Впрочем, стоило признать: во многом именно благодаря Бадб им не приходилось скитаться по Пропасти в поисках пристанища. Вряд ли Доминик разрешит им примкнуть к его Дому – одной симпатии к Леди Ворон для этого недостаточно. Однако именно эта симпатия позволила Морриган выиграть немного времени, чтобы разобраться в том хаосе, который воцарился в жизни семейства Блэр.
Проходя мимо стеклянной двери балкона, она стала свидетелем сентиментальной сцены прощания. Перед тем, как исчезнуть, Бадб прильнула к губам Доминика долгим и страстным поцелуем. Морриган поморщилась, но, в отличие от нее, рыжеволосый лорд Дома О`Флаэрти был на редкость доволен. Она фыркнула. Мужчины всех возрастов, семейных и общественных статусов поголовно сходили с ума от Бадб Блэр. При жизни она играючи завоевывала мужские сердца, и даже смерть не стала ей в этом помехой.
С видимой неохотой оторвавшись от привлекательного любовника, который ей в правнуки годился, Бадб без стеснения обратилась в ворона и улетела. Хоть догадалась не исчезать в мире теней, на глазах у Доминика распадаясь на тающие в воздухе черные перья. Это уже, пожалуй, было бы чересчур.
Заслышав за спиной шаги, Морриган обернулась.
– Сиршу Фитцджеральд провозгласили обезличенной четыре недели назад, – сообщил Дэмьен. – Срок ношения маски – три месяца. Интересней другое. Обезличенной Сиршу сделали по прямому приказу ее матери, Агнес.
– За что?
– За то, что предала саму суть веретничества, когда решила отказаться от сделки с фомором. Ты почти угадала. Агнес все-таки заставила Сиршу стать веретницей, но та нашла способ разорвать договор с демоном и разрушить связь с миром теней.
– Доминик знал, – обхватив себя руками, прошептала она. – Он не просто так направлял меня к Агнес именно в тот момент, когда та была с дочерьми. Он надеялся, что кто-то из них решит намекнуть мне о Сирше. Возможно, даже знал, что это будет именно Оливия.
Морриган медленно выдохнула через приоткрытые губы.
– В Пропасти же есть вервольфы?
Дэмьен фыркнул, словно она сказала несусветную глупость. И правда, где им еще обитать, как не здесь? В Кенгьюбери их определенно недолюбливали.
– Думаю, у меня есть принадлежащая Сирше вещь. Она может помочь вервольфу отыскать ее среди обезличенных.
– Не каждый вервольф согласится на это. А если не предупредить, кого именно предстоит искать… скажем так, колдуны-отступники не очень терпимы к обману.
– Какой деликатный эвфемизм к фразе «он перегрызет тебе горло».
Дэмьен отвесил шутливый поклон.
– Я старался не травмировать твою нежную психику.
– К слову о подходящих вервольфах… – Морриган резко выдохнула. – Слушай, ты знаешь Пропасть как свои пять пальцев, а я здесь все еще чужачка. Разумеется, я могу заставить сотрудничать самых несговорчивых… но, боюсь, мои методы слишком радикальны.
– Ну надо же, охотница заботится о своей репутации? – едко произнес Дэмьен.
– У охотницы есть сестра, которой, возможно, предстоит прожить в Пропасти до конца своих дней, – спокойно парировала она. – Которая и так настрадалась из-за репутации матери и принадлежности к роду Блэр.
Берсерк понимающе усмехнулся.
– В общем, мне бы пригодились твои связи. Предлагаю снова заключить сделку. Или я могу нанять тебя в качестве… м-м-м… устранителя проблем?
– Ты можешь просто меня попросить.
Морриган невольно рассмеялась.
– А ты быстро учишься.
Дэмьен отлучился, чтобы поговорить с кем-то из вервольфов, и Морриган оказалась предоставлена самой себе. Поднявшись в спальню, она выложила из сумки карманные версии зеркал Клио и Ниам О`Ди. Правда о сделке Клио с фомором спутала ей все карты. Куда важнее избавить сестру от демона, грозившего однажды вместе с рассветностью выпить из нее и жизнь. Но это не значило, что Морриган забыла про Итана. Она никогда не забывала.
Шипя от боли сквозь стиснутые зубы, Морриган через зеркала вглядывалась в Вуаль. Внезапно она уловила нечто странное. То, что даже зеркальная магия истины, которую она призывала, не могла облечь в слова. Не некое знание вроде имени – скорей, ощущение, что энергия духа ей… знакома.
Сердце забилось где-то в горле, Морриган задышала чаще. И боль, раскалывающая надвое виски, тут ни при чем. Она лихорадочно пыталась вспомнить, был ли среди знакомых Клио некто по имени Итан. А среди ее собственных? На колдуна с таким именем она не охотилась, но этот мир любил маски и фальшь. Что, если убийца Клио – дух отступника, когда-то пойманный Морриган и после смерти вздумавший наказать ее через Клио?
Спустя мучительные минуты стало ясно, что ничего, кроме имени духа и смутного ощущения узнавания, мир теней ей не откроет. Но она могла попробовать кое-что еще.
Во время едва ли не первой своей охоты Морриган шла по следу одного колдуна, Брана Берка, практикующего весьма своеобразные чары. Из короткого разговора с ним (закончившегося, разумеется, его скоростной доставкой к дверям Трибунала), Морриган узнала, что отступник мечтал стать просветителем полуночных колдунов, а потому вел подробные записи. Они обнаружились тут же, в его доме. Не дневник, скорей, черновик ни много ни мало целого научного труда. И некоторые заметки оказались на редкость любопытными.
