– Похоже, праздники начинаются отлично, – заметила она и отправила Джонни в ванную.
Убедившись, что Джонни не просто имитировал умывание и чистку зубов, поскольку ему не терпелось уже играть, она сама направилась в душ и скоро услышала сквозь шум воды его голос.
– Что ты сказал? – крикнула она.
Вместо него ответила Маргарет:
– Мы идем играть в снежки!
По какой-то причине, назвать которую Эллен не могла, она вдруг встревожилась. Выключив душ, она отодвинула пластиковую занавеску.
– А снег там глубокий? Вы лучше не ходите близко к лесу.
– Ничего с ними не случится. Я прослежу, чтобы они не уходили далеко, – произнес за дверью Бен. – Нельзя же терять такой день.
Она слышала, как дети понеслись вниз и Бен сошел за ними следом. Эллен выбралась из ванны – с нее ручьями стекала вода, и не сразу удалось повернуть мокрую дверную ручку, – и выскочила на лестничную площадку, завернувшись в полотенце, чтобы не замерзнуть совсем.
– Бен, поднимись ко мне на минутку.
Он обернулся через плечо, подняв на нее глаза, затем развернулся всем телом. Внизу, у него за спиной, дети натягивали куртки. Он прижал палец к губам, когда они побежали к входной двери, и с грохотом закрыл ее за ними.
– Что-то вспомнила? – спросил он.
– Ты говорил со мной ночью, или мне это просто приснилось?
– Зависит от того, что ты услышала.
– Что-то насчет последнего дня.
– Больше похоже на видение, чем на сон, если ты слышала, как это произносит чей-то голос. Может быть, когда ты рисовала и переписывала мою сказку, у тебя расширилось сознание.
Все это прозвучало настолько неуместно, что она разволновалась еще сильнее.
– Но это тебя я слышала?
– А тебе бы хотелось, чтобы это был я?
Она потеряла терпение.
– Мне казалось, ты собирался присматривать за детьми.
– Одних я их не оставлю. – Выражение его лица изменилось, когда он отворачивался от нее. – Нам сейчас нельзя разлучаться, – заявил он и вышел из дома.
Она услышала, как снег заглушил звук его шагов, когда он закрывал дверь, а потом до нее донеслись радостные вопли детей. Она должна была бы улыбнуться, представляя, как они барахтаются в снегу, но в этот миг она пыталась понять, что же за выражение промелькнуло на лице Бена. Нет, это просто нечестно с его стороны, говорить, что им нельзя разлучаться, как будто она в чем-то виновата – это он играет в словесные игры. И все же, чем дуться, лучше поучаствовать в общем веселье. Она натянула свитер и джинсы и побежала к чулану под лестницей искать ботинки.
Просовывая руки в рукава анорака, она открыла входную дверь и вышла наружу.
– Вы где? – крикнула она.
Под крыльцом снег доходил до лодыжек. Она видела по следам с крошившимися краями, где дети вытягивали ноги из сугробов. Несколько следов оставил их отец. Если не считать этого, снег был таким же цельным, как и тишина, нарушаемая только скрипом под ее ногами. Должно быть, Бен с детьми устроили ей засаду, подумала она и приготовилась уклоняться от снежков, шагая по их следам вокруг садовой стены и вверх по грунтовой дороге к толпе белых фигур, которые за ночь растолстели и еще больше утратили черты. Снеговики расступились, когда она приблизилась к ним, а как только она миновала угол сада, в нее полетели комки снега. Она пригнулась, скорее, от испуга, а не спасаясь от снежков, нагребла горсть снега и запустила в детей, которые кинулись бежать из-под садовой стены.
– Только не прячьтесь от меня, ладно? – попросила она.
Она имела в виду и Бена тоже, и когда он встал в полный рост среди распухших снеговиков, она нагребла столько снега, сколько влезло в руки, и бросила в него. Он, похоже, с удовольствием наблюдал, как его семейство резвится: даже когда дети попадали в него снежками, он лишь невозмутимо улыбался в ответ, как будто у него была какая-то тайна. Довольно скоро Эллен почувствовала, как ноги немеют от холода.
– Бен, поиграй пока с детьми, – сказала она. – А я пойду приготовлю что-нибудь горяченькое.
Усевшись на лестнице, она стянула ботинки, один из которых, как оказалось, протекает. Она переодела промокшие носки и отправилась в кухню. Поднимая жалюзи, она ожидала увидеть Бена с детьми под окном, но они оказались у кромки леса. И лес нависал над ними, белая масса, изготовившаяся затащить их в костистые недра, где стволы деревьев как будто перемещались, когда между ними искрилась белизна. И Бен, и дети катили в сторону дома снежные комья, и она отвернулась от окна, твердя себе, что подобные страхи просто смехотворны.
Когда она вернулась к окну позвать всех на завтрак, она увидела, что Бен поставил три огромных снежных шара друг на друга, создав подобие тотемного столба. Он подкатил самый большой ком поближе к маленьким снеговикам, чтобы они поддерживали новую конструкцию, и Эллен подумала, что эти мелкие как будто поклоняются новому снеговику.
– У него нет лица, – сказал отцу Джонни.
– Будет потом, – пообещал Бен. – Кажется, нас зовут.
Эллен порадовалась румянцу на лицах детей, сидевших за завтраком.
– А потом ты с нами еще поиграешь? – спросил ее Джонни.
