Осознание ее сокрушило.
– Мистер Лаван…
– Помолчи, Беатрис. Речь идет не о желаниях моей дочери, – отрезал отец. – Это щедрое и благородное предложение. Я не могу его принять, невзирая на то, что она явно натворила нечто такое, что вы примчались ее выкупать.
– Отец!
Он не обратил на нее внимания.
– Если я приму ваши деньги, ваша семья сочтет меня врагом. Мне не будет места в деловом мире, если я разорву отношения с «Лаван Интернешнл». И не в ваших силах гарантировать, что этого не случится, – продолжил отец. – Поклянитесь, что будете хранить молчание.
– Все не так, как вы представляете, – возразил Ианте. – Я пришел не за тем, чтобы с помощью денег уладить скандал.
– Но и не для того, чтобы подписать брачный контракт, – сказал отец. – Не то чтобы я мог заключить с вами подобную сделку сейчас.
О чем это он?
Ианте сжал губы и смерил отца долгим взглядом.
– Понимаю. Но мисс Клейборн – весьма достойная дама. Вы поступите мудро, если оставите ее при себе.
– Я разберусь с будущим Беатрис, благодарю покорно. Мне не нужно ваше предложение, хотя я ценю ваш порыв.
Отцу не нужны пятьдесят тысяч крон? Это не имело смысла даже для такого гордеца и упрямца. Почему они ему не нужны?
– Вам уже сделали предложение, – догадался Ианте. – Кто-то изъявил желание жениться на мисс Клейборн.
Нет… Никто не мог такого пожелать. Взгляд отца упал на лежащую перед ним газету, открытую на странице новостей о морских перевозках. В душе Беатрис взвилось пламя надежды, но оно не смогло прогнать ледяной ужас, охвативший ее.
– Я ценю ваше предложение, господин Лаван. Оно весьма великодушно. Но я не могу его принять. Желаю вам хорошего дня.
Ианте вздрогнул, помедлил еще немного, затем в знак вежливости склонил голову.
– И вам приятного дня, мистер Клейборн.
Он взглянул на Беатрис, после чего развернулся и вышел.
– Отец… – взмолилась она.
– Хватит, – перебил он ее. – Впредь пусть слуги носят еду к тебе в комнату. Я не хочу тебя видеть. Приготовься к тому, что завтра утром тебе нанесут визит. А теперь ступай.
Беатрис ушла. Она поднялась по лестнице в свою спальню, легла на незаправленную постель и зарыдала в подушку.
В то утро, как и в любое другое, Клара наполнила ванну, выбрала платье – мягкое, блекло-серое, с корсажем, усеянным атласными бантиками персикового цвета, и Беатрис, свесив ноги с кровати, уставилась на свои босые ступни.
Прозвенел дверной колокольчик, возвещая о прибытии визитера; взгляды Беатрис и Клары встретились.
– Поспешите с ванной, – сказала служанка.
Беатрис лежала в теплой воде, подняв ногу из ванны, чтобы мягко помассировать кожу, ее волосы были скользкими от увлажняющего бальзама, который, как клялась Клара, сделает ее кудри более послушными. Кто пришел? Отец сказал, чтобы она ждала визитера. Кто же это?
Дверь со щелчком открылась; Беатрис взглянула на Гарриет.
– Уходи. Я знаю, что кто-то пришел.
– Беатрис…
– Уходи, говорю тебе.
– Беатрис, – сказала Гарриет и резко втянула воздух. – О, Беатрис, это…
– Джентльмен. Я знаю.
Гарриет покачала головой.
– Не знаешь. Ты бы не стала вот так просто рассиживаться тут, если бы знала.
– О чем ты? – встревоженно спросила Беатрис. – Кто это? Неужели… Гарриет! Кто там пришел?
Но Гарриет вдруг разразилась громкими рыданиями и быстро убежала. Она с грохотом промчалась по коридору и хлопнула дверью спальни с такой силой, что подпрыгнул весь дом.
– Что… – Беатрис встала, и с нее ручьями полилась вода. Она аккуратно выступила из ванны и успела взять в руки полотенце, прежде чем появилась служанка.
Та вошла со сжатыми в тонкую линию губами.
– Кто там ко мне пришел, Клара?
– Я его не знаю, мисс Беатрис. Но мисс Гарриет плачет и никак не успокаивается.
Одевшись, с уложенными волосами и так крепко затянутым корсетом, что мешал дышать, Беатрис спустилась по лестнице и прошла мимо музыкального салона в холл, выложенный черно-белой мраморной плиткой.
Лакей проводил ее к отцовскому кабинету, и когда он распахнул дверь, Беатрис немедленно захотелось сбежать.
Дантон Мезонетт отставил изящную стеклянную чашку, из которой пил чай, и поднялся на ноги.
– Мисс Клейборн…
– Мистер Мезонетт. Вы пришли договориться с моим отцом о возмещении ущерба нашей семье?
– Мистер Мезонетт пришел с предложением руки и сердца, – сказал отец.
Беатрис в испуге отпрянула.
– Нет. Папа, ты не можешь…
– Из-за лорда Паулса передо мной закрылись все двери Бендлтона, – спокойно поведал Дантон. – Отныне мне не рады ни на одном приеме. Осталось лишь одно: вернуться домой с такой невестой, как вы.
У Беатрис затряслись колени. Комната вокруг будто накренилась вправо. Беатрис покачнулась, пытаясь удержать равновесие.
– Нет.
– Мы договорились об условиях, – продолжил Дантон Мезонетт. – Церемония состоится через три дня.
Все казалось ненастоящим.
– Три дня, – повторила Беатрис. – Отец, я не могу выйти за этого человека.
