Я решил немного проверить свою удачу, и остановился у Точки Сбора.
Если бы я был довольно непопулярным в Морганвилле раньше, я бы поставил дело на совершенно новый уровень. Уровень ниже. Я вошел в кафе, что делал раньше тысячу раз, и на этот раз, разговоры мертвецки прекратились. Студенты колледжа проигнорировали меня, как они всегда делали; я был местным, несущественным в их собственном маленьком изолированном мире; жители Морганвилля отреагировали, как будто заразный больной только что зашел в дверь. Некоторые проявили большой интерес к их латте и мокко; другие шептались, поворачивали головы, сверля меня глазами.
Разошлись слухи, что я был на испытательном сроке у Основателя. Где-нибудь, какой-нибудь предприимчивый молодой козел принимал ставки, выживу я на этой неделе или нет, и шансы шли не в мою пользу.
Моя соседка по дому Ева была за прилавком, она наклонилась и помахала мне рукой. Она вплела несколько временных синих прядей в ее угольно-черные волосы, что придало ей немного интересный вид, особенно вместе с мертвенно-бледными голубыми тенями и соответствующей, очень блестящей футболкой. Поверх ее прикида, который, вероятно, был более вызывающий, чем обычно, на ней был фартук Точки Сбора. — Эй, солнце, — сказала она. — Какой тебе яд?
Зная Еву, она буквально это и имела в виду. — Кофе, — сказал я. — Обычный, без всяких добавок.
Она широко раскрыла глаза, и наклонилась, перейдя на шепот, — Честно, мужчины иногда добавляют сливки в кофе. Я видела это в новостях. Попробуй латте как-нибудь, от него не упадет твой уровень тестостерона или еще что-нибудь.
— У… — Я на автомате собирался сказать "Укуси меня", что было бы правильно, свойственно и удобно для нас обоих; это не была гневная реакция, это была обычная вещь, которую я говорил, когда Ева стебалась надо мной. Я любил ее, но так мы разговаривали. Наверное, это было не из правил Голдмана, но я подумал, что, может быть, просто может быть, я мог попытаться изменить это. — Хорошо, — сказал я.
Я получил непонимающий взгляд. — Прошу прощения?
— Хорошо, — повторил я. — Я попробую латте, если ты думаешь, что он вкусный.
— Ты… — Ева медленно склонила голову набок, ее ровно постриженные волосы упали на плечо. — Подожди, ты только что сказал, что хочешь, чтобы я сделала тебе напиток, который не из тех, которые делают на стоянке грузовиков?
— Это проблема?
— Нет. Нет, совсем нет, — сказала она, но слегка нахмурилась. — Ты в порядке?
— Да, в норме, — сказал я. — Просто пробую что-то новенькое сегодня.
— Ха. — Ева изучала меня в течение нескольких долгих секунд, и затем улыбнулась. — Это как раз то, что тебе нужно, парень. — Она подмигнула мне и начала возиться с эспрессо и топленым молоком, я повернулся, чтобы посмотреть на народ, сидящий за столами. Несколько местных бизнесменом, сидящих в нескольких минутах езды от их офисов; студенты колледжа с их рюкзаки, наушниками и стопками учебников; бледные люди, сидящие в темной части помещения, подальше от окон.
Один из них поднялся и направился ко мне. Оливер, владелец заведения, который изменил термин "хиппи чудак”… он завязал свои длинные седеющие волосы в хвост, и был одет в фартук Точки Сбора, что придавало ему милый и приятный вид. Он таким не был, и я был одним из тех, кто знал, насколько опасным он был на самом деле.
Он также не был моим большим поклонником. Когда-либо, я имею в виду, но особенно сейчас.
— Коллинз, — он поздоровался со мной, выглядя не слишком в восторге, принимая мои деньги за кофеин. — Я думал, ты должен быть на терапии. — Он не потрудился понизить голос, и я увидел Еву, которая подслушала, вздрогнула и сосредоточила свое внимание строго на напитке, который готовила.
— Уже был, — сказал я. Это не могло звучать приветливо, но также не звучало злобно. Своего рода достижение. — Ты можешь спросить у дока, если хочешь.
— О, я спрошу, — сказал он. — Это бесполезное милосердие к тебе не моя идея, и если ты не в состоянии выполнить условия твоего досрочного освобождения…
— Я буду в тюрьме, — сказал я.
Оливер улыбнулся, и это была страшная вещь. — Возможно, — сказал он. — Но я бы не стал рассчитывать на это. У тебя было слишком много шансов. Терпение Амелии может быть безграничным, но я обещаю тебе, мое нет.
