— Да уж, наследство тебе не помешало бы, Гена, — хитро улыбнувшись, произнес доктор. — Идея Вадима с твоей смертью не лишена смысла. Это нетрудно устроить. Вплоть до похорон с мелочами. У меня в центре лежит больной, очень похожий на тебя. Чуть постарше. Если ему сбрить бороду, покрасить волосы и положить в гроб, то все поверят, что в нем лежишь ты. А ему жить осталось как раз не больше месяца.
— А как же его родственники? — удивился прокурор.
— Им сообщат о смерти на три дня позже. Отвезем труп в крематорий, там все простятся с любимым Геной, но сжигать не будем, а вернем в больничный холодильник. Все просто. Один труп и двойные похороны. Директор крематория не откажет мне в примитивной услуге. Я заведу на тебя карточку и вложу в нее анализы умирающего.
— Суд и банкиры потребуют свидетельство о смерти, — вмешался адвокат.
— Выпишем. Какие проблемы? Главное, сохранить его паспорта, а свидетельство потом можно уничтожить. Усадьбу у тебя по-любому отнимут. Садись на самолет и лети в Лондон. Ведь там у Алисы поместье, полагаю, не хуже этого.
— Значит, вы все согласны с тем, что ее придется убить? — тихо спросил Гортинский.
— Но с пользой! — провозгласил прокурор. — Человек, написавший тебе письмо, по-любому расправится с Алисой, только ты с этого ничего не будешь иметь. Речь идет не о рублях, а о фунтах. А фунт чуть ли не в два раза дороже доллара.
Адвокат что-то писал и в разговор не вмешивался.
— А вот Алисе мы выпишем настоящее свидетельство о смерти и отправим в Лондон вместе с телом, — сказал профессор Гаврилович.
— Однако с тебя, Боря, потребуют результаты вскрытия и диагноз. А с меня — отчет о следствии, — невозмутимо рассуждал прокурор. — Значит, я должен найти и арестовать убийцу. Нам потребуется козел отпущения.
— Доброжелатель в письме предлагает найти мне верного помощника, — словно очнувшись ото сна, заговорил Гортинский. — Я давно отошел от дел, и у меня нет секретаря. Но если я еще в силе, то он должен быть. Остается подобрать подходящую кандидатуру, которой можно без сожаления пожертвовать.
— Хорошая идея, — согласился прокурор. — Нужен отчаянный парень, у которого нет выхода. Тут надо подумать, где такого достать. В Москве живет один старый прохвост, некий Максим Леонидович Оргингольц. Я трижды имел возможность его посадить, но так этого и не сделал, преклоняясь перед его талантом мошенника и компьютерного гения. Уникальный тип. Он может подобрать нам достойную кандидатуру для секретаря. Я с ним встречусь. Мне он не откажет.
— Послушайте меня, любезные господа, — отвлекся от писанины адвокат. — Смертельно больной миллионер Гортинский не решил еще, кого сделать своим наследником. Вот почему он собрал у смертного одра в день своего шестидесятилетия самых близких ему людей. В том числе и последнюю жену Алису Борисовну Ставскую. А почему нет? Старая любовь не ржавеет. Но все дело в том, что он умрет, так и не вписав имени наследника в завещание. Интрига будет сохраняться до последнего дня. Это в вашем духе, Геннадий Алексеевич.
— Ты хочешь сказать, Вадим, что у кандидатов на наследство появится желание прочистить себе дорогу и они перережут друг другу глотки? — спросил доктор Гаврилович.
— Да. И первым кандидатом в покойники будет Алиса. Надо лишь пустить слух о том, что она с Геннадием Алексеевичем до сих пор не разведена.
— Тогда Гене придется собрать в доме банду головорезов. У него нет друзей, кроме нас. Гена отшельник. Кто может претендовать на его наследство? — пожал плечами прокурор Вершинин.
— Мои жены, — коротко ответил хозяин дома.
Все переглянулись.
— Ты хочешь сказать, что эти женщины готовы пойти на убийство? — нахмурил брови Вершинин.
— Несмотря на то что вы считаете меня отшельником, я в курсе событий. Иначе не мог бы руководить бизнесом. Хочу напомнить тебе, Сан Саныч, что ты познакомился с Максом Оргингольцем через меня. Это я попросил тебя вытащить старого осла из болота. И ты его вытащил. Это он меня снабжал нужной информацией в последние пятнадцать лет. Так вот. Все мои жены страшнее мешка гадюк. Я знаю, на что они способны. А сейчас все, за исключением Алисы, живут в нищете. Наследство — их последний шанс выкарабкаться из зловонной трясины. Эти женщины давно уже потеряли надежду на счастье. Впрочем, это справедливо. Никто из них не заслужил лучшей участи. Эгоистки до мозга костей, ждущие всю жизнь манны небесной. Они слетятся на мои похороны, как коршуны. Вот только им не надо знать до приезда сюда, что я позвал всех четырех. Им предстоит познакомиться здесь. Здесь они и будут взвешивать свои шансы. Ранее они не встречались. Алиса знает, что до нашего знакомства я был женат три раза. А Фаина, моя первая жена, понятия не имеет, сколько раз я женился после нашей разлуки. Со второй и третьей женами я тоже не обсуждал личную жизнь. От всех уходил я.
