.
– А я помню это место! Я сюда с родителями захаживала! – вскрикнула девушка, забыв про сонливость.
– Ты жила где-то тут? Ну… с родителями.
– Да, вот прям тут. За поворотом вон того тоннеля – Лиза указала пальцем на один из пяти чернеющих коридоров. Площадь была очень хорошо освещена и сильно оттеняла все другие ответвления уровня.
– Ха. Забавно…
– Что забавного?
– Да нет, это я так, к слову, – я аккуратно заглянул в полупустое заведение.
Столики были не заняты. За барной стойкой стоял смуглый мужчина, а рядом с ним, опираясь на его плечо, полусонная женщина.
– Здравствуйте! – сказал мужик, и официантка на его плече встрепенулась. – Занимайте любой столик! Сейчас к вам подойдут.
– А, да. Спасибо! – кивнул я ему и направился к самому дальнему столику, что был у окна, за которым сияла маленькая площадь.
– Далековато ты забрался, – усмехнулась Лиза, усаживаясь напротив. Она взяла со стола толстое меню и начала листать страницы, пристально вглядываясь. – Точно платишь?
– Да, я же обещал, – я перелистывал страницы, хотя и без меню знал, что заказывать. – Давай это будет благодарностью за мою спину.
– Да, давай… – машинально ответила она, не отвлекаясь от заляпанных грязными руками страниц.
– Вы уже выбрали? – подошла к нам женщина официант.
– Я буду запеченный картофель и курицу. И горячий отвар из шишек, – заказал я то, что у них получается лучше всего.
– Хлеб?
– Да, два.
– А вы? Определились с заказом? – обратилась женщина к Лизе.
– Хм… – протянула девушка. – Говяжий стейк… Бурый рис с овощами… две булочки с творогом и… два бокала вина.
У меня челюсть отвисла, когда я вспомнил ценники на все, что заказала Лиза. – И мне два бокала вина, пожалуйста.
– Вас поняла, – удалилась официантка.
Надеюсь, Лиза не видела, как меня прошибло в пот. Я говяжий стейк ел всего раз в жизни, и то, меня им угостили. Половинкой. Нет, наверное, даже, четвертью. Да и не много ли она заказала?
– Правда думаешь, что много? – внезапно спросила она.
Как? Как она поняла, что я об этом подумал?
– Что? Я и не думал о таком, – усмехнулся я, плохо скрывая смущение. – Все нормально, я же плачу.
– Да успокойся ты. Я заплачу за себя. Просто сходить куда-то поесть, да еще и в компании – редкость. Особенно в последнее время.
– Быть врачом – тяжело… – констатировал я очевидный факт. – Почему ты вообще решилась на это?
– Людям помогать хотела. Как родители.
– А вместо этого торчишь попеременно, то на работе, то на дежурствах. Всюду задерживаясь допоздна.
– Угу. Не так я себе это представляла, – Лиза отодвинула меню и положила локти на стол. – Самое смешное, что никому толком и не помогаю. На работе – старики, что паникуют и вызывают по паре раз в день. А на дежурствах – так, подаю жгуты, да заправляю нити в иглы. Ну и мою еще всякое, параллельно разрезая одежду над укусами.
– Ну ты же мне помогла.
– Да брось. Ты бы и сам справился. Это я так, растерялась просто.
Ну так-то оно так. Ожог бы в любом случае зажил, с ее помощью или нет.
– Тебе не противно?
– Работа?
– Да. Особенно дежурства. Там иногда такие изодранные попадаются… Да и работа за стеной совсем не женская.
– Семен, я младший медицинский персонал. Я не хожу за стену.
– Погоди, а как тогда? – удивился я. Я вообще, никогда особо за медиками не следил. Все раны, что получал за стеной заживали сами, да и ухода не требовали.
– Ну… пол смены я сижу и читаю книжки, а вторые пол смены, если не повезет, помогаю хирургам, да настоящим врачам.
– Не так уж и плохо…
– А ты? Я ведь так и не узнала кем ты работаешь, – девушка положила уставшую голову на ладони, пристально глядя на меня. А мне и сказать-то нечего было.
– Я работаю в цеху. Мясо разделываю. Оказался слишком туп, чтобы устроиться на работу получше.
– Или слишком умен… Избежал ответственности. Ты же вообще не паришься о своей работе!
