Порой становилось заметно, что слишком мало времени Леди Ворон проводила среди живых и слишком много – среди мертвых. Оттого и забывала о таких мелочах, как такт и сострадание. Будь Морриган здесь, не упустила бы случая ей об этом напомнить.
Извиняться Бадб не любила, поэтому просто перевела тему.
– Раз ты у нас теперь практикующая ведьма…
Тоже не лучшее начало, если учесть, как долго Клио пыталась избавить себя от подобной участи, но явно поудачней тезиса «Мертвые не становятся врачами».
– Позволишь хоть немного тебя обучить?
Клио окинула взглядом Юдоль Печали. Еще несколько мгновений назад, сразу после того, как исчезла Сибил, а теней и фоморов прогнала Леди Ворон, здесь воцарились тишина и покой. Жаль, что они были так недолговечны. Юдоль Печали уже заполнялась новыми душами, и на их свет, будто мотыльки, стягивались алчущие рассветной силы тени.
Что ей терять? И что толку сокрушаться о содеянном?
Назад дороги нет.
К тому же чары, которыми в совершенстве владела Бадб, помогут Клио не только защищаться самой, но и защищать других, невинных. Странно и даже болезненно не причислять себя к ним, но… правда часто бывает странна и болезненна.
Клио кивнула, и Бадб будто ожила. Черные глаза заблестели, и казалось, сам воздух заискрил энергией.
– Начнем с самого простого: как вытянуть полуночную силу из окружающего пространства. И для этого тебе нужно сначала почувствовать ее каждой своей порой.
Простого? Может, для легендарной Леди Ворон подобные чары и были просты, но для всех остальных соизмерялись попытке втянуть кожей воду, купаясь в озере. Да, ты чувствуешь ее, прохладную, рядом, но сможешь ли вобрать в себя? То-то же.
Клио вздохнула, смиряясь.
«Я потомственная полуночная ведьма». И пусть от этой мысли отчего-то становилось неуютно, от правды, как и от смерти порой, не убежать.
– Закрой глаза. Протяни вперед руку. Нет, не так, переверни вверх ладонь. Теперь почувствуй мизинец, безымянный палец, средний, указательный и большой. Не шевели ими, просто… почувствуй.
Подготовительная тренировка походила на упражнения для концентрации, которые Клио в свое время практиковала. Училась сосредотачиваться так, чтобы никакие внешние раздражители вроде уличного шума или разговоров не отвлекли. Готовилась к тому, что придется переехать в студенческий городок, когда она поступит в…
«Ох, Клио».
Усилием воли она вернула мысли в правильное русло. Вернее, на какое-то время вовсе отказалась от них. Остались лишь ощущения – осознание ее пальцев в пространстве.
– Теперь фаланги, тыльная сторона, внутренняя. Почувствуй ладонь всей ее поверхностью. Проще говоря, почувствуй собственную кожу.
И снова это «проще». Бадб порой забывала, что она в некоем роде… уникальна. Не всем – даже ее дочерям – повезло родиться с такой силой. И все же Клио старалась.
«Представь, что ты на лекциях какого-нибудь строгого профессора мединститута, который обзывает вас неучами, невеждами, бездарями и говорит, что ты ни на что не способна. Твоя задача – переубедить его».
Она готовилась и к такому сценарию – к тому, что учеба не дастся легко. Что ж, в каком-то смысле это пригодилось.
– Когда получится, следующий шаг – почувствовать то, чего касается твоя ладонь.
Что значило – пульсирующую полуночную энергию, пронизывающую мир теней.
Получилось не сразу. Время здесь казалось вязким, засасывающим, словно зыбучие пески. Вместо них была тьма, что поглощала секунды, минуты, часы. Может, и к лучшему, что Бадб и Клио торопиться уже было некуда.
– Чувствую, – наконец выдохнула она.
– А теперь почувствуй, что эта сила состоит из крохотных крупинок, мельче пор на твоей юной гладкой коже.
Вспомнилось детство и первые чары, которые обретали силу в основном благодаря мысленному представлению. Уже потом ему на смену пришла истинная ведьмовская воля. Когда полуночная магия в тебе настолько сильна, настолько крепко переплетена с твоими жилами, суставами, плотью и костями, достаточно выкрикнуть нужные слова, чтобы зеркало разбилось на крохотные осколки – вместо того, чтобы минутами рисовать в голове в мельчайших деталях, как именно это произойдет. Освоив эту ступень, ведьма может постигать иные, более сложные чары. Например, видеть в зеркалах верхний план мира теней. Но по этой тропинке Морриган под неусыпным контролем матери пошла уже без Клио.
Живое воображение помогло справиться с задачей. Тьма разбилась, как то самое зеркало, и его осколки, крошечные, словно пыль, проникли под кожу. Клио пыталась представить, что тьма сама ищет путь и льнет к ней, но испугалась этой мысли и едва не испортила все, над чем так старательно работала.
Вдох. Выдох. И вот тьма уже внутри, заполняет ее полые стеклянные вены. Клио – лишь сосуд, хрустальное деревце, чьи ветви сейчас наполняются темнотой. Хотела бы она сказать, что ощущения этой целостности, единения с полуночной магией были ей неприятны, но сила билась внутри как второе сердце.
