Индира носилась из каюты в каюту, прощаясь с новыми друзьями, а я в одиночестве вышла на палубу, чтобы посмотреть на страну, о которой столько мечтала.
Несмотря на то что август считается в Англии одним из самых теплых месяцев, я изрядно продрогла в тонкой хлопчатобумажной блузке. Стояло раннее утро, над Саутгемптоном висел густой туман. Впервые в жизни вдохнув английский воздух, я обнаружила, что он не пахнет ничем, кроме чистого соленого ветра.
Стараясь не поддаваться грусти, я подумала, что через какой-нибудь час впервые окажусь на знаменитой английской земле, вдохновлявшей моих любимых писателей и поэтов. Но легче не стало.
Я утешала себя тем, что просто устала от эмоционального напряжения вчерашнего вечера, хотя прекрасно понимала, что причина не только в нем. Все еще непривычная к новым странным чувствам, которые приходили с таинственным пением, я стояла, чувствуя дрожь в позвоночнике. По коже пробежали мурашки, крошечные волоски на руках встали дыбом. Позже я узнала, что это предупреждение об опасности.
Судовая сирена издала последний оглушительный гудок, корабль встал у причала, на палубах началась веселая кутерьма. Толпа на набережной размахивала английскими флагами, высматривая родных и друзей. Пассажиры разошлись по каютам, чтобы выносить вещи и готовиться к выходу на берег, палуба опустела, и лишь я осталась стоять, дрожа от холода и одиночества.
– Что ты здесь делаешь? Я тебя обыскалась. – Индира подошла сзади и обняла меня за плечи. Ее теплое дыхание растопило лед в моих венах.
– Смотрю на Англию.
Подруга развернула меня к себе:
– Ты плакала, Анни? Почему?
– Не знаю, – честно ответила я.
Она пальцем вытерла слезинку на моей щеке и крепко обняла меня.
– Не плачь, Анни, и ничего не бойся. Помни, я всегда буду с тобой.
12
Следующие две недели мы жили в прекрасном викторианском особняке на Понт-стрит, в Найтсбридже. Несмотря на то что по сравнению с дворцом он казался кроличьей норой, это не имело значения – в городе было чем заняться. Хоть Индира и жаловалась, что ненавидит Англию, она немедленно реквизировала семейного шофера, чтобы показать мне лондонские достопримечательности. Мы посмотрели Букингемский дворец и смену караула и побывали в Тауэре, где Индира развлекала меня жуткими подробностями личной жизни короля Генриха VIII, который отрубил головы двум женам, чтобы жениться на третьей.
– Как глупо, что им разрешается иметь только одну жену, и приходится убивать ее, если хочешь жениться на другой, – хихикнула Индира. – Мой папочка мог бы иметь хоть восемь жен.
Мы кормили голубей на Трафальгарской площади у колонны Нельсона, а затем катались на лодке по Темзе. Однако самое любимое место Индиры в Лондоне находилось в двух шагах от дома на Понт-стрит.
Когда мы вошли в универмаг «Хэрродз», подруга сообщила мне, что это лучший магазин в мире.
– Обожаю «Хэрродз», здесь можно купить все, что хочешь, – заявила она. – Ключи для сломавшегося замка, сыр, одежду и даже индийского слона! И маме все записывают на счет, так что если тебе что-нибудь нужно, говори, не стесняйся.
Магазин и вправду показался мне пещерой Аладдина. Индира развлекала меня, спрашивая у обходительных продавцов, есть ли у них волнистые попугайчики или фиалковые деревья.
– Попугаи продаются в отделе животных, а деревья – в садовом отделе, – отвечали продавцы. – А если у нас нет необходимого вам товара, мы его закажем.
– Ах, Инди, перестань их дразнить, – урезонивала я подругу, а она весело хихикала.
Мы поднялись в отдел игрушек, где ее приветствовали как старую знакомую.
– В раннем детстве я тайком уходила из дома, заказывала здесь все, что хотела, и записывала на мамин счет, а она даже не замечала, – засмеялась Индира, ведя меня к движущейся лестнице – эскалатору.
– Ты не будешь сегодня покупать игрушки?
– Нет, по-моему, я из них выросла, а ты? Пойдем лучше в отдел одежды – я еще ни разу в жизни не примеряла готового платья. Вот будет весело!
Индира нагрузила продавщиц кучей красивых платьев, и мы отправились в примерочную. Часа через два мое терпение начало иссякать.
– Ты уверена, что мама не станет возражать? – спросила я, когда Индира вдоволь навертелась перед зеркалом в следующем умопомрачительном наряде и велела продавщице добавить его к остальным.
– Когда ей пришлют счет, будет поздно, – лукаво улыбнулась она.
По пути к выходу нам попался книжный отдел, и я на секунду остановилась. Заметив мой страждущий взгляд и, очевидно, чувствуя себя виноватой, что так долго мерила платья, Индира предложила:
– Давай зайдем, если хочешь.
Я попала в страну чудес. Вокруг тянулись бесконечные полки с книгами, такими же, какие хранились в дворцовой библиотеке за стеклом, но здесь их можно было взять в руки, потрогать и даже полистать. Я брала в руки то одну, то другую, нежно проводя пальцами по золоченым буквам на обложках.
