— Ты, капитан, зря думаешь, что я ради твоего парня десять раз туда-сюда бегать стану. Сразу надо все важное рассказывать. У тебя, может, ноги казенные, а…
— Извини, — буркнул Аскол. — Не думал, что лекарка у Лотаров такова, что не глядя лечить умеет.
Ну не зараза?!
Ничего, ты еще будешь от души прощения просить, а не так вот, через губу. А я подумаю, что ответить тебе на извинения.
Я пробралась в кладовку, сгребла несколько флаконов. Выйдя, спросила:
— Вино есть?
— Яблочное, — поморщился капитан.
— Да хоть какое! Зелья развести.
— А-а… На это найдем. Пошли уже, что ли?
Ну, пошли…
Парень лежал в новой казарме, в закутке для раненых, у окна. Мне показалось было, он спит; я отметила сероватую бледность, темные круги под глазами, запавшие щеки; еще успела подумать: неужто и я такая же страшная была? Но тут он открыл глаза.
И я его узнала.
— Ты?..
Вот уж точно, привязался! Зиг-то, похоже, знал что говорил… насчет подарков, которые связывают накрепко…
В глазах Марти мелькнуло узнавание, губы дрогнули:
— Ну, здравствуй.
Я присела на край тюфяка.
— Рассказывай. Что случилось, что не так с тобой… что про Гиннаровы чары знаешь…
Марти озверело вперился в своего капитана.
— Не буду я ей ничего говорить! Аскол, кого ты все время ко мне приводишь?!
Ишь как мы заговорили! Я вскочила.
— Не нравлюсь, могу уйти! Вот уж не было заботы!..
— Стой! — капитан схватил меня за руку, и я зло подумала: ответишь! — Что на тебя опять нашло, придурок?!
— Я не собираюсь рассказывать ей …
Марти запнулся. Я вздохнула:
— Вот что, капитан, я выйду, а вы уж тут между собой решите, как мне лечить человека, который не хочет признаваться, что у него болит.
Вывернулась из хватки капитана и выскочила за дверь.
Прислонилась к щелястой дощатой стене, стерла с глаз навернувшиеся слезы. Услышала голос капитана:
— Объясняй.
Выйти на улицу?
А вот не уйду! Я не обещала, что не стану слушать.
— Аскол, ты… скотина ты бесчувственная, хоть и капитан! Хочешь, чтоб такая девушка слушала, как… как…
"Такая девушка", ишь ты…
— Боишься?
— Да, боюсь! Нравится она мне, понимаешь? Я, может, только размечтался, как встану и выясню, насколько у нее с тем хмырем серьезно… теперь, когда расслабиться можно…
А говорить ему тяжело, задыхается. Крепко, видать, парня приложило.
— С каким еще хмырем?
— Да есть тут один… видел их как-то вместе, в обнимку шли.
Аскол явственно хмыкнул.
— Так если в обнимку, чего еще узнавать? Да и, все-таки, лекарка она. Выкинь дурь из башки, вот что я тебе скажу, Марти. Строит тут из себя…
— Ну, строю…
Нет, тоска в его голосе мне определенно нравится!
— Все равно ведь в жены не позовешь. Или у тебя планы уже поменялись?
Как интересно.
А хорошо, что не ушла.
— Нет, — вздох, — не поменялись.
Вот так, Сьюз, девонька. Запомни хорошенько.
И ступай все-таки на улицу. Некрасиво получится, если разревешься. Услышат.
И как же хорошо, что уже темно!
Я подставила лицо холодному ночному ветру. Пахло близким дождем. Скоро уберетесь, подумала я. Не станет же король до самой зимы тут сидеть. А то, глядишь, еще один мятеж проморгает.
Вышел капитан, остановился рядом, заглянул в лицо. Видать, углядел лишнего — сказал, вздохнув:
— Прости дурня. Стыдно ему, понимаешь ли, перед красивой девчонкой признаваться, как Гиннар его на колени поставил. Он бы тебе героем показаться хотел, а не…
— Маг у него кровь брал? Для богини?
Взгляд капитана стал вдруг жестким и колючим.
— Ты как догадалась?
— Этот маг с бароном Ренхавеном был. Когда они замок осаждали. — Сейчас, жди, так я тебе и выдала во всех подробностях, откуда о чарах на крови знаю! — Можешь расспросить кого-нибудь из Ульфаровых вояк, что он там творил. Свои пуще смерти боялись. Парню твоему повезло, что жив остался.
— Повезло, — согласился капитан.
— Держи вот, — я протянула Асколу флаконы с зельями. — Запоминай: этого, темного, пять капель на полстакана вина, с едой. Или на четверть кружки. А этого — три капли в воду, на пару глотков, перед сном. Завтра еще отвар сделаю, зайдешь ближе к обеду, заберешь. Посоветуюсь еще с бабушкой, — и с Зигом, но тебе этого знать незачем, — но, думаю, и этого хватит. Встанет твой парень, никуда не денется.
Капитан взял флаконы, глянул странно:
— Сама-то не зайдешь?
— Зачем?
Ответа я ждать не стала. Отлепилась наконец-то от стены и пошла прочь. Ну их всех, таких стеснительных и с планами на будущее. Спать хочу. Устала. Да какой спать, девочка, сначала узнай, не надо ли для его милости чего делать! Если жар, питья много нужно.
— Спасибо, — крикнул вслед капитан. А не пошел бы ты…
— Пожалуйста, — буркнула я себе под нос. — Выздоравливайте и уматывайте.