— В этом есть свой смысл, — задумчиво протянул профессор. — В конце концов, смерть одной из женщин — это не обязательно убийство. Человек существо хрупкое. Тем более что мы ничего не знаем об этих людях и об их скрытых болезнях. Всякое может случиться. Думаю, нам ничего планировать не следует. Все получится само собой. Так всегда бывает, если вокруг одного человека сгущаются тучи.
— В этом и есть соль всех комедий! — воскликнул адвокат. — Никто никакого наследства не получит. Но не только потому, что его нет. Об этом женам знать не обязательно. Геннадий Алексеевич так и не решит, кто станет его наследником, и все его состояние достанется секретарю.
Все застыли в изумлении.
— Как такое возможно? — спросил прокурор.
— Секретарь сам впишет свое имя в завещание. Я всего лишь добавил в него один пункт. Звучит он следующим образом: «Если моя смерть наступит до того момента, как я сам назову или внесу в настоящий документ имя своего наследника, то наследником считать человека, выбранного и вписанного моим личным секретарем и доверенным лицом господином…», но как его зовут, мы пока не знаем, кандидат еще не выбран. «И считать его моим законным наследником, как если бы я вписал его имя лично собственной рукой».
Все засмеялись и зааплодировали.
— Этот прохвост впишет себя, — гоготал профессор.
— Конечно. С него и будут требовать долги, — кивнул адвокат. — Но самое смешное в том, что он всех оставит в дураках, не подозревая о подвохе, а бывшие жены будут готовы разорвать его на куски. Это будет настоящий спектакль.
— Смеется хорошо тот, кто смеется последним, — с серьезной физиономией произнес Гортинский.
Идея понравилась всем без исключения. Господа скучали. В последнее время хозяин дома редко устраивал спектакли. Его личная жизнь дала трещину, и он больше грустил, чем смеялся. Новая интрига могла встряхнуть всех от будничной спячки и однообразия. Геннадий Алексеевич не любил выстраивать планов и думать над деталями. Он любил экспромт и неожиданности.
— А теперь надо поговорить о твоем сообщнике, Гена, — предложил прокурор.
— Ты имеешь в виду автора письма? Не интересно, — отмахнулся Гортинский. — Ясно одно, этот человек очень близок к Алисе и знает о ней больше других. Не думаю, что он появится в моем доме. У него есть нужные документы, и они гарантируют ему успех задуманного мероприятия. Если он появится здесь, то будет быстро разоблачен. Я думаю, он понимает, с кем имеет дело. Зачем же выставлять себя напоказ заранее.
— Предлагаю выпить за новую премьеру, — произнес профессор Гаврилович.
— За премьеру до ее показа не пьют, — поправил Гортинский, — но за успех выпить можно.
Все подняли бокалы.
Постскриптум
Спустя два месяца Макс Оргингольц навестил Лизу, все еще живущую на Арбате. На этот раз кроме продуктов он принес большую подарочную коробку, перевязанную лентой.
Лиза развязала бант и открыла коробку. Она была набита пачками стодолларовых купюр. Сверху лежал загранпаспорт на ее имя и билет до Ниццы. В паспорте стояла полугодовая шенгенская виза.
— Черт! Откуда столько денег?
Макс пожал плечами:
— Гена же обещал. Кажется, там тысяч триста.
— А почему Ницца? Я не говорю по-французски.
— За тебя руки разговаривают. Я не верю в твое перевоспитание, Лиза. Возьмешь машину на прокат и два часа пути по приморскому шоссе до Монте-Карло. А там ты знаешь, чем тебе заняться. Там еще конвертик лежит. Загляни в него.
В конверте лежало приглашение с цветной фотографией Гортинского в черном костюме и рыжей красавицы в подвенечном платье.
— С ума сойти, Гена жив! А кто эта фифа? — Лиза пригляделась. — Это же медсестра Алисы. Забыла, как ее зовут. Точно! Она!
Лиза раскрыла приглашение.
«Дорогая, Лизочка, приглашаю тебя на свою пятую свадьбу. Надеюсь, последнюю. Любящий тебя Гена. Церемония состоится 15 сентября. Отель «Хилтон». Мы тебя ждем. Надеюсь, денег на дорогу тебе хватит?»
— Мерзавец! Он опять что-то задумал!
— Это вряд ли, — сказал Макс. — Гена раздал все долги и выкупил дом. В нем молодожены и будут жить. Надеюсь, счастливо.
Лиза в полной растерянности села на кровать.
Следующий визит Макс нанес Фаине в Новосибирск. Ей досталась коробка побольше, и лежало в ней полмиллиона. Приглашение было похожим. Но Гортинский звал на свадьбу не только Фаину, но и дочь Олесю и внучку. В аэропорту Ниццы их должна была встретить машина.
— Вы Дед Мороз? — спросила хозяйка невзрачного старикашку в уродливых очках.
— Я Дед Жара! После моих визитов у людей горят щеки, как у вас сейчас. Французское консульство извещено о приглашении, и проблем с визой не будет. Поездка оплачена, так что денег вам брать не нужно. Это для вас, дочери и внучки. Надеюсь, дочь не будет разочарована, узнав имя отца.
— Я знала, что он жив. Покойнику надели перстень Гены не на тот палец.
— Вас не проведешь, — усмехнулся Макс. — И если вы пожелаете взять с собой полковника Сухинина, то никто не будет возражать. Благородных людей в милиции очень мало. Мы рады за вас и ждем на торжестве.