– Выбирай все, что хочешь, Анни, – сказала Индира, которой было здесь так же скучно, как мне в отделе женской одежды.
Не в силах отказаться, я выбрала три книги: «Холодный дом» Чарльза Диккенса, «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте и «Гордость и предубеждение» Джейн Остин. Покидая универмаг, я крепко прижимала томики к груди, не веря, что они теперь мои и их не надо возвращать.
Я с гордостью водрузила книги на полку в нашей с Индирой спальне. В тот день я пообещала себе, что когда-нибудь смогу зарабатывать столько, чтобы купить все книги, какие захочу.
Несмотря на массу новых впечатлений, жизнь в Лондоне обострила мое чувство зависимости от королевской семьи Куч-Бихара. Во дворце я жила на всем готовом и была одной из сотен людей, кого там кормили и обеспечивали, а здесь я задумалась. Хотя у Индиры хватало средств и ее щедрость не знала границ, мне было неловко у нее просить. Однажды я встала на колени в маленькой комнате для молитв и помолилась Лакшми, богине благосостояния, в надежде обрести финансовую независимость.
Несколько дней спустя мы вновь посетили «Хэрродз», на этот раз в сопровождении бдительной мисс Рид, и отправились прямо в отдел школьной формы.
– Мы будем носить галстуки, как мужчины? – с притворным ужасом воскликнула Индира, когда мисс Рид показала нам, как завязывать узел на галстуке. – Я в нем задохнусь!
Потом нам пришлось примерить кучу блузок, жакетов и джемперов, таких колючих, как будто по коже прыгали тысячи блох.
– А это специальные девичьи костюмы для подвижных игр: нетбола и хоккея, – сказала продавщица, протягивая нам бесформенные коричневые туники и широкие штаны.
– Я не намерена играть в их глупые игры, – высокомерно заявила Индира.
– Я уверена, что тебе понравятся английские игры с мячом, – терпеливо ответила ей мисс Рид. – Ты так любишь игры на свежем воздухе, что будешь чувствовать себя как рыба в воде.
– А я уверена, что нет! – сердито воскликнула Индира.
Мы с мисс Рид лишь переглянулись, когда она вошла в примерочную, захватив несуразное одеяние.
Неделю спустя нас отвезли в городок Истборн в графстве Сассекс. Индира сидела рядом со мной на заднем сиденье роскошного «Роллс-Ройса», с несчастным видом глядя на живописный английский пейзаж, который я находила невероятно красивым. Уже чувствовалась осень, в листьях деревьев появилась первая желтизна, а мягкость утреннего тумана оказывала на меня усыпляющее действие. Сопровождавшая нас мисс Рид сидела впереди, беседуя с шофером. Наконец мы подъехали к мрачному серому зданию, которое напомнило мне – возможно, безосновательно – «Дотбойз-холл» – школу из романа Диккенса, где получил место помощника-преподавателя юный Николас Никлби.
Шофер выгрузил из багажника чемоданы, мы с мисс Рид выбрались наружу и рассматривали школу, а Индира упрямо отказывалась покидать убежище.
– Не волнуйся, дорогая, – сказала мне гувернантка, – пребывание здесь пойдет вам на пользу. И еще… – добавила она, понизив голос, – Индира впервые остается без горничной, и ей придется делать все самой. Запомни, ты хоть и не принцесса, но девушка из хорошей семьи, родственница махарани. Не позволяй ей обращаться с тобой как со служанкой.
– Она не будет, – вступилась я за подругу.
Индира наконец соизволила выйти из машины и с обиженным видом уселась на гравиевую дорожку, скрестив ноги.
– Встань, пожалуйста, – воззвала к ней гувернантка, – и веди себя как взрослая девушка, которой ты так отчаянно стремишься стать в последнее время.
Индира не шелохнулась. Она сжала кулаки и невидящим взглядом смотрела перед собой.
Я обошла автомобиль и присела рядом с ней на корточки.
– Вставай, Инди, если ты будешь так себя вести, другие девочки подумают, что ты еще ребенок. И вообще, здесь может быть интересно.
– Не-на-ви-жу, – со слезами на глазах простонала Индира. – Никому в моей семье нет до меня дела. Папа так занят, что даже не попрощался. Они просто хотели от меня избавиться.
– Неправда. Они тебя обожают, и твой папа хочет тобой гордиться. Послушай, – продолжала я, решив пойти на хитрость, – у тебя ведь есть деньги?
Она кивнула.
– Вот и хорошо. Если нам здесь совсем-совсем не понравится, просто убежим и сядем на первое попавшееся судно, которое идет в Индию. Как тебе идея?
Инди повернулась ко мне, и ее глаза вспыхнули при мысли о таком приключении.
– Здорово! – сказала она, вставая и отряхивая юбку. – Тогда они пожалеют!
– Да. Пойдем?
– Пойдем.
Крепко взявшись за руки, мы поднялись по ступенькам и вошли в здание.
Мисс Рид заранее предупредила нас, что мы станем объектом повышенного внимания. Индийские девочки в английских частных школах встречались крайне редко. Другие ученицы бросали на нас косые взгляды, шептались за спиной и хихикали, когда нам подавали на обед цыпленка вместо говядины.
Мы держались вместе. Вечером в продуваемой сквозняками спальне на десять человек Индира забиралась ко мне в постель, ища тепла и утешения.