– Насколько возможно, – ответил Дональд и заговорил о другом.
Селина приехала на Белгрейв-авеню во второй половине дня, чтобы собрать последние вещи, которые нужно было перевезти в их с Генри новый дом в Кенсингтоне. По возвращении Дональда с Вайолет из свадебного путешествия дом на Белгрейв должен был перейти в их полное распоряжение. Горничная упаковывала всякие мелочи в спальне наверху.
Селина услышала звонок. Через несколько минут в дверь просунулась голова экономки.
– Извините, графиня, вас хочет видеть какая-то… иностранка. Она еще вчера приходила: якобы несколько месяцев назад оставила здесь вещи, но я отправила ее восвояси.
– Правда? А как она назвалась?
– Какая-то Анахита.
У Селины замерло сердце.
– Пожалуйста, проведите ее ко мне, – с трудом овладев собой, сказала она.
В комнату вошла Анни, исхудавшая и бледная, как смерть.
– Здравствуй, Селина. Я пришла за чемоданом, который оставила здесь перед отъездом.
– Садись, Анни, я попрошу сделать тебе чай.
– Спасибо.
Она села, Селина отправила горничную за чаем и сказала:
– Что с тобой случилось, Анни? Где ты пропадала? Ты ужасно выглядишь. Мы с Дональдом с ума сходили от волнения.
– Это долгая история. Во Франции я заболела. Вернулась в Англию и много месяцев пролежала в больнице.
– Анни, почему ты не связалась со мной? Я бы непременно помогла.
– Я знаю, Селина, и очень благодарна тебе, но я очень сильно болела и не могла написать. В жизни случаются всякие… неожиданности.
– Мне так жаль, что ты заболела…
– Спасибо. Я уже выздоравливаю, мне с каждым днем лучше. – Анни впервые едва заметно улыбнулась.
– А где ты живешь? – спросила Селина, понимая, что девушка не хочет говорить о причинах своего исчезновения.
– Моя школьная подруга Шарлотта предложила пожить у нее в Йоркшире, пока не окрепну. У ее отца там дом, и мы… я там живу. Когда наберусь сил, вернусь в Лондон и найду работу.
– Почему ты не обратилась к кому-то из нас? – недоумевала Селина.
Горничная принесла чай.
– Из Парижа я отправила Дональду длинное письмо, в котором сообщала, что буду отсутствовать некоторое время, и просила дождаться меня. И после этого ему писала. Он не получал моих писем?
– Нет, он ничего не получал – с тех пор как ты приехала в Калькутту.
Анни побледнела, судорожно сжав чашку.
– Как Дональд? – спросила она.
– У него все хорошо, даже очень, только он… уехал за границу на лето… – Селина не знала, как сказать этой печальной, изможденной женщине правду.
– Понятно. Значит, я не увижу его еще несколько месяцев… – Анни слабо улыбнулась. – Что ж, мы ждали больше, подождем и меньше.
– Конечно. – Селина чуть не расплакалась от отчаяния.
Анни осторожно отхлебнула чай:
– А где именно сейчас Дональд?
– Сейчас в Нью-Йорке, а затем до конца лета пробудет в Европе.
– Как я понимаю, он продал имение, и ему пришлось уехать?
– Нет, Анни, Астбери не продали.
– Правда? Я рада за Дональда. Он не хотел его продавать.
– Да. Хорошо, что ты меня застала. Я приехала собрать вещи – переезжаю в наш с Генри новый дом в Кенсингтоне. Мы ждем второго ребенка.
– Как чудесно, Селина, что твоя любовь пришла к такому счастливому завершению! – радостно сказала Анахита.
– Да, все замечательно.
Пока Анни пила чай, Селина окончательно решила ничего не рассказывать. Не ее дело говорить этой несчастной, которая писала Дональду и просила дождаться, что ее любимый женился на другой.
– Можешь попросить горничную найти мой чемодан? – спросила Анни. – Он должен быть у Дональда в спальне.
– Конечно. Дашь мне свой адрес? Я передам его брату, как только он вернется.
– Спасибо.
Отправив горничную за чемоданом, Селина отыскала в ящике стола бумагу и ручку.
– А теперь скажи честно, Анни, тебе нужны деньги?
– Нет, спасибо, мне хватает, – гордо ответила она.
Селина протянула ей ручку:
– Напиши адрес, а я дам тебе свой. Если что-то понадобится, пока Дональд в отъезде, пиши мне. Обещаешь?
– Хорошо, но я скоро устроюсь на работу, – ответила Анни.
Тем временем горничная принесла чемодан.
– А у тебя нет нью-йоркского адреса Дональда? Я бы ему тоже написала. Если он не получил моего письма, то, наверное, волнуется.
– У него нет постоянного адреса, – солгала Селина. – Когда он позвонит, я скажу, что ты заходила. Он очень обрадуется, что ты жива и здорова.
Анни поставила чашку на стол, и ее взгляд скользнул по журналу с фотографиями.
– Это Дональд? – спросила она, наклоняясь поближе.
– Да, на каком-то приеме…
Слишком поздно: Анни схватила журнал.
– Он… женился? Я… Почему ты не сказала? Как ты могла!
– Анни, я…
– Не могу поверить, что он женился… я ведь просила его дождаться… – Она бессильно уронила голову на руки.
