– Ну конечно. – Взгляд ее метался между Беатрис и Ианте. – И о чем же вы разговариваете?
– О многом, мама, – сказал Ианте. – Это весьма занятно.
– Разумеется. Что ж, тогда и я должна поближе познакомиться с мисс Клейборн, раз вы с сестрой так с ней подружились. – Госпожа Лаван взяла большие ножницы и с улыбкой повернулась к Беатрис. – Вы очень торопитесь? Я посмотрела цветы, которые мой садовник принес для сегодняшней композиции, но мне кажется, в честь такого прекрасного дня нужно побольше букетов. Если вы согласитесь составить мне компанию и выбрать что-то яркое, я буду очень вам признательна.
– Мама, – вмешалась Исбета, – Ианте торопится в Бендлтон.
– Ианте может подождать.
Мадам Лаван так строго это произнесла, что Исбета бросила на подругу короткий взгляд и покорно склонила голову.
– Да, мама.
– У меня есть время подождать, пока Беатрис выберет цветы, – примирительно сказал Ианте. – Возможно, позже вы встретитесь и составите композицию вместе.
– Чудесная идея, – улыбнулась миссис Лаван. – Жаль, что сейчас вам недосуг, мисс Клейборн, но мне все же хочется посмотреть, какой выбор вы сделаете.
Цветочные композиции в Лландрасе были искусством, чеслендцы переняли у них эту моду. Один из навыков хорошей жены – умение создавать букеты, основанное на традиционных принципах пропорции, пышности, контраста, уместности и красоты. Для того чтобы госпожа Лаван одобрила Беатрис, последняя должна произвести хорошее впечатление. Она должна сделать выбор со вкусом, творчески и гармонично.
Госпожа Лаван знала, что Ианте ею интересуется. Ей было любопытно узнать, какая жена выйдет из Беатрис. А выбор покажет, как она станет вести дом своего мужа, и миссис Лаван непременно примет это к сведению.
Беатрис разгладила свои юбки. Внимательно осмотрела пионы, белые лилии, кремовые розы и веточки зелени. Роскошная композиция. Торжество красоты, щедрости и пышности. Если сюда добавить немного розового, немного сиреневого, яркую вспышку желтого… О, Беатрис с легкостью могла пройти это испытание.
Она снова присела в реверансе.
– Я с радостью выберу цветы вместе с вами, миссис Лаван.
– Отлично, – сказала та. – Тогда идемте со мной.
В оранжерее – сокровищнице, что располагалась в восточном крыле особняка Лаванов, – витали ароматы цветов, и платье Беатрис потяжелело от насыщенного влагой воздуха. Под потолком разливался сладкий щебет птиц, яркие цветы, что Беатрис прежде видела лишь на картинах, пестрели на клумбах по обе стороны выложенной фиолетовыми плитками дорожки.
Вот, значит, каково в Джи? Неужели тамошние жители обитают в таком изобилии, в такой пышной красоте, вдыхая пьянящий аромат розового жасмина и благоухающих деревьев? Как они не замирают на месте и не восхищаются всем этим?
– О, миссис Лаван, тут так красиво.
– Этот сад проектировал наш озеленитель, – сказала та. – Крошечный кусочек Лландраса в Чесленде.
– Мне тут очень нравится. – Беатрис сцепила руки и медленно повернулась по кругу, пересчитывая покачивающиеся насесты, на которых прихорашивались пташки: яркие, будто драгоценности, они щелкали и выпевали трели. – Спасибо, что показали мне его. Я бы с удовольствием посетила ваш сад снова, когда будет больше времени, чтобы рассмотреть все эти потрясающие экземпляры…
– Вот цветы, из которых вы можете выбирать, – сказала миссис Лаван.
Из этих? Как она выберет из этих цветов, ведь каждый бесценен, будто самоцвет? Неужели ей придется оборвать жизнь бутонов с желтыми, словно солнце, лепестками, которые обрамляют кудрявые розовые листья? Или эту чайную розу с кружевным венчиком такого матового сочного оттенка лаванды и нежным цитрусовым запахом? Как же выбрать…
– О чем вы думаете? – спросила миссис Лаван.
– Все они такие редкие. Я нигде не видела подобных цветов, только на картинах.
– На тех натюрмортах, что здесь так популярны?
– Да. Некоторые лучше, чем другие. Это распространенная тема для живописи.
– Вы очень хорошо владеете лландарийским, – сказала госпожа Лаван. – Вас учила мама?
– Да. Она училась в Кокстоне, а там преподавали лландарийцы.
– Но вы туда не поехали, – заметила миссис Лаван. Она зашагала по выложенной плиткой дорожке, задевая широкими юбками бордюр. Протянула руку погладить розовый лучистый цветок, пощекотав его венчик длинными лакированными ногтями. – Состояние дел вашей семьи не позволило.
Откуда она узнала? Это все акцент Беатрис?
– Родители сами и местный священник занимались моим образованием. Отец обучал меня деловой математике, включая теорию вероятностей.
Миссис Лаван прошла мимо широкой и неглубокой ванночки для птиц перед пышной клумбой в юго-восточном углу. Беатрис замерла на тропинке, будто тяжесть придавила ее к каменным плитам.
Орхидеи… Там росли сотни орхидей всех цветов и сортов, которые Беатрис когда-либо видела в каталогах. Она перелистывала эти страницы, запоминая названия, узнавая запрашиваемые торговцами цены, что когда-то готовы были заплатить за один экземпляр семьи, больше всех следившие за модой.
