— Да, конечно, — пробормотала Эрин. Она утвердительно кивнула, хотя не слышала его последних слов — сейчас Эрин думала лишь об одном: ее беспокоила ситуация, сложившаяся в доме матери, и ей не хватало Райана. Она нуждалась в нем, она должна была сказать ему, как он ей дорог…
Элиза решила, что ей незачем так долго стоять в потемках. Вокруг не было ни души, и никто не мог уличить ее в недобросовестности. Не в силах устоять перед соблазном, она уселась на пол, чтобы дать отдых уставшим ногам. Привалилась головой к стене и закрыла глаза, решив, что не уснет, а лишь отдохнет несколько минут…
И вдруг вздрогнула, встряхнулась, сообразив, что задремала. Пока она с величайшим трудом поднималась на ноги, ее не покидала тревожная мысль: наверняка ее сон длился дольше, чем несколько минут. Что, если в это время миссис Эрин успела выскользнуть из дома? Существовал только один способ выяснить это — пойти и убедиться, что она по-прежнему в своей комнате.
Элиза подкралась к двери и осторожно открыла ее. Разглядеть что-либо в темноте было непросто, и все же она безошибочно определила: постель пуста. Элиза осмотрела смежную со спальней гостиную и даже заглянула в комнату мастера Райана. Ее худшие опасения подтвердились — она в ужасе выбежала в коридор. О Боже, простит ли ей миссис Виктория эту оплошность? Единственная надежда на спасение — не говорить всей правды, сказать, что миссис Эрин убежала, но не говорить, когда именно.
Элиза помчалась будить хозяйку.
— Она вышла. Уже спускается вниз. Боюсь, вы не поспеете за ней, она ужасно торопилась…
В следующее мгновение Виктория была на ногах. Она выбежала на веранду и стала оглядывать сад, пытаясь увидеть Эрин в лунном свете.
— Вероятно, пошла в лабиринт, — прошептала наконец Виктория. — Хорошо. Я сейчас же пойду следом за ней и постараюсь застать ее вместе с любовником. План я изучила и запомнила. Что это? — внезапно воскликнула она. У нее от гнева перехватило дыхание. — Невероятно…
Элиза, увидевшая то же, что и Виктория, похолодела от страха.
При свете луны, выглядывавшей из-за тучи, можно было разглядеть две фигуры, выходившие из лабиринта. Мужчину и женщину. Мужчина порывисто обнял женщину и побежал вдоль живой изгороди. Когда он исчез за поворотом, женщина приподняла подол платья и зашагала по лужайке, направляясь к дому.
Ногти Виктории впились в руку Элизы. В следующее мгновение Виктория уже тащила служанку к себе в комнату. Переступив порог, она закрыла дверь и отвесила служанке звонкую пощечину.
— Ты солгала мне. Она ушла давно. Отвечай, ты заснула? Псу под хвост твое дежурство! Я велю тебя выпороть.
Элиза попятилась; заливаясь слезами, она молила о прощении.
— Я не думала, что так получится. Просто очень устала. Ведь я весь день провела на ногах… И почти всю ночь.
— Замолчи! — закричала Виктория. — У меня нет времени слушать твои причитания. Отправляйся обратно и следи за ней. И не смей спать, тупая корова. Немедленно сообщишь мне, если этой ночью она снова выйдет из дома. А если не выйдет, разбудишь меня с восходом солнца. Нельзя пропустить ее отъезд. Не зря она велела Энни увязать те сумки. Наверняка что-то задумала. И не забудь утром сказать Энни, — продолжала Виктория, — что она больше не будет прислуживать Эрин. Никто из слуг не будет прислуживать ей. Ты все запомнила?
— Да, мэм, — пробормотала Элиза, не поднимая головы.
— Тогда иди, но живей, пока я тебя не наказала. Боясь снова навлечь на себя гнев хозяйки, Элиза выбежала из комнаты.
Не прошло и минуты, как она уже заняла свой наблюдательный пост в нише. Элиза так расстроилась, что и думать забыла об усталости. В первый раз миссис Виктория ударила ее, да еще так сильно. Сгоряча Элиза даже принялась ругать свою госпожу на чем свет стоит — мысленно, разумеется. За долгие годы собачьей преданности хозяйка могла бы отплатить ей лучшим обращением, пусть даже она, Элиза, является ее рабыней.
Переполненная горечью, обидой и возмущением, Элиза поклялась, что никогда не забудет этой ночи.
Райан стоял на палубе, облокотившись о поручни, и смотрел на катившиеся за бортом волны. Он оставил своего коня в специальном стойле, укрепленном опорами на случай качки. Там же находились лошади других пассажиров, предпочитавших по прибытии на место иметь собственный «транспорт». Через несколько дней они должны были приплыть в Новый Орлеан. Райан рассчитывал пробыть там недели две, возможно, дольше. Он намеревался приобрести двух породистых кобыл и одного жеребца для пополнения своего поголовья и потом лично перевезти всю тройку через Норфолк в Ричмонд.
В случае успешного осуществления плана у него осталось бы несколько дней на отдых и увеселения. Прежде, находясь в разъездах, он был не прочь выпить и хорошо поесть. Любил карты и женщин. При этих воспоминаниях он невесело засмеялся, глядя в темноту. Женщины! Чего все они стоили? Сейчас для него существовала единственная, любимая и желанная женщина, но она была далеко.
