– Должно быть, он разочарован, – сказал мистер Лаван.
– Этому мальчишке всегда не хватало здравого смысла, – заметила миссис Лаван.
– Вы решили, что вам лучше не жениться, – эхом повторил отец. Он поджал губы и уставился на Беатрис, словно не узнавая ее. А затем будто принял решение. – Очень хорошо. Нам нужно вернуться на материк. Немедленно.
– Дитя, – сказал мистер Лаван. – Что-то случилось?
– Мне очень жаль, мистер Лаван, – ответила Беатрис. – Прием просто чудесный, и я… я сожалею.
– Вас ждет корабль, – кивнула миссис Лаван. – Можете подняться на борт в любую минуту.
Мать не проронила ни слова.
– Мы благодарим вас за гостеприимство, – сказал отец. Он шагнул вперед, схватил Беатрис за руку и больно ее стиснул. – Пора возвращаться домой. Сейчас же.
Но она должна была рассказать обо всем Исбете! Это был единственный шанс…
– Папа, я неважно себя чувствую. Полагаю, мне следует отдохнуть, а обратно мы вернемся утром.
– Мы не будем больше ни минуты навязываться Лаванам, – отрезал отец. – Уходим. Немедленно.
На баркас Беатрис отправили первой.
Послание для Исбеты Беатрис написала на следующее утро. Взвесила каждое слово, дождалась, пока чернила высохнут, аккуратно свернула лист в маленький квадратик, капнула на уголок сургучом и запечатала простым вензелем: «БАК».
Она опустила его на поднос, где лежала почта, готовая к отправке. Беатрис успела подняться до половины лестницы, когда лакей выхватил ее письмо из кучи и понес в кабинет отца.
– Подождите…
– Так велено, мисс Беатрис, – извиняясь, объяснил лакей. Беатрис вцепилась в перила, перегнувшись через них. Отец не приказал закрыть дверь. Он сломал печать, прочел содержание – потом отнес письмо к камину и принялся смотреть, как лист сворачивается и сгорает в пламени.
Он вернулся за стол, даже не бросив на нее взгляда. Беатрис для него больше не существовала – он не смотрел на нее, не разговаривал с ней, никак на нее не реагировал.
После обеда раздался звонок в дверь. Беатрис подошла к окну и увидела на улице покрытое эмалью ландо Лаванов. Она утерла слезы благодарности и стала ждать. Но вот парадные двери распахнулись, и на тротуар вышла Исбета Лаван. Не оглядываясь, она села в экипаж и уехала.
Этот визит был последним. Беатрис каждое утро поднималась, позволяла Кларе проводить ее в купальню, выбрать платье и сделать прическу, но чаще всего даже не спускалась к ужину. Она брела из своей комнаты в музыкальный салон, где играла на виоле музыку печали, гнева и безотрадного, пустого будущего. Дни перетекали один в другой, Беатрис лежала в постели, глядя в никуда.
Ни одному джентльмену не нужна дева-воительница. Никому не нужна мятежная невеста, девица с трудным характером, в роду которой рождаются одни девочки. Она навеки останется синим чулком, привязанным к семье, но ей не позволят помогать в делах. Не чародейка – обуза.
Отец на нее даже не смотрел.
Уже не веяло ароматом цветущей вишни, деревья не стояли окутанные дымкой белых лепестков, а покрылись нежной весенней зеленью. Брачный сезон почти миновал. Колокола Санктума звонили, возвещая о новых бракосочетаниях, заключались и скреплялись союзы.
Никто не наносил визиты Беатрис Клейборн.
Прошло еще семь дней, а потом она прочла колонку в газете «Бендлтон трибьюн», которую отец оставил после завтрака, и у нее затеплилась надежда. Через несколько минут после его ухода Беатрис прокралась в столовую съесть кусок яичного пирога и выпить горький от перестоявшей заварки чай, а чтобы скоротать время, взяла в руки газету. У Беатрис почернел кончик пальца, которым она провела по столбцам объявлений, предлагавших все – от судов напрокат до доставки овощей с грядки, и вдруг, на одном из объявлений ее будто обожгло.
Она чуть не сунула палец в рот.
«Нади?»
«Это удача, удача!» – пропел дух.
Беатрис прочла объявление, где говорилось о продаже вкладчиком доли в грузовой экспедиции на трехмачтовом грузовом судне «Каракатица». Какао, чай, специи. За четверть груза просили двести крон.
Цена была чрезвычайно низкая. Беатрис перелистала страницы в чернильных пятнах и перешла к новостям судоходства. В списке ожидающих прибытия кораблей значилась «Каракатица». Она опаздывала на три недели – достаточный срок для того, чтобы нервный вкладчик решил, будто корабль погиб, и захотел вернуть хоть что-то из своих вложений, пусть с большими потерями.
Если отец купит долю… Если «Каракатица» вернется в порт…
«Вернется! – воскликнула Нади. – Шансы очень велики».
Беатрис внимательно читала все новости о морских перевозках и просматривала рекламные объявления, но газета дрожала у нее в руках. Нужно рассказать отцу. Это был ключ к разгадке. Теперь никто не женится на Беатрис, у нее больше не осталось выбора, лишь следовать своему первоначальному плану – тайно помогать отцу в его делах. Он должен это увидеть. Она должна ему показать.
Захватив газету, Беатрис бросилась к двери отцовского кабинета. Осторожно постучала, подражая двойному стуку матери, и изнутри донеслось:
– Что случилось?
