В детстве Ник никогда ей не перечил, никогда и ни в чем не обвинял, какие бы темные Морриган ни творила ритуалы. Отшучивался, даже если была с ним слишком груба, перегибая палку в попытках отстоять свое право на лидерство. Обидеть его, казалось, невозможно вовсе. Тем непривычнее эти стальные нотки в голосе и суровый взгляд.
Ей бы вернуться в хаос настоящего, но прошлое никак не отпускало. Смеющаяся Клио, с еще темной копной волос, худой, как щепка, непоседливый Ник с белоснежной улыбкой на загорелом лице, до смерти серьезная Морриган, прячущаяся в тени от ослепительного солнца. Уже и не вспомнить – то ли она уверилась в мысли, что настоящая ведьма должна быть белокожей, то ли отчаянно пыталась походить на вечно бледную (даром что мертвую) мать. Почему-то в памяти всплывало именно это лето. Казалось, так, легко и беззаботно, будет всегда.
Глупая, вечности не бывает. Даже для девушек семейства Блэр.
– Ты вообще слышишь меня? Мор!
Ник никогда бы не назвал Морриган именем, которое так ее раздражало, без веской на то причины. Именем, которое, имея прочную связь со смертью, куда больше подошло бы Бадб, нежели ей самой. Значит, он в ярости. Плохо, очень плохо. До ярости бывшего друга как таковой Морриган не было никакого дела. Однако, украв тело из морга, она нарушила закон, а Ник, кажется, очень серьезно воспринимал свой новый статус. Если инспектор Департамента начнет вставлять ей палки в колеса или и вовсе доведет дело до суда…
Оправдываться бессмысленно – он знал достаточно, чтобы сделать верные выводы. Объяснять, что она задумала… Нет, Ник никогда этого не поймет.
Морриган опустила голову, глядя в пол.
– Я просто хотела сделать для Клио хоть что-то… – срывающимся голосом проговорила она. – Знаю, это противоречит всем мыслимым правилам, но у нас, ведьм, свои обряды. Я похитила тело Клио, чтобы… чтобы проститься с ней так, как могу.
Морриган не умела плакать. Бадб, которая взяла ее обучение и воспитание под строгий контроль, всегда твердила: слезы – это слабость. «Каждый раз, когда ты, словно безвольное дитя, позволяешь себе расплакаться, ты пробиваешь свой внутренний щит. И не дай бог рядом окажется тот, кто увидит твою уязвимость и воспользуется ею». Морриган с детства привыкла превращать свою боль в ярость и крушить все вокруг. Ярость – это сила. Так ее учила мать.
Слеза, покатившаяся по щеке, была фальшивой, вызванной магией и ничем иным. Ник подлетел к ней, сгреб в охапку и прижал к себе, встревоженный, растроганный таким редким для Морриган проявлением чувств. От его гнева не осталось и следа.
Мужчины… Пытаются казаться такими сложными, а на деле так предсказуемы и просты.
– Но… Морриган, вдруг вскрытие поможет нам найти убийцу? Разве ты не хочешь этого?
– Не поможет, – убежденно сказала она. – Я все перепробовала. И твой эксперт… Ты же его слышал. Кто бы ни сотворил это с Клио, он тщательно замел следы. Мне никогда его не отыскать, если только…
– Если только что? – Николас Куин покорно шагнул в расставленную для него ловушку.
– Если только я не спрошу об убийце у нее самой. Если церемония прощания с ведьмой пройдет по всем правилам, она никогда меня не покинет. Пусть и в обличье духа, но Клио всегда будет рядом со мной.
Ник выглядел сбитым с толку. Не его вина, что большая часть ведьмовских секретов навеки так и останется для него секретами. Он не знал и про Бадб Блэр, которая присутствовала в жизни дочерей и после смерти. Морриган многое скрывала от него даже тогда, когда они дружили. Тайны всегда были неотъемлемой частью ее странной жизни.
– Прости, Ник, что так с тобой поступила. Но я не могла иначе. Я должна была пойти на это, не только ради себя, но и ради Клио.
Морриган рассчитывала, что ее слова окончательно растопят лед в сердце бывшего друга. Ему ли не знать, что извиняться не в ее правилах. И Клио… Она наверняка заняла особое место в сердце Ника. Светлая, искренняя, открытая, так непохожая на старшую сестру, она играючи завоевывала чужую симпатию.
Он тяжело вздохнул. Морриган услышала в этом вздохе невысказанное и спрятала довольную улыбку. В этом раунде победа осталась за ней.
– Тебе нужна помощь? С обрядом? – тихо спросил Ник.
Совесть кольнула острой иглой, но лишь на мгновение. Морриган улыбнулась так искренне, как только могла.
– Я справлюсь. Спасибо.
Ник потоптался на месте и, неловко попрощавшись, ушел.
Морриган задумчиво повертела в руках амулет зова, но пользоваться им не стала. Некоторые вопросы нужно решать с глазу на глаз. Накинув на плечи кожаный плащ и вставив в петлю на поясе плеть-молнию, она вышла из дома.
Окраины. Здесь проживали семьи, находящиеся у самой черты бедности. Еще не нищие, но уже почти отчаявшиеся изменить свою жизнь к лучшему. И все же недостаточно отчаявшиеся, чтобы жить в Ямах. Морриган остановилась у многоквартирного дома – редкое явление как для Кенгьюбери, так и для Ирландии в целом. Лестница на ее появление отозвалась недовольным скрипом, перил она старалась не касаться вовсе.
