– Подождите, – сказала Беатрис. – Но сколько ей лет? Я имею в виду мать.
– Не знаю, – ответил Ианте. – Девятнадцать? Двадцать?
– О… Да она сама была ребенком, – заметила Исбета.
– В Чесленде шестнадцать лет – подходящий возраст для вступления в брак, если родители согласны.
Исбета повернулась к Беатрис и уставилась на нее.
– Вы их защищаете?
– Просто говорю, что они могли не знать об опасности, если ее дар был слабым, – сказала Беатрис. – А что насчет отца?
– Отрицает свое участие. Они не были женаты… – Ианте отвел взгляд. – Я не должен рассказывать вам обо всем этом. Неподходящая тема для дам.
– Значит, случиться с нами такое может, но мы не должны об этом знать? – возмутилась Беатрис, и Исбета согласно кивнула.
– Ничего подобного не может произойти с вами. Вы – леди.
– Что вовсе не столь надежная защита, как ты думаешь, – возразила Исбета. – Это и с той девушкой не должно было случиться. Семья из бедных?
Ианте кивнул.
– Она назвала отцом известного дельца. Не маг из Ордена, он не имеет дара. Но у него есть поверенные, а у нее – нет.
– Значит, костра он избежит, – сказала Беатрис. – Это ужасно.
– Я не хотел вас расстраивать, – сказал Ианте. – Мне очень жаль. Давайте побеседуем о чем-то другом.
Исбета взвесила в руке свой молоток.
– Ты хотел рассказать о моем корабле.
Беатрис тут же подхватила разговор, который прервала страшная новость.
– О да, я как раз хотела спросить! У вас есть собственный корабль?
Исбета покосилась на брата.
– Да. Только один. Зато на самом деле мой, я записана капитаном.
– Исбета получила «Пеликан» в подарок на пятнадцатилетие, в качестве девичьей собственности. Здесь она владеет Лаван-хаусом, а дома, в Джи – чайной плантацией и особняком на побережье.
– Как… – Беатрис запнулась, подбирая слова. – Как сказать «приданое» на лландарийском?
Исбета нахмурилась.
– Подарок новобрачным, – сказал Ианте. – У нас нет приданого.
У Исбеты был такой вид, будто она готова взорваться.
– Имущество принадлежит мне!
– До тех пор, пока вы не выйдете замуж в Чесленде, – заметила Беатрис.
– Я – гражданка Лландраса. У меня есть права, которых брак не в силах отменить.
– Но согласно законам Чесленда вы не можете принимать решения относительно вашего имущества, – сказала Беатрис, – пока не умрет ваш муж, а после вы будете держать его в доверительном управлении для своего сына, который по достижении восемнадцати лет поступит с ним по собственному разумению.
– А если у меня не будет сына?
– Тогда право собственности перейдет к ближайшему родственнику мужского пола, который будет им за вас управлять.
Лицо Исбеты исказилось от гнева.
– Как гнусно!
– Мне жаль, Иси, – вздохнул Ианте. – Но мисс Клейборн говорит правду.
– Я не позволю отнять у меня мою собственность. Не позволю! Как вы можете мириться с подобным, Беатрис?
– Я просто женщина, – сказала Беатрис. – Все это мне ненавистно, но сражаться в одиночку я не могу.
Исбета уперла руки в бока и скривилась.
– Неужели вы и впрямь полагаете, что только вы против?
– Нет, – ответила Беатрис. – Но будь у нас возможность изменить ситуацию, все бы уже было сделано.
– Нет, я не могу, – покачала головой Исбета. – Меня нельзя бросать ни с чем в этой отсталой стране. Нужно рассказать матери.
Ианте помялся, задумчиво оглянувшись на дом.
– Вероятно, она уже подготовила на этот случай какое-то юридическое соглашение, но я не знаю, будет ли оно законно в Чесленде. Я с самого начала выступал против этого брака. Возможно, если мы оба с ней поговорим, она решит, что дело того не стоит.
Исбета недоверчиво воззрилась на брата.
– Думаешь, посмотришь на матушку своими большими глазами, и она отбросит свои планы выдать меня замуж за неотесанного нахала в шейном платке?
– Бард не так уж плох.
– Мне все равно. Я не хочу выходить за него замуж. Не хочу здесь жить.
– Но это вопрос счастья ее дочери, – сказал Ианте. – Это важно.
– Еще бы, – проворчала Исбета.
– Мне жаль, но я вынужден вас покинуть, – заявил Ианте. – Мне пора отправляться в Орден.
– Заберешь Беатрис с собой? – спросила Исбета. – Так будет проще. Можете поболтать по дороге о чем-нибудь еще.
Кожа Беатрис от радости покрылась мурашками.
– Мы почти доиграли. Может быть, закончим матч?
– Я и так все поняла, – отмахнулась Исбета. – Станем партнерами на благотворительном турнире по крокету. Приезжайте завтра, мы еще потренируемся.
– Я быстро доставлю вас домой, – сказал Ианте. – Уверен, коляска уже готова.
Двуколка Ианте была покрыта бирюзовой эмалью, задняя часть разрисована парусными кораблями, плывущими вдаль. В нее запрягли пару длинноногих гнедых, и они застыли не двигаясь, пока конюхи до блеска причесывали им шерсть. Коней явно только что вывели из стойла, значит, те, на которых Ианте приехал в поместье, отдыхали в конюшне. Сколько же у Лаванов лошадей?