– Ну… в принципе… да. Работа дерьмовая, но голова на ней не болит.
– Завидую…
К столу подошла официантка с подносом. – Ваш заказ!
Женщина умудрилась принести все за раз. Вот что значит – профессионал. Я порой отвар из кружки проливаю, просто перемещая его с одного стола на другой. А она…
– Спасибо, – кивнула Лиза и взяла зубастый нож.
Нож резал стейк, жадно вгрызаясь в него. Кровь растекалась по тарелке и у меня невольно начинали скапливаться во рту слюни. Я опускал взгляд на забитую до смерти и поджаренную курицу, и аппетит развеивался. Не полностью. Курица с картофелем тоже были хороши. Но стейк еще и выглядел отменно.
– Хочешь? – протянула мне насаженный на нож кусок мяса Лиза.
– Нет, что ты… У меня свое есть, – я наматывал куриные лоскуты на вилку. – Курица – отменная.
– Ну как знаешь.
Лиза не церемонилась. Ела прямо с ножа. То ли ей было не охота усердствовать с обоими приборами. То ли она не умела, что вряд ли.
Темные волосы так и норовили залезть под нож, запутаться в мясе, и девушка аккуратным движением стянула их резинкой на затылке. Волосы были короткими, с трудом дотягивались до плеч, и собрав их сзади Лиза предстала передо мной в новом облике. Странном. Смешном. Я невольно усмехнулся.
– Что? – уставилась она на меня.
– Да нет, просто забавно как ты сделала это…
– Над ушами моими смеешься?
Лиза нахмурилась, а я присмотрелся получше. Уши в вправду торчали. Я усмехнулся еще раз не в силах сдержаться. Она только покачала головой и отхлебнула из бокала вино. Жадно отхлебнула, почти половину.
Я вдруг заметил, как Лиза вином проталкивает стейк в горло, не в силах прожевать мясо полностью. Жадно терзала на куски, а после проглатывала их целиком. С этими волосами на затылке и торчащими ушами… а еще и глотает как чайка. Я тоже отхлебнул вино, пытаясь не расстраивать ее сильнее своими смешками. Уж больно необычная она была.
Она штопает людей, поднимает на ноги стариков. Такая серьезная и невозмутимая, но стоит только к ней присмотреться – по-детски смешная. С детскими комплексами, типа торчащих ушей, с этой странной манерой есть одним только ножом, и огромными кусками.
– Ты сам-то че не ешь? – Лиза отодвинула пустой бокал. – Завис что ли?
Ванька тоже меня сегодня подпинывал. И вправду висну, что ли? Устал? Да нет, вряд ли. Не должен был. Дежурство было вполне обычным. Да и выспался я хорошо. И помылся, и отдохнуть успел. Это я из-за нее что ли подвисаю? Я снова отпил вино. Вина хотелось больше, чем еды.
Я не привык на людях есть, и, глядя на Лизу, почему-то смущался. А вдруг я также глупо глотаю и проталкиваю в себя еду? Вдруг она засмеется? И я снова отпил вино, добив первый бокал.
В голове начинало мутнеть, вместе с мутью от терпкого красного вина появлялся аппетит, и вскоре я тоже начал жадно кромсать бедную курятину.
Вообще странно про курятину… Вот в голове крутятся легкие мысли. И мысли эти почему-то про курятину. Вот смотрю на нее, и такое ощущение, что курицу не просто убили и пустили на еду. Мясо…тушка… выглядели так, будто беднягу сначала пытали. Били, издевались над ней, быть может словесно унижали. Казалось, будто умерла эта кура от пыток. Не естественно. Не так, как обычно. И мне становилось ее жаль.
Бедная курица…
Вот стейк умер красиво.
А курица…
Какая-то странная слеза затесалась в уголок глаза. Ближе к переносице. Я ее увидел и быстро смахнул тыльной стороной ладони.
– Эй! Ты чего? – вскрикнула Лиза.
– Курицу жалко… – не задумываясь ответил я и Лиза рассмеялась, вновь разбудив сонную официантку.
– Точно… Ну помолись за нее что ли! Или как это у вас, служителей, принято?
– Да не служитель я! Просто верю, – всхлипнул я машинально. – Я за всех молюсь, особенно за тех, кто в дежурство идет. Тех что со мной…