– Хорошо. – Чувственные губы Бадб изогнулись в довольной, сытой улыбке. – А теперь я научу тебя притягивать тени, а затем сплетать из них живой щит. И если они будут достаточно сильны, никакой демон из самой глубины мира теней тебя не тронет.
– Им больно. Я пыталась… Они так страшно кричали…
– Это фантомная боль, – отрезала Леди Ворон. – Если они слишком немощны и глупы, чтобы избавиться от нее, это исключительно их проблемы.
Клио не стала говорить, что и сама до сих пор испытывала фантомную боль. Даже ощущала отголосок настоящего голода, и горло порой сохло от жажды. Да, эти чувства ненастоящие, порожденные ее разумом, воспоминаниями и отчаянным, иррациональным стремлением до последнего цепляться за мир живых. Отрицать собственную смерть… до последнего.
Она знала, что первым делом, очутившись в мире теней, Бадб собственной волей, словно острым ножом, отрезала все человеческие чувства и ощущения. Как от балласта, избавилась от них. Но Клио не могла так… или до сих пор не решалась. Какой безвольной сочла бы ее мама, узнай она правду!
– Что будет, если, защищая меня, они… истлеют?
– Клио, ради всего святого! – взорвалась Бадб.
«Прости, но не тебе такое говорить».
– Я не могу. Извини, не могу. Защищать себя, даже призывая полуночную магию на помощь, я согласна. Но защищать себя ценой мучений других…
– Они тени, Клио, просто тени!
– Которые когда-то были людьми, – тихо возразила она.
Леди Ворон покачала головой. В темных глазах сверкала темная ярость.
– Ты ведешь себя неразумно. Рядом с тобой наставник, о каком мечтают тысячи ведьм. Ты буквально купаешься в источнике полуночной магии! Руку протяни, и она прильнет к твоим пальцам! И ты отказываешься от всего этого? Ради чего? Ради слепой веры во всемогущую Дану, которая будет так тронута твоей жертвенностью, что спустится с сияющего небесного трона, возьмет тебя за руку и уведет за собой?
Клио развернулась, ни слова не говоря.
– Куда ты? – донеслось ледяное ей в спину.
– Помогать тем, кто в этом нуждается. Так, как смогу.
Глава 13. Высокий Дом О`Флаэрти
Завеса тайны над Пропастью приоткрывалась неохотно – слишком разительно ее отличие от Кенгьюбери. Жители подземного города подчинялись другим правилам, жили по иным законам, и привычные рычаги воздействия здесь оказались бесполезны. Даже магия не помогала. Особенно если учесть, что возможность практиковать полуночные чары Дэмьен у нее отобрал.
Проклятая печать!
Морриган попыталась сломать ее, но добилась лишь жесточайшей головной боли, от которой ей же самой и пришлось себя лечить. Чувство собственного бессилия выводило из себя и здорово било по самолюбию. В конце концов ей пришлось сдаться. Усмирить свою гордость ради самого близкого человека в целом мире и обратиться за помощью к той, которая должна была стать самой близкой, но отчего-то так и не стала. Ни до смерти, ни, уж тем более, после.
К легендарной Бадб Блэр и, по совместительству, собственной матери.
Она не была уверена, что чары вызова подействуют. Обычно Бадб появлялась сама, не особо заботясь, хочет ли дочь, чтобы в тщательно оберегаемое ею личное пространство кто-то вторгался. Да и Морриган привыкла разбираться с проблемами самостоятельно. Разве не этому ее всегда учили?
Ситуация осложнялась тем, что прежде Бадб не удавалось проникнуть в святая святых отступников и отступниц из-за чар, окружавших Пропасть нерушимым барьером. С другой стороны, она привязала себя к дочерям магическими узами, чтобы в любой момент иметь возможность их найти. Правда, как показало время, узы действовали, пока в их груди билось сердце, а в жилах текла горячая кровь. Когда из Клио вынули душу, ее тело Леди Ворон отыскать не смогла.
Прикрыв глаза, Морриган произнесла уже полузабытые слова:
– Gesse lifaade, Badb.
Напряжение в воздухе стало почти осязаемым, тишина давила на уши, пробуждая едва утихшую головную боль. Чары Пропасти сопротивлялись колдовству Бадб Блэр. Кто победит? И гадать не стоило.
Послышался странный звук, похожий на треск рвущейся ткани. Казалось, сама завеса реальности рвется под натиском агрессивных полуночных чар. Если бы Морриган заглянула в осколок истины, увидела бы темную вуаль тэны. Магия мертвой ведьмы, даже самая невинная, так или иначе имела полуночную окраску.
Морриган не сумела уловить тот миг, когда реальность переменилась. Вот она стоит одна в комнате, а в следующее мгновение перед ней появляется черный ворон. Эффектно взрывается изнутри, и перья опадают вниз, превращаясь в пышный и весьма откровенный наряд Леди Ворон: платье с глубоким декольте и пышной юбкой из перьев. Ожерелье с агатами подчеркивало лебединую шею. Нетерпимость к скромности, пожалуй, роднила Бадб и Морриган. А еще – принадлежность к клану ведьм и любовь к черному цвету. Больше между ними не было ничего общего. Впрочем, Морриган давно смирилась с таким порядком вещей и не испытывала сожалений.