Если верить Берку, люди оставляли частицу своей души едва ли не во всем, чего касались. Особенно, если испытывали в тот момент сильные эмоции. А мог ли кто-то – пусть даже дух – остаться безучастным, совершая покушение на убийство?
По установленным Трибуналом правилам все записи отступников, их гримуары[21] и колдовские атрибуты охотники были обязаны передать, собственно, Трибуналу. Что Морриган и сделала. Но прежде, разумеется, выучила заклинание из черновиков колдуна. Просто на всякий случай.
Пользоваться им ей еще не приходилось. Тот же Берк утверждал, что извлекать чужую душу из окружающего пространства – значит, лишать человека (все еще живого) частицы его души. Собственно, на этом и были основаны его чары. Берк, оказавшийся не только колдуном-отступником, но и вором, крал личные вещи незнакомцев, вытягивал из них частицы их душ и открывал некий канал… что-то вроде теневых троп, только проложенных в мире живых, но не ведущих в мир мертвых. По этому каналу он тянул жизненную энергию тех, чьи осколки душ украл. Благодаря ей Берк, от рождения хилый и болезненный, набирался сил. Пиявка. Проклятый паразит.
Что ж, кара его настигла стремительно, а потому единственным человеком, кого колдун сумел просветить, стала Морриган. Даже забавно, как много полуночных чар она узнала от тех, на кого охотилась. Бадб в пору ее ученичества делала ставку не на разнообразие, а на разрушительную мощь давно опробованных и весьма эффективных чар.
Чужая жизненная сила Морриган не интересовала, собственной хватало с лихвой. А вот осколки чужой души…
Она коснулась кончиками пальцев прохладной поверхности и проронила: «Anam sa roino». Раскаленный прут был тут как тут, примерялся к ее вискам, чтобы пронзить до самого мозга. Едва не стерев в порошок стиснутые зубы, Морриган извлекла из зеркала энергию духа, из памяти – полузабытое плетение рассветных путеводных чар. Хоть их она могла свить без угрозы для собственного рассудка. Жаль только, ни к чему путному это не привело. Не хватало энергии самого духа? Ее собственной силы? Или все дело в том, что убийца сейчас находился в мире мертвых, запертый по ту сторону зеркал? Рассветная путеводная нить не смогла бы ее туда привести.
– Проклятье!
Не желая сдаваться так легко, Морриган заключила энергию духа в филактерий, как когда-то душу сестры. И вызвала мать.
– Я ничего не смогла узнать, – сокрушенно призналась Бадб, едва ее завидев.
– Догадалась. Мне нужна твоя помощь. И твои познания в теневой магии.
Леди Ворон по-птичьи склонила голову набок. Сходство довершал и наряд – платье с украшенными множеством черных перышек юбкой и лифом.
– Я хочу, чтобы ты соткала полуночную путеводную нить из души убийцы и отыскала его в мире теней. Я могла бы попытаться, но… ты чувствуешь себя в мире мертвых, как рыба в воде.
– Вернее, птица в небе.
– Как скажешь. Только не убивай его. Приведи его ко мне.
– А где же волшебное слово? – игриво спросила Бадб.
– Мама!
Она театрально вздохнула.
– Я подразумевала другое слово, ну да ладно. Я сделаю это для тебя, но не жди меня слишком скоро, мир теней поистине велик.
Филактерий перекочевал в узкие ладони Бадб. С вызывающей зависть легкостью свила полуночную путеводную нить – дымчатую, эфемерную – и, не обращаясь, растаяла в воздухе.
Морриган оставалось только ждать.
Глава 26. Обезличенная
Знакомым Дэмьену вервольфом оказался молодой мужчина с темно-русыми, почти черными, волосами. Ничто не выдавало его принадлежность к оборотням… разве что хищный взгляд карих глаз. Он был высок, но не выше Дэмьена, и обладал таким же крепким, правда, лишенным видимых татуировок, телом.
Чтобы убедить верфольфа помочь, Морриган пришлось отстегнуть внушительную сумму. В любом другом случае она с удовольствием сбила бы спесь с наглеца, потребовавшего такие деньги за исполнение простейшей просьбы. Но ее обуревали нетерпение и желание отыскать Сиршу Фитцджеральд. К тому же Дэмьен был прав: искать обезличенную, тем самым нарушая закон Пропасти, решились бы немногие.
Вервольф, представившийся Кеннетом, спрятал деньги в карман черных джинсов и приложил к носу пропахший духами шарф. Постояв так какое-то время, резко сорвался с места. Острый нюх, звериное чутье, выносливость и силу вервольфы сохраняли и в человеческом облике. Они вообще никогда не обращались на глазах посторонних, тем самым и сохраняя таинство процесса перевоплощения, и соблюдая букву закона. Разумеется, там, где он был.
В Кенгьюбери за нарушение правила появляться на улицах города исключительно в человеческом обличье верфольфа могли посадить в тюрьму на приличный срок. А вот разгуливающего по Пропасти волка Морриган легко могла представить. Нравы здесь царили куда более свободные, чем в городе, который освещало лишь одно солнце. Лису и тигра – скорее всего, это были аниморфы – здесь она видела точно.