ам уснуть.
– А что с Энтони? Почему он был в платье? Почему называл себя Алисой?
– Это долгая история, и я расскажу вам ее завтра, когда отдохнете. Сейчас вам лучше поспать.
Доктор Трефузис поднялся:
– Я скажу молодому человеку, что он может вернуться. Доброй ночи.
– Как она? – бросился к доктору Ари.
– Все хорошо, только страшно напугана. Ее можно понять.
– Даже я пришел в ужас, увидев Энтони в этом… костюме, – признался Ари. – Ребекка не будет чувствовать себя в безопасности, пока его не запрут под замок. Вероятно, надо вызвать полицию? В конце концов, он ее похитил.
– Пусть решает мисс Брэдли, – ответил доктор. – Однако прежде чем она примет решение, я хотел бы с ней поговорить. Приеду завтра утром. Доброй ночи.
Ари вернулся в номер, сел на кровать и взял Ребекку за руку.
– Как вы?
– Нормально, – едва слышно прошептала она, не открывая глаз.
– Вы не против, если я останусь у вас на ночь? Посплю на диване в гостиной.
– Нет! – Девушка открыла глаза и схватила его за руку. – Не уходите! Пожалуйста, останьтесь здесь, со мной.
– С удовольствием, если хотите.
– Да, спасибо. Так много вопросов, голова идет кругом, – вздохнула она, разжав руку.
– Сейчас вам нужен отдых. Постарайтесь уснуть, – сказал Ари и направился к креслу в углу комнаты.
– Ари… – смущенно промолвила Ребекка.
– Да?
– Вы не могли бы подержать меня за руку? Я хочу знать, что вы рядом.
– Тогда мне придется лечь к вам на кровать, я отсюда не достану, – усмехнулся он.
– Ладно.
Ари прилег рядом, девушка свернулась калачиком и прижалась к нему, как беззащитный ребенок.
– Спасибо, что вы здесь, – прошептала она.
– Доброй ночи, – ответил Ари.
На следующее утро Ребекка сидела у себя в номере с чашкой кофе и слушала доктора Трефузиса.
– У лорда Астбери диагностировали шизофрению, когда ему было около тридцати пяти. После смерти матери у него произошел нервный срыв, и он проявлял поведение, аналогичное вчерашнему. Ничего удивительного – Дейзи всю жизнь опекала его, как несмышленого ребенка, не позволяя сделать ни единого самостоятельного шага. Энтони почти год продержали в местной психиатрической лечебнице, пока не удалось стабилизировать его состояние. Никто не знает доподлинно, какова природа этого заболевания; уверен, что и трудное детство сыграло свою роль.
– Он разговаривал со мной, – вспомнила Ребекка, – когда был… в этом наряде. Рассказывал, что мама покупала ему красивые платья из «Хэрродз».
– Действительно, мать Дейзи с детства внушала ей, что мужчины – зло. Поэтому когда ее заставили выйти замуж и произвести на свет наследника – мальчика, Дейзи отказалась это принять, – пояснил доктор Трефузис. – Можете спросить у миссис Треватан или у ее матери, Мейбл. Обе знают его светлость с первых дней жизни. Он все детство носил девичьи платья и ленточки в волосах.
– О боже, бедный ребенок! – ужаснулась Ребекка. – Я видела в кабинете фотографию маленькой девочки, похожей на Энтони. Я еще подумала, что это его сестра, а выходит, это был он. А как реагировал отец Энтони?
– Мой отец унаследовал практику от деда и лечил Дейзи. По его словам, отец лорда Астбери не принимал участия в воспитании сына. Их брак был с самого начала договорным. Несмотря на свою ненависть к мужскому полу, Мод Астбери понимала: чтобы произвести на свет наследника, ее внучке нужен мужчина. Она выбрала в мужья Дейзи известного пьяницу, который проводил время в Лондоне, растранжиривая семейные деньги. Он скончался, когда лорд Астбери был еще маленьким.
– Да, Энтони мне рассказывал. Получается, что они жили в Холле втроем?
– Да. А когда Мод умерла, было уже поздно, – покачал головой доктор. – Дейзи отказалась отдать Энтони в школу, и мальчика воспитывали гувернантки. Одержимость матери Вайолет так и не прошла, и для лорда Астбери та превратилась в кумира.
– Это я заметила, – криво улыбнулась Ребекка.
– Психическое состояние Энтони стабилизировали, и он жил дома под опекой миссис Треватан, которая много лет проработала в Астбери-холле экономкой и знала о его проблемах. Поверьте, мисс Брэдли, эта женщина – святая. Она отдала заботе о нем всю свою жизнь.
Доктор тяжело вздохнул:
– Пока все было тихо и спокойно, лорд Астбери чувствовал себя вполне удовлетворительно. Он возился в саду, что само по себе считается неплохой терапией, и ежедневно принимал лекарства, благодаря которым удавалось не допускать рецидивов. Периодически он удалялся в коттедж на пустоши, где, как завуалированно выражалась миссис Треватан, играл в дочки-матери. Мы считали, что пусть лучше его вторая личность проявляет себя подальше от людских глаз. Миссис Треватан звонила мне, если возникали причины для беспокойства. Много лет все шло хорошо.
– Понятно.
– А несколько месяцев назад лорд Астбери принял решение сдать поместье в аренду кинокомпании. С финансами у него туго, а счета оплачивать надо. Миссис Треватан с самого начала была против. Хорошо зная его светлость, она боялась, что он сорвется… Однако что она могла сделать?