– Дональд не получал от тебя известий больше года. Твоя подруга Индира сообщила, что из Парижа ты поехала в Англию. Когда ты не объявилась, Дональд решил, что ты его больше не любишь. Пойми, с тех пор как ты уехала в Индию, прошло пятнадцать месяцев… Прости, Анни, ты заслуживаешь большего, – беспомощно закончила Селина.
– Ладно, мне надо идти. – Девушка встала и нетвердой походкой пошла к двери. – До свидания.
– Анни, клянусь, он ее не любит! Он всегда любил только тебя!
Дверь захлопнулась – Анахита ушла.
21 августа
Вот мы и вернулись в Астбери. Дом преобразился до неузнаваемости. Пока нас не было, здесь кипела работа, и теперь, идя по коридору, входя в гостиную или столовую, я чувствую себя как в модном отеле. К этому надо привыкнуть, но следует отдать должное блестящим организаторским способностям В. В Нью-Йорке мне понравилось, родные и друзья Вайолет приняли меня с распростертыми объятиями. Я больше не удивляюсь бьющей через край энергии жены – это у нее от Нью-Йорка. Город живет в бешеном ритме двадцать четыре часа в сутки, Лондон по сравнению с ним медлительный и скучный.
Европа, как всегда, достойна восхищения. Вайолет каждый день устраивала обеды и вечеринки. Она – чудо, все ее обожают. Когда мы были в Италии, ее знаменитым гостеприимством воспользовался даже принц Генри, юный сын короля Георга.
К счастью, она нравится мне с каждым днем все больше и больше. Ее стремление узнавать что-то новое и жажда жизни просто удивительны, хотя порой я чувствую себя рядом с ней древним стариком. Иногда просто не верится, что мы ровесники. Вайолет напоминает мне чересчур энергичного ребенка, которого нужно учить и оберегать, и я делаю это с радостью. У нее не бывает плохого настроения. Сталкиваясь с любой трудностью, она считает делом чести ее преодолеть. Многие опасения, которые я испытывал перед свадьбой, исчезли без следа. И, слава богу, призраки прошлого начинают меня покидать…
Дональд сидел за столом в библиотеке, разбирая огромную кипу почты, собравшуюся за четыре месяца. Письма, касающиеся денежных вопросов, он откладывал в отдельную стопку для Вайолет, которая передавала их отцу. В комнате стояла невыносимая духота – у него впервые появилось искушение открыть окно, чтобы впустить немного воздуха. Вайолет испытывала новую систему отопления, и по всему дому пахло свежей краской. Туфли Дональда утопали в мягком ковре с длинным ворсом, соперничающим с травой на газоне, а кофе он пил из чашки лиможского фарфора. Все в доме было устроено для удобства его обитателей – новые мягкие матрасы на всех кроватях, белоснежные ванны с блестящими позолоченными кранами, из которых в любое время суток текла горячая вода.
Вновь сосредоточив внимание на почте, Дональд узнал на очередном конверте почерк Селины и открыл письмо.
Питт-стрит, 21,
Кенсингтон, Лондон
15 августа 1920
Дорогой Дональд!
Надеюсь, это письмо найдет тебя по возвращении из путешествия в добром здравии. Спасибо за открытки из чудесных мест, в которых тебе посчастливилось побывать. Постарайся найти время навестить нас в новом доме в Кенсингтоне. Конечно, ему далеко до обновленного Астбери-холла, но я хотела бы увидеть тебя как можно скорее. Дело в том, что не так давно ко мне приходила одна наша старая знакомая. Пожалуйста, позвони мне и постарайся приехать, как только сможешь. Вероятно, у тебя найдутся и другие дела в Лондоне.
Дональд несколько раз перечитал письмо, боясь поверить, откинулся на спинку кресла и потянулся к недавно установленному телефону.
Через два дня он поехал в Лондон – прямо к новому дому Селины в Кенсингтоне.
– Она приходила на Белгрейв-сквер? Ты ее видела? Как она? Где пропадала все это время? Я…
– Успокойся, Дональд, я все тебе расскажу, только давай пройдем в гостиную, там можно спокойно поговорить.
– Прости, Селина, я двое суток глаз не смыкал.
– Понимаю. Скоро полдень, полагаю, мы можем позволить себе по стаканчику джина?
– А он понадобится?
– Мне – так точно.
Селина вздохнула и попросила дворецкого принести в гостиную напитки. Плотно прикрыв за собой дверь, она посмотрела брату в глаза.
– Во-первых, ты прекрасно выглядишь. Понравилось путешествовать?
Только тут Дональд заметил ее округлившийся животик.
– О боже, Селина, ты беременна! Как чудесно! – Он подошел к сестре и обнял ее. – Поздравляю! Когда ожидаете пополнение?
– Через два месяца, и, если честно, хотелось бы поскорее. Я еле пережила это лето. Генри запретил нам ехать во Францию – боится, что поездка повредит малышу.
– Ты просто сияешь, Селина!
– Да, я невероятно счастлива. Мы с Генри очень хотим второго ребенка.
– И у вас прекрасный дом.
– Мы выбрали его, чтобы дети могли играть в саду, когда мы живем в Лондоне, – пояснила она. – Я лишь недавно поняла, как нам с тобой повезло вырасти в Астбери с его парком и пустошью.