Клэр прошла через гостиную. Шейн Коллинз развалился на диване, уснув с комиксом на лице. Росомаха. Подходит. Ни одна из них не прокомментировала это, и Клэр повела ее в кухню, к столу.
— Могу я тебе что-нибудь предложить? Кофе?
— Конечно, — ответила Ханна. Ее доза кофеина с Common Grounds рассеялась, и у нее было ощущение, что впереди будет долгая ночка. Клэр сняла кофейник с конфорки и наполнила две чашки, а затем перенесла их. Ханна протянула папку в обмен на кофе, и Клэр отпила кофе, открывая ее.
— Линдси Рамсон? — Клэр посмотрела на нее, пораженная. — На нее напали, так?
— Да, — ответила Ханна. — Вижу, весть быстро распространяется.
— Если вовлечена Моника, то да. Ты думаешь, она…
— Нет, — сказала Ханна. — Не думаю. Она никогда бы не слонялась поблизости, чтобы получить признательность, что обнаружила ее, если бы она сделала это. И ей легко становится скучно. Девушка была атакована намного раньше.
Клэр кивнула и вернулась к тестам крови. Между ее бровями появилась небольшая складка, когда она перелистывала бумаги. Через несколько минут она начала укладывать бумаги в определенном порядке, повернувшись к Ханне.
— Что-то с ней случилось, — сказала Клэр. — Видишь результат, вот здесь? — Она указала пальцем на определенное значение. У него был непонятный химический код для имени, так что Ханна просто пожала плечами. — Это означает, что что-то происходит с ее кровью. Именно эта последняя запись; остальные выглядят вполне нормально. Но я не врач. Тебе нужно, чтобы еще кто-нибудь посмотрел его. Она перестала сдавать кровь, поэтому я не могу сказать, стала она хуже или лучше.
— Какой эффект имели бы эти изменения в ее крови? — спросила Ханна. — То, что ты указала.
— Я не… очень уверена. Но думаю, это сделало бы ее слабой. Уменьшило количество красных кровяных телец. Может быть, это что-то вроде лейкемии.
— Может быть, — задумчиво сказала Ханна и отпила кофе, глядя на напечатанные страницы. — Может быть.
Но в таком случае, зачем пытаться убить кого-то, кто был уже настолько болен?
Она была настолько погружена в мысли, что не услышала, как на кухню зашел Шейн, но ее периферийное зрение поймало движение и переключило ее внимание. Она посмотрела в его сторону, и видимо, движение получилось слишком быстрым, потому что Шейн замер, подняв обе руки в знак капитуляции. Одна из них до сих пор держала свернутый комикс.
— Не стреляй, офицер, — сказал он. — Я не вооружен.
— И не опасен, — сказала она, на что он выглядел оскорбленным. — Доброе утро.
— У нас полуночные часы. Лучше бодрствовать, когда рыскают создания ночи.
Он двинулся к Клэр, которая все еще поглощена документами, и провел ногтями как во второсортном кино.
Она проигнорировала его, сказав только:
— Хочешь кофе?
— А что? Кола закончилась? — Он отвернулся, чтобы открыть холодильник и вытащить ледяную банку. — Слава Богу. А то ты меня напугала. — Шейн открыл крышку, скользнул в третий шаткий стул за столом и провел рукой по его разметавшимся после сна волосам. Он очаровательно улыбнулся Ханне. — Я рад, что ты здесь, и не буду параноить, почему ты здесь.
Его глаза встретились с Клэрими и задержались, как и его улыбка. Она ответила ему тем же, появились ямочки, и потянулась, чтобы взять его за руку.
— Она попросила меня на кое-что взглянуть.
— Материал для умных девочек, понял. В чем дело?
Улыбка Клэр потускнела.
— Сегодня пострадала девушка. Это ее анализы крови. Ханна считает, что это, возможно, связано с тем, что на нее напали.
— Напали? Это код 1950-х годов для…
— Она не была изнасилована, — ответила Ханна. — Ее ударили в затылок тупым предметом и оставили умирать.
— Ой. — Шейн сделал глоток колы и слегка заерзал на стуле, взгляд остановился посередине. Казалось, что он обдумывает что-то, и, наконец, он посмотрел Ханне в глаза. — Слушай, ты Капитан Откровенный, и поощрение вампирского сопротивления является своего рода твоим делом, так что я скорее всего не говорю тебе того, что ты бы уже не знала, но… она была одной из морских свинок?
— Одной из кого?
— Да ладно. Ты не знаешь?
— Знаю что? — Когда Шейн не сразу выпалил это, Ханна наклонилась вперед, и он откинулся на спинку стула. — Говори, что ты знаешь. Сейчас же.
Он выглядел разрывающимся и печальным, но пожал плечами. Он не смотрел на Клэр, хотя она смотрела прямо на него, широко раскрыв глаза.
— Я просто слышал слухи. Я думал, ты знаешь.
— Шейн. — Она вложила в его имя нетерпение и подразумеваемую угрозу, и он снова отвел взгляд, сосредоточившись теперь на запотевшей банке колы в его руках. — Ну же.
— Один мужик думал, что освоил какое-то лечение, которое должно было сделать кровь менее вкусной для вампиров. Он делал это подпольно в паре клубов. Все, что я знаю, из-за этого некоторые люди заболели, пошли слухи, и он прикрыл лавочку. Сказал, что собирается протестировать.
— Кто это был?