И не поплачешь-то вволю, полный замок народу!
На этот раз нам с Зигом не пришлось пробираться на королевский суд тайными ходами. Зигмонд, "спаситель его величества", стоял не то чтобы совсем уж рядом с королем, но ближе хозяев замка. Снова, небось, смеяться будет, вспоминая, как король хотел и честь ему оказать, и лицо сохранить, и страха не выказать. А я смотрела и слушала, притаившись, словно мышь под метлой, за спинами караульных у боковой двери. Сюда меня привел Аскол, объяснив своим:
— Пусть лекарка под рукой будет.
Неплохо, пожалуй, иметь знакомства в королевской охране.
Видно было плохо, и я то тянула шею, то привставала на цыпочки, силясь разглядеть его милость и Анегарда. Старый барон впервые на моей памяти выглядел взаправду старым. Никогда раньше он не сутулился, бессильно опуская плечи, и я не думаю, что до нынешнего дня ему приходилось опираться на Анегарда — тем более на глазах у чужих. Темницы не красят, вспомнились мне вчерашние бабушкины слова. Жар у его милости спал, и даже кашель немного унялся, но все равно — ему бы отлежаться хоть с боговорот…
Появление короля я заметила лишь по внезапной тишине. Заколотилось сердце, я прикусила пальцы, отчаянно жалея, что нет рядом Зига. Напомнила себе: молчи, что бы там ни было, молчи! Не забывай, что любой твой вздох услышат королевские псы, а им нынче выслуживаться надо, покушение-то проворонили.
— Барон Эстегард Лотарский.
Вялый, тусклый, словно пылью запорошенный голос — я узнала его сразу, и по хребту просыпались ледяные мурашки, а живот скрутило от ненависти. Спокойно, Сьюз.
— Ваше величество…
Сипит его милость… плохо.
— Барон Эстегард Лотарский, в свете последних событий мы признаем, что у нас недостаточно оснований как для вашего осуждения, так и для оправдания. Однако, принимая во внимание заслуги вашего рода и ваши лично…
Я сглотнула. Ну же! Он нарочно такие паузы держит?
— А также…
Конечно, нарочно, а ты думала…
— Поскольку младший барон Лотар испросил у нас милости заслужить прощение верной службой…
Прощение? Кажется, тогда было сказано "верность"?
Ох, Анегард…
— В милости своей мы повелеваем!
Анегард напрягся, старый барон расправил плечи. Если "в милости" — это хорошо?
— Эстегарду, старшему барону Лотару, пребывать отныне и до особого нашего повеления в своем замке, заботясь должным образом о благосостоянии, процветании и спокойствии своих земель. Анегарду, младшему барону Лотару, мы поручаем дело, нужное и полезное для державы, дабы преумножил славу своего рода на службе короне. Младший барон Лотар, вам надлежит отправиться в Азельдор. В его окрестностях, особо же в землях барона Герейна, пропадают люди и хотят странные слухи о незнакомой нашим магам нежити. Между тем ни королевский маг, ни прошлогодняя экспедиция наших войск не обнаружили там ничего. Вам надлежит разобраться в происходящем. Советуем учитывать, что барон Герейн, хотя и не уличен прямо в пособничестве заговорщикам, вполне мог быть с ними в сговоре.
Интересный у нас король, едва не фыркнула я. Одного подозреваемого отправляет с другим разбираться? И чего он этим добиться хочет?
Надо будет спросить у Зига.
Кстати, если там и правда нежить, не лучше ли было бы Зига отправить разбираться? Уж он-то…
— В помощь младшему барону Лотару мы отправляем Игмарта из королевских псов, ибо нам известно, что оный Игмарт не чужой в тех местах.
Марти?
Правда в помощь, или?..
Выловить Зига сразу после… а то, может, имеет смысл этого королевского пса так полечить, чтоб ему не до поездок стало?
— Буде же оный Игмарт воспользуется пребыванием в родных местах для решения своих семейных дел, мы отнесемся к этому с пониманием.
Семейных дел? Планы на будущее, вспомнила я… тогда, наверное, нет ничего страшного в том, что он напросился с Анегардом… Что нежить, что заговорщики — даже королевскому псу не стоит одному… куда надежнее прилепиться к сильному отряду…
— Поскольку отвечает за успех поручения младший барон Лотар, командовать будет он. Однако мы считаем нужным довести до его сведения, что Игмарту поручено докладывать нам о ходе дел.
Ага. И почему я не удивлена?
Надо будет Анегарду в дорогу собрать… кой-чего. Нет, собрать так и так надо, но не забыть, что братцу может понадобиться «докладчика» на денек-другой в постель уложить. Или — я с трудом удержала смешок — в сортире запереть.
Так, а что там за суета вдруг началась? Я привстала на цыпочки. Ничего не видно! Надеюсь, не очередное покушение? Нет, я не против, но лучше не здесь…
— Да, введите ее.
Кого это?
Я обернулась к парадным дверям. Там, меж двумя стражниками, стояла девушка. Почти девчонка. Наверное, чуть помладше нашей Анитки. Я успела разглядеть некрасивый большой рот, тощую блеклую косичку — едва до груди… если это вообще можно назвать грудью… в следующий миг до меня дошло, что на девчонке платье из дорогой тонкой шерсти того глубокого синего цвета, какой может себе позволить далеко не каждая купчиха. И кожаные башмачки с серебряными пряжками. И серебряный браслет на худом запястье. И идет она плавно, гордо выпрямившись, точь-в-точь наша баронесса.