Наверняка большинство здешних жителей подрабатывали донорами для всемирно известной корпорации «Экфорсайз», производящей экфо – дорогостоящие, но незаменимые браслеты с магическими кристаллами, служащие агентам и охотникам экстренной «подпиткой». Или, что куда хуже, донорами совершенно неизвестных фирм, пытающихся повторить успех «Экфорсайз» менее законными методами. Легкие деньги, но взамен – полное магическое истощение. Поэтому у квартирантов не хватало энергии на починку дома, которая была нужна ему как воздух. Краска на стенах облупилась, в единственном окне зияла прореха, наскоро и не очень умело залатанная чарами.
Морриган постучалась в нужную дверь. Подождала несколько мгновений, прежде чем повторить стук. Нетерпеливо вздохнула. Обостренное ведьминское чутье подсказывало: за дверью кто-то стоит. И, судя по медлительности, гостей он не ждет.
– Мистер Клэнси, откройте.
За дверью зашевелились. Миг – и снова воцарилась тишина.
Морриган раздраженно фыркнула. Как утомительно следовать приличиям!
– Мистер Клэнси, это Морриган Блэр. – Тишина. – Открывайте, пока я не взорвала эту дверь к демонской матери!
В скважине завозился ключ. Вероятно, с чарами в семье совсем беда, раз они пользовались не рассветной печатью, а обыкновенным замком.
На пороге показался Райан Клэнси. За месяцы, прошедшие с их последней встречи, он еще больше осунулся и будто… выцвел. И без того блеклые голубые глаза совсем потухли и стали практически белесыми. Спускающиеся ниже ушей темные волосы свисали неопрятными тонкими прядями, помятая одежда болталась мешком.
– Морриган, – настороженно произнес Клэнси.
Оттеснив его плечом, она прошла в квартиру – очень маленькую, скудно обставленную, но на удивление опрятную. Заметно, что хозяйничала в ней женщина.
– Келли с Эвелин только уснули. Пожалуйста, тише.
Морриган скользнула равнодушным взглядом по закрытой двери, ведущей в соседнюю комнату. Нахмурилась. Ощущение, появившееся, как только она вошла, обострилось, острей стал и горьковатый запах полыни. Морриган мельком осмотрела комнату сквозь осколок истины. Тэна… Она не клубилась плотным туманом, как в день гибели Клио, но висела в воздухе рваными сгустками дыма.
Она не умела ткать след, собирая клубки тэны воедино, сплетая из них призрачный шлейф, который вел от источника чар к колдуну. Однако сейчас этого и не требовалось: последний стоял за ее спиной.
Долго искать не пришлось. Самый большой сгусток тэны обнаружился у одного из ящиков ободранного, по всей видимости, котом, комода. Морриган уверенно потянула на себя ящик, игнорируя протестующие вопли Клэнси, позабывшего о спящих жене и дочке. Содержимое зазвенело. Изогнув бровь, она окинула взглядом зачарованные кольца, браслеты и ожерелья для не особо придирчивых покупателей. От них всех фонило запрещенной магией. Разбираться, какие на безделушки наложены чары, Морриган не стала. Будто у нее и без того мало дел.
Развернувшись, она в упор посмотрела на Клэнси.
– Взялись за старое? – Ни капли упрека – она ему не мать и не жена, чтобы диктовать, как жить. Злило ее другое. – Хотя бы прикрывались получше, что ли. В следующий раз на моем месте может оказаться кто-то другой. Более… принципиальный.
Некстати на ум пришел Николас Куинн. Кто-кто, а он скорее умрет, чем нарушит букву закона. Зануда. Ладно, в свете последних событий это не слишком справедливо. Все же о том, что Морриган похитила тело Клио, Департаменту он докладывать не стал.
Клэнси виновато отвел взгляд, сгорбил плечи.
– Зарабатывать надо. Здесь вечно сыро… Эвелин болеет…
– Не давите на жалость, – обрубила она. – Всем нелегко. Вы бы лучше подумали, что будет, если вас поймает Трибунал. Как Келли в одиночку прокормит дочь?
– Я осторожен. Просто ты застала меня врасплох.
– Осторожен он, – пробурчала Морриган.
Пока Клэнси задвигал ящик обратно, поставила легкий экранирующий щит, впитывающий в себя остатки тэны. На какое-то время этого хватит, чтобы ищейки не унюхали у дома запрещенную магию.
Клэнси выпрямился, и она поспешно прекратила плетение рассветных чар. Не хватало еще прослыть сострадательной и мягкотелой охотницей. Репутация в их деле важна не меньше, чем боевое мастерство, которое Морриган с блеском подменяла магическим.
– Зачем ты здесь? – устало спросил он.
– Вернулась за долгом.
– Этого-то я и боялся.
– Мне нужно попасть в Пропасть, – бросила Морриган, скрестив на груди руки.
На какое-то время Клэнси потерял дар речи.
– Но зачем?
– Не ваше дело, – бархатным голосом отозвалась она.
– Морриган, я… я не знаю, правда… Я слышал о Пропасти, но никогда там не был. Туда может попасть не каждый отступник. Только если он обладает нужной информацией и связями.
– Так найдите мне того, кто меня туда отведет! – теряя терпение, воскликнула она.
В соседней комнате послышались возня и шепотки. Келли и Эвелин проснулись.