Но как только Беатрис вошла, его взгляд скользнул мимо. Это было хуже пощечины. Беатрис положила газету на стол и сцепила руки вместе.
– Отец… Есть корабль, который опаздывает на три недели. Один из вкладчиков продает четверть груза за двести крон.
Он ничего не ответил. Открыл ящик, и Беатрис мельком увидела завязанные кожаные мешочки, по размеру как раз подходящие для хранения сотни крон. После шальной выходки Беатрис на карточном вечере отец не отдал ее выигрыш в банк.
От взгляда на них у Беатрис пересохло во рту. Она облизала губы.
– Это удача, папа. Я точно знаю. Ужасно рискованно вкладывать деньги в корабль, который запаздывает почти на месяц, но я точно знаю: он вернется в порт.
Отец отыскал в ящике футляр с пером, положил его на газету и открыл крышку.
Беатрис еще раз набралась храбрости и продолжила:
– Я знаю, что он вернется, поскольку дух удачи, тот самый, который помогал мне с картами, говорит – корабль придет с грузом. И уже скоро. Если ты купишь четверть доли, отец, то заработаешь тысячи крон. Они везут чай, какао и специи – все то, что постоянно покупают в Чесленде. Ты продашь весь товар, даже не успев отправить его на хранение.
«Как скоро это случится?»
«Надо поторапливаться», – ответила Нади.
– Полагаю, покупать нужно быстро, – сказала Беатрис. – Сегодня. Нади уверена.
Отец бросил на Беатрис взгляд, и у нее екнуло сердце. Но он снова принялся чистить перо, будто ее и в кабинете-то не было.
– Вот так я могу помочь, отец. Пожалуйста, доверься мне. Корабль придет, это случится очень скоро. А потом я продолжу поиски с помощью Нади. Я найду еще такие корабли. У тебя будет капитал для инвестиций. Мы будем процветать… и все начнется с четверти доли груза «Каракатицы».
Он отложил перо, выбрал другое и, прищурившись, уставился на кончик.
– Отец, – сказала Беатрис, и ее голос сорвался. – Прошу тебя. Я знаю, что никто не попросит моей руки. Но я могу помочь семье. Гарриет поедет в Кокстон. У нее будет прекрасный брачный сезон. Мы ни в чем не будем нуждаться, если Нади станет нам помогать. – Она умоляла отца позволить ей использовать магию, в точности как раньше это делала мать. Беатрис сжала руки, задыхаясь от рыданий, и прошептала: – Пожалуйста, отец, услышь меня.
Раздались три негромких удара – в дверь постучал лакей, и отец поднял голову.
– Да?
Створка открылась. Сразу за Джеймсом стоял Ианте Лаван.
– К вам мистер Лаван, мистер Клейборн.
– Ах да. Прошу вас. Мисс Клейборн уже уходит.
Ианте здесь… Беатрис провела руками по щекам без румян. Ианте никогда не видел ее без косметики, и теперь она предстанет перед ним с красными глазами и лицом в пятнах. Ну почему?..
Он долго смотрел на нее, и Беатрис попыталась было поправить волосы – медно-рыжие локоны, которые вились, как того хотела природа, но все же удержалась, однако с трудом справилась с желанием осмотреть фартук на предмет пятен и дышала так, что разрывалось сердце. Ианте… Она думала, что никогда больше его не увидит.
– Ступай, Беатрис.
– Я не возражаю против присутствия мисс Клейборн, – сказал Ианте. – Я пришел сделать вам предложение.
Отец откинулся на спинку кресла, вцепившись в крышку стола.
– Предложение?
– Я хочу предложить вам пятьдесят тысяч крон и вдобавок еще десять тысяч в конце года.
– Как любопытно, – сказал отец. – За что же?
– Чтобы обеспечить мисс Клейборн возможность не выходить замуж до брачного сезона следующего года, в котором она, если пожелает, сможет снова принять участие. Десять тысяч – для финансирования вашего возвращения в Бендлтон.
Пятьдесят тысяч крон. Этого должно хватить на покрытие убытков отца. Этого должно хватить для спасения Риверстона. А потом еще один брачный сезон – если Беатрис захочет после года, проведенного на свободе. И Ианте приедет. Она знала это наверняка.
– Позвольте мне внести ясность, – сказал отец. – Эти деньги предлагаете вы. Не ваша семья, не «Лаван Интернешнл». Вы.
– Верно.
– Я и не догадывался, что ваше личное состояние уже настолько велико.
– По правде говоря, сумма и впрямь немалая, – сказал Ианте. – Это мой годовой доход плюс часть личных накоплений.
– И вы просите меня принять эти деньги, чтобы Беатрис могла провести еще один брачный сезон? – уточнил отец. – И вы тоже приедете в Чесленд?
– Я с нетерпением жду возможности еще раз принять участие в сезоне.
– Знает ли ваша семья, чем вы занимаетесь? – спросил отец.
– Нет, – ответил Ианте. – Я все это делаю сам.
– Это решает все, – сказал отец. – Нет.
У Беатрис задрожали колени.
– Отец… – задыхаясь, выпалила она.
Он поднял руку, заставляя ее замолчать.
– Если бы это предложение было выкупом за невесту…
– Мисс Клейборн не желает выходить замуж, и потому я не могу просить ее руки, хотя это моя заветная мечта.