– Нравится? – спросил Ианте на ее языке.
Беатрис с благодарностью перешла на чеслендский.
– Прекрасная двуколка. Самая красивая из всех, что мне довелось видеть. И лошади великолепные.
– Они очень быстры. – Ианте помог ей взобраться на высокое сиденье. – Удобно?
Беатрис расправила юбки и кивнула.
– Да.
Ианте уселся на месте кучера и пустил лошадей в галоп. Коляска на рессорах лишь немного покачивалась, пока они мчались по длинной дороге к Меритонскому тракту.
– Простите за эту спешку, – сказал Ианте. – Обстановка в Меритоне весьма неприятная.
Беатрис не хотела об этом думать, но ее пробрала дрожь. Какой ужас. Бедная девочка, у нее не было ни единого шанса…
– Как же до такого дошло?
– Вы правы. Никто не знал, что она чародейка, – сказал Ианте, – пока вокруг ее ребенка все не начало вспыхивать. Их дом сгорел – они объяснили это грязным дымоходом и надеялись, что дитя удастся обучить.
– Как грустно, – отозвалась Беатрис. – Но я понимаю, почему они старались все скрыть.
Ианте покачал головой, чуть придержал лошадей и пустил их быстрым шагом.
– Если понимаете, объясните и мне.
– Часто ли вам доводилось проводить время с малышами?
– Не очень.
Она этого и не ожидала, хотя мужчины Лландраса славились как великолепные отцы и мужья.
– Даже если они не ваши, вы знаете, что должны их защищать. Это дети. Они во всем зависят от вас – вы обеспечиваете им еду, чистоту, удобную жизнь. Вы их любите. Этому невозможно сопротивляться. Сколько девочке? Три года?
– Почти четыре, – сказал Ианте. – Они прятали ее дольше, чем остальные.
– Обычно к тому времени, как ребенку исполняется два, вся семья его безумно обожает.
– Обожает? Дети, одержимые духом, – чудовища.
– Но рождаются-то они младенцами, – сказала Беатрис. – Беспомощными, очаровательными, невинными младенцами. Семья успевает привязаться к малышу, и если тот и кажется им необычным, они считают, будто он просто развит лучше других.
Ианте обогнал другую повозку, которая неспешно катила по тракту.
– Потому что ничего не понятно до тех пор, пока они не подрастут настолько, чтобы начать ходить и говорить.
– Вот именно. А в семье ведь не дураки. Они догадываются, что происходит. И точно знают, что нужно делать, но сознательно не смотрят правде в глаза – ведь это одержимое дитя – их дитя. Им кажется, если они будут достаточно осмотрительны, будут достаточно любить его, то смогут предотвратить неизбежное.
– Какой ужас.
– Кошмар.
Ианте ослабил поводья и пустил лошадей легким галопом. Приближался Бендлтон, с высоты холма уже показались шпили Ордена магов. Движение на тракте усилилось, и Ианте с задумчивым выражением лица объезжал более медленные телеги и повозки.
– В Лландрасе такого не бывает, – заметил он. – Всех детей, которые родились в немагических семьях, проверяют на волшебный потенциал еще в школе.
– В Чесленде нет обязательного детского образования…
– Я мог бы целый час рассуждать об этих устарелых методах и все равно не хватило бы времени, – пробормотал Ианте. – Так слабые чародейки и оказываются в подобных ситуациях.
– Это редкость. Чародейки весьма ценятся.
Ианте не обратил внимания на горечь в голосе Беатрис.
– Но поскольку никто не проверил бедную девушку, мне придется ехать в собор за поверенным. Затем мчаться обратно в Меритон, чтобы подвергнуть испытанию мать и дитя, а после…
Беатрис опустила взгляд на свои руки, сложенные на животе.
– А после им придется умереть.
– По законам Чесленда мать обвиняют в том, что она вступила в связь с силами, которыми не в состоянии управлять. Завтра их сожгут заживо. Это чудовищно. Ужасная судьба для колдуньи.
– У них у всех ужасная судьба, – пробормотала Беатрис.
– Прошу прощения? – удивился Ианте. – О чем вы?
Она повернулась к нему.
– Магический дар – проклятие для женщины, хотя должен быть благословением, – выпалила Беатрис.
Следовало бы отделаться от него безобидным замечанием, сказать, мол, это пустяк. Следовало солгать ему, как лгала остальным. Но теперь слишком поздно. Беатрис сказала правду; отныне он перестанет ей симпатизировать. Этого она и должна желать… Ей нельзя выходить замуж. И все же Беатрис вздрогнула, предчувствуя неодобрение Ианте и мечтая забрать свои слова назад.
– Магический дар – это так чудесно, – сказал он. – Как это может быть проклятием?
– Я просто оговорилась. Приношу извинения.
– Сомневаюсь, что вы оговорились. – Ианте придержал лошадей, повернулся к ней и пристально на нее уставился. – Чуть раньше вы открыли мне глаза на одержимых младенцев. Так прошу вас, скажите мне, почему вы считаете волшебный дар проклятием?
Беатрис принялась подыскивать верные слова. Ей нужно было выразиться предельно ясно, чтобы донести свою точку зрения, не оскорбив его.
– Беда не в самом даре.