– Сначала я бы купила новые ботинки. Я разве сказала что-то смешное?
Бена снова охватил приступ непонятного веселья, к которому примешивалась странная тоска. Он потянулся через стол и опустил на ее запястье ледяную руку.
– Я просто думал, какие глупые мелочи становятся частью нас самих, и с какой легкостью они с нас облетают.
– Кто-нибудь пойдет со мной, пока оставшиеся моют посуду?
– Я! – хором выкрикнули дети.
– Не возражаю. Заблудиться у вас не получится, – сказал Бен.
Она отправила детей в ванную, и стояла наготове с анораками, шарфами и перчатками, глухая к любым возражениям, когда они сбежали вниз. От порога она видела Бена у кухонной раковины, и над ним возвышался новый снеговик.
– Принести тебе что-нибудь из города? – крикнула она.
Он поднял голову, но не обернулся.
– Только то, что должна.
Белое безмолвие как будто заглушило хлопок входной двери. Какая-то птица пролетела над вересковыми пустошами, и ее трель надколола тишину, после чего осталось только натужное урчанье автомобильного двигателя где-то в Старгрейве.
– Что он имел в виду? – спросила Маргарет.
– Нас самих, я подозреваю.
– Почему он так говорит?
– Потому что он писатель, милая. Иногда он и мне действует на нервы. Но он не сказал, что не хочет нашего возвращения. Я уверена, ничего такого он не имел в виду.
– Мне кажется, с ним все в порядке, – вступился Джонни, и Эллен не поняла, пытается он выразить свою преданность отцу, уверенность или надежду. – Давай до шоссе наперегонки, – сказал он, подталкивая Маргарет локтем, и помчался по грунтовке.
– Только ноги не подверните! – крикнула Эллен им вслед и с трудом потащилась за ними в своих горных ботинках.
Когда она шла во главе их маленькой колонны вдоль притихшего, слепящего глаза шоссе к молчаливому городу, твердое покрытие под снегом хрустнуло, и подошва провалилась в замерзшую лужу. Ей представилось, что вся дорога полна подобных морозных ловушек, готовых в любой момент сработать. Она уже пожалела, что не оставила детей с Беном – одна она справилась бы быстрее. Поскольку снег приглушал звук шагов, ей все время приходилось оборачиваться, убеждаясь, что они следуют за ней, и эти подергивания только усугубляли ее вновь проснувшиеся страхи.
Потребовалось пятнадцать минут, в два раза дольше обычного, чтобы добраться до ближайшего тротуара. На все домики были нахлобучены тяжелые шапки снега. Несмотря на шарканье лопат по плиткам – это владельцы магазинов расчищали снег перед входом в свои заведения, – город был словно пропитан тишиной. Над улицами, которые были забиты автомобилями, укутанными снежным покрывалом, Эллен услышала, как дети играют где-то на общинных землях, и их далекие голоса напоминали птичьи трели. Она увидела их от начала Черч-роуд: крошечные фигурки в ярких одежках, то и дело скрывавшиеся за белыми салютами. Лес вздымался позади них готовой обрушиться волной, но отчего это зрелище так ее тревожит?
– Идемте, надо подыскать для вашей старушки-матери что-нибудь, чтобы она не тряслась от холода, – позвала детей Эллен.
Она сидела на единственном стуле посреди забитого товарами магазина в здании станции и натягивала длинные сапоги, которые зашнуровывались у колена, когда ее заметила Салли Квик.
– Вот сейчас бы нам не помешало побольше раций, – сказала Салли.
– Надеюсь, никому не пришло в голову в такую погоду отправиться на пустоши?
– Вероятно, там сейчас только фермеры. Но я говорю о телефонах. Должно быть, линию повредило снегопадом. В данный момент невозможно позвонить даже на городской номер. Только не говори, что ожидаешь звонка от своего редактора.
Но Эллен вовсе не поэтому испытала приступ страха. Должно быть, она подумала о родителях – если линию не восстановят, они не смогут, как обычно, всей семьей поздравить их с Рождеством.
– А можно что-нибудь сделать?
– Придется ждать, пока Лидс не починит, хотя, кто его знает, смогут ли они. Когда Эрик из молочной лавки отправился утром развозить товар, ему удалось отъехать от моста всего на несколько сотен ярдов. А потом оказалось, что снег выше его колес. Придется нам выживать на том, что осталось в городских магазинах и наших кладовых, пока погода не исправится.
– У меня морозилка забита под завязку, на случай если кому-то потребуется.
– Понадеемся, что до этого не дойдет, но спасибо тебе за предложение. – Салли подхватила старые ботинки Эллен и пошла вместе с ней к прилавку. – Чтобы испортить Рождество в Старгрейве, потребуется нечто большее, чем пара сугробов, а уж дети-то от снега в восторге.
Выйдя из здания станции, Эллен снова услышала, как дети веселятся на общинных землях – их голоса были такими тоненькими, словно их вот-вот поглотит тишина, а за крышами домов она видела только лес, нависший над городом. Она стояла в сугробе, пока ноги не начали неметь от холода, но все вокруг выглядело совершенно безмятежно: народ, правда, опустошал продуктовые магазины и даже пункт видеопроката, но в остальном снегопад мало повлиял на жизнь города. Еще рано, подумала она, и тут же сказала себе, что хватит хандрить – неужели она единственная в семье не собирается радоваться праздникам по полной?