– Наверное, ничего, – пожала плечами Ребекка.
– Тут приезжаете вы, и Энтони замечает поразительное сходство со своей покойной бабушкой, Вайолет, – идеальной женщиной, по образу и подобию которой создано его второе «я».
– Увидев меня в обычной одежде, – задумчиво произнесла Ребекка, – он вообще никак не отреагировал. А когда я вышла из костюмерной со светлыми волосами, в старинном платье, он заявил, что поражен сходством.
– Должно быть, решил, что перед ним призрак. И одновременно – я могу это только предполагать, поскольку не читал заключения психиатра – проявил нормальную мужскую реакцию на вас как на женщину. Это его и доконало. Произошел конфликт между двумя нестабильными личностями. Мужское «я» Энтони в вас влюбилось, а «маленькая девочка» не могла понять, что здесь делает Вайолет, умершая много лет назад.
– Ваш рассказ многое объясняет, – помолчав, сказала Ребекка. – Знаете, я и прежде видела его переодетым – миссис Треватан божилась, что это ее престарелая мать… И слышала, как он поет – странным тоненьким голосом. Я уверена, что он заходил в мою комнату ночью, – с содроганием добавила девушка. – Я чувствовала аромат духов.
– Извините, мисс Брэдли. Миссис Треватан винит себя за то, что своевременно не приняла никаких мер. Раньше его второе «я» не проявляло себя в поместье.
– Она сознательно мне лгала. Я чуть с ума не сошла от страха.
– Мисс Брэдли, если можете, попытайтесь ее простить. Миссис Треватан защищала лорда Астбери, зная, что в случае рецидива его снова отправят в больницу, а ему там очень плохо.
– Понимаю, но Энтони, или кем он там себя считает, не должен уйти от наказания за то, что усыпил меня, связал и отвез неизвестно куда! Почему вы думаете, что это должно сойти ему с рук? Между прочим, я не надеялась выбраться оттуда живой!
– Поверьте, мне очень жаль, что так произошло, мисс Брэдли. Я тоже чувствую свою ответственность. Мне следовало заметить тревожные симптомы гораздо раньше, – виновато произнес доктор Трефузис. – Так или иначе, в настоящее время лорд Астбери надежно заперт в психиатрической лечебнице, где получит необходимую помощь. Что касается обращения в полицию – решать вам. Должен предупредить, однако, что даже если вы предъявите обвинения, он, скорее всего, останется там же, где пребывает сейчас. Кроме того, на вас обоих напустятся журналисты.
– Ясное дело, – сказала Ребекка. – А как долго Энтони продержат в лечебнице?
– Пока не будет заключения психиатра, что его состояние стабилизировалось. Учитывая текущую картину, я рискнул бы предположить, что речь идет о многих месяцах, а возможно, и нескольких годах.
– Знаете, мне всегда казалось, что в Энтони есть что-то от ребенка. Хотелось его… защитить, что ли… – Глаза Ребекки наполнились слезами. – Он был таким добрым… но прошлым вечером – я даже не могу описать вам этот ужас!
– Мисс Брэдли, ради себя самой и ради него, постарайтесь запомнить лорда Астбери добрым и умным человеком, а не той насмешкой природы, которую видели прошлым вечером. Он так страдал в детстве, что его стоит пожалеть. Ему было с самого начала отказано в нормальной жизни. И не беспокойтесь – он еще долго не причинит никому зла.
– Я понимаю, и мне его страшно жалко, – согласилась Ребекка.
– А теперь, пока я не забыл, хотел бы обсудить возможную причину ваших головных болей. – Доктор Трефузис извлек из саквояжа какие-то бумаги. – Как я и говорил, все анализы в норме, лишь в одном из них обнаружился несколько повышенный уровень адреналина. Скажите, мисс Брэдли, вы страдаете от сенной лихорадки?
– Да, а как вы узнали? – удивилась Ребекка. – В Штатах я просто на стенку лезу. Здесь я заметила, что у меня чешутся глаза, и миссис Треватан сказала, что у меня аллергия на пыльцу крестовника, у нас его называют амброзией.
– Тогда следующий вопрос: вы не пили ромашковый чай?
– Да, миссис Треватан постоянно заваривала мне ромашку, она считает, что ромашковый чай успокаивает нервы. Я выпивала две-три чашки в день.
– Значит, все правильно, – обрадовался доктор Трефузис. – Крестовник и ромашка принадлежат к одному семейству, и аллергическая реакция на их одновременный прием может привести к неблагоприятным изменениям в крови, особенно если это свежезаваренный чай из дикорастущих местных видов. Самые распространенные симптомы – головная боль и постоянная тошнота. Полагаю, здесь и корень ваших проблем со здоровьем, мисс Брэдли. Так что при встрече с миссис Треватан, – доктор довольно блеснул глазами, – я скажу ей, что она невольно пыталась вас отравить.
Он с улыбкой закрыл чемоданчик:
– Держитесь подальше от ромашкового чая, и все как рукой снимет.
– Спасибо за помощь, доктор. А насчет Энтони я подумаю.
– Хорошо, до свидания.
Внизу доктора Трефузиса ждал Ари.
– Как она?
– Учитывая обстоятельства, очень хорошо. Хотя девушка кажется хрупкой, на самом деле она очень сильная.