Райан, погруженный в раздумья, не сразу уловил тонкий аромат духов. Наконец, обернувшись, заметил девушку, выступившую из полумрака. Он безошибочно определил, кто перед ним. Девочка для развлечений. Собственность пароходной компании. Девушек-рабынь, в основном мулаток, держали на борту для удовлетворения потребностей пассажиров. Жрицы любви выделялись своими размалеванными лицами и пестрыми нарядами, едва прикрывавшими их прелести. Им запрещалось появляться на палубе средь бела дня — дабы не оскорблять чувств благородных леди.
Райан не раз пользовался услугами подобных девочек, готовых откликнуться по первому же зову клиента и доставить ему удовольствие любым способом, какой он пожелает. Горячее тело и узкая койка в крошечной каюте — все это было ему знакомо.
— Чудесная ночь, — проворковала мулатка. Она смело обвила руками его шею и прижалась к нему грудью. — Вам не скучно? Я могла бы составить вам компанию.
Райан ощутил напряжение внизу живота и мысленно выругался. Неистребимое мужское естество!
В ту же секунду в плескавшейся за бортом серебристой воде возникло лицо Эрин. Он понял, что и в объятиях другой женщины он будет думать только о ней. Никто, кроме нее, не сможет по-настоящему удовлетворить его. Все прочее было бы иллюзией, самообманом. Возможно, потом, до крайности изголодавшись по женщине, он уступит соблазну, но не сейчас. Пока что он не нуждался в суррогатах — так человек, желающий испить шампанского, не станет пить дешевое вино.
— Нет, благодарю, — невозмутимо произнес Райан. — Мне желательно побыть одному.
Девушка безропотно приняла его отказ и молча удалилась. Незаметно и быстро — точно испарилась.
Райан снова остался один. Наедине с мыслями о неизбывной своей страсти.
Глава 24
Эрин подъезжала к плантации Закери. Издалека все выглядело как обычно. Она не заметила никакой охраны у главных ворот.
Сейчас у нее не было желания встречаться с отчимом. На душе и без того кошки скребли. Виктория предупредила Энни, как и всех прочих слуг в Джасмин-Хилле, что впредь они не должны выполнять распоряжений Эрин. Не исключено, что запрет распространялся и на пользование экипажем. Однако никто не остановил ее, когда она прошла на конюшню и взяла лошадь. Эрин решила, что не стоит возиться с тяжелыми саквояжами, и поехала без седла, рассчитывая одолжить у Закери повозку и потом вернуться за вещами.
Подъехав поближе, она почувствовала, что за спокойствием таится нечто странное, зловещее… Это нечто, казалось, витало в воздухе; и слишком уж необычно вели себя рабы, которых она заметила в поле. Некоторые из них почему-то избегали смотреть на нее, когда она проезжала мимо. Здесь явно что-то стряслось; сердце подсказывало ей, что она не ошибается. Эрин поскакала быстрее и вскоре подъехала к парадному крыльцу.
Едва она коснулась ногой земли, как с ближайшего поля к дому поспешил надсмотрщик. В руках у него были хлыст и двустволка в чехле. Эрин впервые видела этого человека. Единственным надсмотрщиком, которого она знала, был Фрэнк, но он не попадался ей на глаза.
— Эй! Ты куда? — закричал надсмотрщик. — Что тебе здесь надо? Тремейн не велит пускать посторонних.
Эрин сразу же почувствовала неприязнь к этому человеку. Особенно ей не понравился его взгляд. Маленькие и хищные, как у хорька, глаза надсмотрщика пристально уставились на ее грудь.
— Я не посторонняя. К несчастью, ваш хозяин является моим отчимом.
— А-а, догадываюсь… — Он ухмыльнулся и засмеялся неприятным смехом. — Значит, это вы и есть. Ну да, конечно, я слышал про вас.
Эрин молча поднялась по ступенькам. Это ничтожество не стоило того, чтобы делать ему выговор.
— Там никого нет, — сказал надсмотрщик.
Эрин резко повернулась, предчувствуя недоброе. По спине ее пробежал холодок.
— А где все?
— Зак разогнал. И поклялся, что не остановится, покуда не выколотит из рабов всю дурь. Он уже до ручки дошел от этих африканских фокусов. То кровь, то перья, то собачьи зубы. Они хотели застращать его до смерти всей этой дрянью. Я хоть и не верю ни в какое колдовство, но прошлой ночью сдрейфил. Как начнут бить в свои проклятые барабаны, тут и неверующий решит, что настал конец света.
Эрин в растерянности заморгала.
— О чем вы говорите?..
— Рабы пробовали на нем вуду, колдовство свое. Как он считает, они делали это под руководством вашей мамаши, и поэтому…
— Где она?
— Бог ее знает… Спросите у Зака, пока он на конюшне. А то он собрался уезжать. У нас еще один побег. Зак говорит, что на этот раз выжжет рабу клеймо на ноге, чтоб другие знали.
Надсмотрщик замолчал, увидев, что Эрин опрометью бросилась к конюшне. И слава Богу, решил он. Некогда ему болтать с ней, хотя смотреть на нее — одно удовольствие. Не зря говорили, что она необыкновенная красавица. Он только что воочию убедился, что так оно и есть.
Проводив Эрин взглядом, надсмотрщик направился обратно в поле.
Все это время Виктория следила за ней из ближайшей рощицы. Она следовала за Эрин, предусмотрительно держась на почтительном расстоянии, чтобы не испортить дела. Близилось время решительных действий. Теперь Виктория могла раскрыть карты и заявить невестке, что знает о ее измене мужу. Эрин только что разговаривала с белым человеком с хлыстом в руке. Кто это был? Закери Тремейн? Увы, на этот вопрос у Виктории не было ответа. Она никогда не видела Закери и знала о нем лишь одно: репутация его такова, что порядочные люди избегают с ним общаться.