– У тебя не осталось выбора, – отрезал тот. – Я уже принял решение. Ты выйдешь за Дантона Мезонетта. Он предложил за тебя щедрый выкуп, его корабль в Вальсар отплывает в конце недели. Ты сядешь на этот корабль его женой.
Его женой! Он пытался ее убить!
– Но, отец…
– Я позвал тебя сюда не для того, чтобы обсуждать брачный контракт, а дать тебе наставление. Клара уехала на Силк-роуд, она договорится о примерке твоего свадебного платья. Тебе будет позволено присутствовать на ней завтра. Накануне твоей свадьбы мы отправимся на ужин к Мезонеттам, чтобы отпраздновать грядущее событие.
Отпраздновать. У Беатрис скрутило желудок.
– И я должна буду переехать в Вальсар? Неужели я никогда…
– Если вы к тому времени подарите мне сына, мы вернемся в Бендлтон по случаю брачного сезона вашей сестры. – Дантон улыбнулся ей пустой улыбкой. Беатрис почувствовала, как Нади затрепетала в ответ.
Этого не могло быть.
– Отец, разве мы не можем просто сделать так, как я предлагала?
Он вздохнул.
– Нет. Я не хотел тебя баловать, но предлагать подобное, да еще в присутствии твоего будущего мужа…
– Есть и другой способ, – сказала Беатрис. – Если я заключу сделку с Великим духом…
Дантон склонил голову набок.
– Об этом-то я и тревожился. Боюсь, я вынужден настаивать, мистер Клейборн.
Отец расправил плечи.
– Осталось всего три дня.
– Она должна научиться послушанию. Притом немедленно.
Отец вздохнул и выдвинул ящик. Он вытащил оттуда плоскую деревянную шкатулку, и Беатрис едва не стошнило.
Дантон открыл ее и кивнул, а потом поднял с атласной подкладки сверкающее ожерелье.
– Вам пойдет на пользу напоминание о реальном положении дел.
– Нет. – Беатрис покачнулась.
Отец вздохнул.
– Я и не подозревал, что непокорность укоренилась в ней так глубоко. Беатрис, иди сюда.
– Нет.
Отец протянул руку.
– Дантон Мезонетт будет твоим мужем. Ты будешь его слушаться. Ты будешь меня слушаться! Иди сюда.
«Ненавижу тебя, ненавижу тебя, ненавижу тебя…» – Нади крикнула это Дантону, взвившись так высоко, что Беатрис тоже завопила:
– Ненавижу тебя!
– Мне это безразлично, – ответил тот. – Вы уничтожили репутацию моей семьи. Любовь мне от вас совершенно не требуется. Только сыновья.
«Будь ты проклят», – прошипела Нади, и магический разряд пронзил все тело Беатрис. Дантон вздрогнул.
– Что ты натворила?
– Пожалуйста, папа! Ты все поймешь… Я права насчет «Каракатицы». Если нужно, подожди, пока появятся доказательства, но я могу сделать это еще раз. И я снова помогу тебе. Только, пожалуйста, не отдавай меня ему, папа, пожалуйста…
– Что она со мной сделала? – возвысил голос Дантон. – Она что-то со мной сделала.
– Я наложила на тебя проклятие, – огрызнулась Беатрис. – Я никогда не рожу тебе сына, Дантон Мезонетт. Я всегда буду ненавидеть тебя. Ты будешь страдать, пока смерть не разлучит нас. Клянусь. Если ты силой сделаешь меня своей женой, я…
– Хватит с меня этой дерзости, – рявкнул отец. – Немедленно прекрати сопротивляться и подойди.
– Отец…
Беатрис всхлипнула и покачала головой. Но отец ловко обогнул стол и преградил ей путь. Дантон расстегнул ожерелье и нацелился ей на шею.
– Пожалуйста, – взмолилась Беатрис.
Она бросилась было к выходу, но Дантон уже стоял перед ней. Беатрис было замахнулась, но он увернулся, и костяшки ее пальцев ударились о твердую створку двери, руку тотчас обожгла раскаленная боль.
Беатрис отдернула кисть, а Дантон набросился на нее и схватил.
– Довольно! – отрезал он. – Твой отец совсем тебя избаловал. Ни одна из наших дочерей не осмелится и на десятую долю твоих выходок.
Беатрис изо всех сил притопнула каблуком туфельки ему по ноге. Дантон застонал, но не выпустил ее из хватки.
– Беатрис, пожалуйста, – уговаривал отец. – Немедленно прекрати драться. Это для твоего же блага, дитя.
– Неправда! – закричала Беатрис. – Папа! Остановись!
«Нет! Нет! – зарыдала Нади. – Беатрис! Беатрис!!!»
«Беги, Нади. Беги!»
«Беатрис!»
Ожерелье обхватило ее шею. Крик ужаса Нади затих – дух покинул ее тело, оставив ее одну. По коже Беатрис пробежала ледяная дрожь. Уши пронзил оглушительный, жуткий вой. В животе екнуло, будто она падала с огромной высоты.
А потом ожерелье со щелчком застегнулось. Беатрис с грохотом повалилась на пол. Все краски в комнате померкли. Тихий вой в ушах заглушал ее же рыдания. Мир стал тусклым, будто свет исчез, а внутри, там, где раньше была Нади, не осталось больше ничего.
Глава 19
Так ничего и не добившись, Беатрис покинула кабинет отца. Ожерелье должно было ее душить, но украшение свободно лежало на ключицах, металл уже согрелся до температуры тела. Шаги, кашель, заглушенный тихим, но пробирающим до глубины души воем, что терзал ее слух, потускневший и посеревший мраморный стол в холле – после того, как у нее отняли чувства, все будто ослабло, поблекло.