Шейн снова пожал плечами, по-прежнему не готовый на прямой зрительный контакт.
— Никогда не встречался с ним, Ханна. Прости.
— Это не то, что я спросила.
— Знаю. Это сложно. Он друг друга друга. Ты понимаешь.
— Девочка лежит на больничной койке с раздробленным черепом, — сказала Ханна и встала. Шейн, пораженный, в этот раз посмотрел на нее. — Я не знаю, потерял ли ты свою смелость или человечность, или и то, и другое, когда найдешь, позвони мне.
Клэр сделала глубокий испуганный вдох, но ничего не сказала. Шейн медленно встал. Трудно было не знать о том, как он был высок, как плечист, и каким спокойным и строгим становилось его лицо.
— Не лезь туда, — сказал Шейн. Его голос стал обманчиво мягким. — Это не моя вина.
— Это твоя вина, если ты знаешь что-то, что может быть жизненно важным для нахождения этого сукиного сына.
— Может, это сделал вампир. Ты арестуешь его, шеф? Как ты думаешь, все будет? Хлопок по рукам. Черт, если она находится в больнице, она даже не умерла. Амелия даже не заставит его заплатить чертов штраф!
— Ты закончил? Потому что я могу обещать тебе, не каждое преступление в Морганвилле совершено вампирами, — произнесла Ханна. — И я привлеку этого мужчину — или женщину — к правосудию. Даю тебе слово.
— Не думаю, что оно у нас есть в Морганвилле. Правосудие.
— Нет, если мы не будем сражаться за него.
Затянулась тишина. Клэр потянулась и положила руку на руку Шейна, и он чуть не вздрогнул при контакте, так сильно был сконцентрирован на Ханне.
— Шейн, — сказала она настойчивым тихим голосом. — Скажи ей. Это важно. Не создавай мы-против-них проблему, если ее нет.
— А если есть? — сказал он, но потом покачал головой. — Ты права. Ладно. По слухам продававшего парня зовут Мэтт. Это все, что я слышал. Я не просил подробностей, потому что не хочу знать. Не знаю даже, поможет ли это.
Мэтт. Мэтт.
На секунду не сходилось, а потом сошлось.
Тогда это породило ужасное чувство.
***
Мэтт Рамсон не был в больнице, когда она зашла туда; его мать до сих пор молча сидела у постели ее бледной, перебинтованной дочери. Ханна подождала, из уважения, пока призрачные глаза женщины не поднялись, чтобы встретиться с ее.
— Извините, мэм. Как она?
— Без изменений, — сказала миссис Рамсон. Ее голос звучал так, как будто он пришел издалека. — Они говорят, будет хорошим знаком, если она проснется в ближайшее время. Но это будет чудо, если она будет той же девушкой, что была раньше.
— Чудеса случаются, — ответила Ханна. — Только держитесь.
Миссис Рамсон медленно кивнула.
- Отец Джо был здесь. Он сказал мне то же самое.
— Ему лучше знать, вы так не думаете?
— Этот новый баптистский священник тоже был здесь. И некоторые из ее друзей.
Это казалось хорошим открытием, так что Ханна спросила:
— А остальная часть вашей семьи вернулась домой?
— Мой муж ушел за обедом, но сыновья ушли. Они вернутся завтра.
Ханна поблагодарила ее и на мгновение слегка коснулась руки Линдси. Она склонила голову. Отчасти молитва, отчасти обещание. Я найду правду.
Потом она ушла и поехала к дому Мэтта Рамсона.
Было темно, так что дом был закрыт наглухо, в истинном стиле Морганвилля; на улице ни души, но в большинстве домов горели сверкающие огни внутри и снаружи. Ложная безопасность, но это лучше, чем ничего, предположила Ханна. Дом был ранчо в стиле семидесятых годов в один этаж, и пара детских велосипедов прислонились к перилам крыльца. Она постучала в толстую деревянную дверь, и она открылась, чтобы показать ей усталую молодую женщину с малышом, цеплявшимся к ее ноге.
— Я могу вам помочь?
— Шеф Ханна Мосес. Я здесь, чтобы увидеться с Мэттом.
— Мэтт? — Его жена выглядела подозрительной и испуганной и сделала большой шаг назад. — Его здесь нет.
Не нужен никакой детектор человеческой лжи, чтобы услышать напряжение в этой лжи.
— Я собираюсь войти, — сказала Ханна. — Можно?
— Я… — Бедная женщина не знала, каким должен быть правильный ответ. Вампиры не могли пересекать пороги незваными, и жители Морганвилля всегда воспринимали это как знак уважения, чтобы войти, чтобы доказать человечность — это был почти инстинкт. И этот инстинкт врезался в ее необходимость покрывать мужа и парализовал ее достаточно надолго, чтобы Ханна шагнула в дверной проем, и дверь легко закрылась за ней. — Я не думаю, что вы должны быть здесь. Мэтта здесь нет!
— Мама? — Маленькая девочка потянула брюки ее матери. — Папа в темном месте.
Миссис Рамсон замерла, глаза расширились, а потом посмотрели прямо на простую белую дверь прихожей.
Темное место. Это звучало жутко, словно в хоррор-фильмах, но Ханна знала, что маленькая девочка имела в виду.
Подвал.
Она подошла прямо к двери, не обращая внимания на судорожную ложь миссис Рамсон, и открыла ее. Было темно. Все люминесцентные лампы были на нижнем этаже, и она пошла вниз, быстро и тихо, на рука на оружии.