– Гордость моей коллекции, – сказала миссис Лаван и отошла в сторону, чтобы Беатрис могла рассмотреть все. – Жаль, что вышли из моды, не правда ли? Это мои любимцы. Такое разнообразие! Какой сорт вам больше нравится?
– Они все столь чудесны. – Беатрис кашлянула, прочищая горло. – Никак не могу выбрать.
– Тогда позвольте мне предложить. – Миссис Лаван отогнула стебель звездчатой орхидеи с длинными полосатыми лепестками и достала из кармана передника ножницы. – Полагаю, эта подойдет.
Миссис Лаван сжала ручки ножниц. Те хрустнули, отрезая цветок, и со щелчком сошлись.
Беатрис вздрогнула.
«Беатрис?»
«Все хорошо», – успокоила она Нади.
Миссис Лаван протянула Беатрис бордовый цветок с белыми полосками.
– Несколько дней назад я услышала от своей дочери ваше имя, мисс Клейборн. Как я понимаю, это ваш первый сезон, и у вас есть младшая сестра, которая пойдет по стопам ваших успехов.
– Да, мадам, – отозвалась Беатрис. Орхидея наполняла воздух нежным, тонким ароматом. Беатрис бережно держала ее в руке. В животе что-то задрожало, когда она увидела, что миссис Лаван выбирает еще одну.
– Брачный сезон – важная пора. Это событие не похоже ни на одно празднество в мире. Обычаи Чесленда славятся пышными церемониями, торжествами и весельем – все это маскирует правду о браке, облекает его в нарядные одежды и скрывает самое важное.
На этот раз миссис Лаван выбрала нераспустившуюся орхидею, очаровательную, ярко-розовую. Один взмах ножниц, щелчок, и цветок у нее в руках.
– Так много зависит от этих шести недель, пока вы, молодые люди, знакомитесь и узнаете друг друга. А вы как дебютантка востребованы, верно?
Язык Беатрис будто перестал ее слушаться.
– Да, мадам.
– Вас нарядили в прекрасные платья и отправили веселиться, знакомиться с друзьями, которые будут с вами долгие годы. Каких друзей вы завели, кроме моей дочери?
Гарриет знала бы, что ответить. На ее месте сестра уже давно бы обзавелась друзьями. Беатрис вспомнила, как Даниэль Мезонетт смеялась над ней, и дрожь в ее животе стала куда сильнее.
– У меня пока не было возможности познакомиться с другими дамами.
– И у вас нет приглашений от друзей, которых вы завели в Кокстоне, поскольку вы на занятиях не присутствовали. Что, по-вашему, является основой хорошего брака, мисс Клейборн?
В оранжерее было так жарко, что вся кожа ее покрылась влагой. Беатрис положила цветок на ладонь.
– Уважение, – ответила она. – Любовь – это костер, разожженный из бумаги. Уважение – дрова, которые долго хранят тепло и свет.
Мать Ианте обернулась.
– Предпочитаю думать о любви как о цветке. Даже прекрасные и пьянящие рано или поздно вянут. А вы что об этом скажете?
Она держала в руках орхидею-паука с бледно-зелеными лепестками, верхний из которых был испещрен желтыми пятнами.
«Я ее прокляну!» – сказала Нади.
«Даже не смей».
«Она тебя обидела! Нади чувствует боль прямо под твоей кожей!»
«Она не понимает, – ответила Беатрис. – Она не знает, что делает».
Беатрис не отрывала взгляд от орхидеи, зажатой в пальцах госпожи Лаван.
Она откашлялась.
– Не правда ли, этот цветок очень редкий?
– О, полагаю, так и есть. – Миссис Лаван рассматривала орхидею-паука. – Говорят, в прошлом году в Чесленде они стоили ужасно дорого, не правда ли?
Беатрис показалось, будто ее окатили ледяной водой. Будто с нее стащили ее лучшее платье и выставили напоказ истинную сущность. Приволокли сюда, подальше от Исбеты и Ианте, чтобы разделаться и после вышвырнуть вон, как садового вредителя.
– Так и есть, – тихо ответила Беатрис, слишком тихо среди всего этого птичьего щебета.
– Повальное увлечение чем-нибудь тоже похоже на цветы. Оно распускается, обещает так много… и неизбежно умирает. – Она срезала орхидею-паука, и то, что когда-то было цветком стоимостью в сотни крон, оказалось у нее в руках. – Брак нуждается в уважении, это правда. Оно необходимо отношениям больше, чем быстро гаснущее пламя влюбленности. Но больше всего брак нуждается в понимании того, что дело не в любви и даже не в уважении.
Миссис Лаван срезала еще один бутон орхидеи, и еще, складывая алые цветы в руки Беатрис.
– Хм… Вы что-то сказали, мисс Клейборн?
Цветы были тяжелыми, ее руки словно окаменели. Но Беатрис не согнулась. Она подняла голову и набралась сил ответить.
– Лишь один вопрос, мадам – какое качество важнее уважения?
– Ответственность. Когда вы заключаете брак, вы несете за него ответственность, – объяснила миссис Лаван. – Отказываетесь от личных радостей и вступаете в партнерство. Речь о том, чтобы стремиться к лучшему для семьи, а не для себя – каждый вносит вклад в создание единого целого, чтобы вместе стать лучше, чем порознь.
– Мы с господином Лаваном не говорили о браке. Мы только друзья…
– Я вижу, как мой сын на вас смотрит, мисс Клейборн. Может, вы и не говорили о браке, но он при виде вас не в силах сдержать улыбку. Лучше обсудить все сейчас, прежде чем отношения не зашли дальше.