— От… — … вали, мужик, я не впечатлен размером твоего… Ага, это совсем не по правилам Тео. Я прикусил язык, почувствовал кровь, и действительно хотел провести несколько зажигательных раундов с ним. Вместо этого, я вздохнул, посчитал до пяти, и сказал, — Я знаю, что не заслуживаю шанса. Я сделаю все возможное, чтобы заслужить его.
Его брови резко поднялись, но глаза оставались холодными. — Это было сделано на мой протест. Опять. Ты не должен тратить впустую свое внезапное изменение взглядов на меня.
Ну, я бы попробовал.
Ева откашлялась, громко, и толкнула мне мой напиток. — Держи, — сказала она. — Эй, Клэр встретит тебя?
— Нет, у нее занятия. Спасибо за это. — Я дал пять, и она ответила. Оливер наблюдал за этим без комментариев, к счастью; я уже израсходовал весь свой резерв вежливого разговора с вампирами, слов, от которых не упал бы замертво.
Я отнес напиток к свободному столу и сел. У меня был хороший вид на улицу, так что я наблюдал за людьми и исследовал свой телефон. Латте, удивительно, был не плох. Я видел, что Ева наблюдает за мной и показал ей поднятые большие пальцы. Она безмолвно поаплодировала. Счет таков: Шейн три, вспыльчивость ноль, я думал и чувствовал себя отчасти самодовольным из-за этого, когда на меня упала тень. Я поднял глаза, чтобы увидеть трех спортсменов Техасского Университета Прерий — которые особо не говорили, в великом мире спорта — нависшие надо мной. Они были крупными чуваками, но не намного больше, чем был я. Я автоматически сделал предварительные вычисления … три к одному, тот в середине был главарем, и у него был сердитый вид. Первый приятель выглядел рассеянно, но у него был многократно сломанный нос и он был не чужд вмешаться. Второй приятель был непомеченный, что означало, что он или особо не был бойцом, или он был смехотворно хорош.
Эх, у меня были соперники и похуже. По крайней мере, ни у одного из них не было клыков.
— Ты за нашим столом, — сказал тот, что был в центре. Он был одет в выделяющую мышцы футболку Морганвилльской Средней Школы, со школьным талисманом — гадюкой — и я, наконец, узнал его. Он был местным парнем, и он только начинал зарабатывать репутацию как нарушитель порядка перед тем, как я уехал из города. Тогда он тоже был задирой. — Двигайся, лузер.
— О, привет, Билли, как дела? — спросил я, ни на дюйм не сдвинувшись. — Давно тебя не видел.
Он не был нацелен на болтовню, и я получил от него бессмысленный взгляд, потом сердитый. — Ты меня слышал, Коллинз? Вали. Не собираюсь повторять дважды.
— Нет? — Я посмотрел на него и отпил свой латте. — Точка Сбора, чувак. Ты действительно собираешься начать какое-то дерьмо здесь, когда он смотрит прямо на нас? — Я кивнул в сторону Оливера, который скрестил руки на груди и смотрел на нас с таким выражением, что я был удивлен, как кто-то из нас не загорелся. Я потягивал латте, и ждал. Этот отказ от насилия был забавной штукой, потому что я собирался смотреть, как корчится Билли, не взмокая от пота.
Только проблема была в том, что Билли не был сильно умным, и он ударил кулаком мне в лицо. Как будто сосунок ударил в челюсть.
Я бросил свой латте и поднялся со стула одной волной мышц, мой кулак сжался еще до того, как боль дошла до мозга, как кувалда. Контратака была инстинктивной, и это было необходимо, потому что никто, никто не может меня вот так бить и не получить сдачи.
Я отступил для реально серьезного удара, когда услышал, как голос Тео Голдмана сказал, ясный, как колокол, двадцать четыре часа.
Черт.
Я проглотил свой гнев, разжал кулак, и блокировал следующий удар Билли. — Ты должен мне латте, — сказал я, что было чем-то, что я совсем не собирался говорить, когда-либо. Стол был в беспорядке, кофе пролит и с краев стекало молоко. Мое сердце колотилось, и я хотел избить всех трех парней, пока они были слишком глупы, чтобы двигаться. На этот раз, сдержанность не ощущалась хорошо; она ощущалась, как проигрыш. Я чувствовал себя трусом. И я ненавидел это.
Но я проиграл и ушел. Стол был у них. Теперь они должны были очистить свой собственный беспорядок.
Снаружи воздух был резким и промозглым на моей коже, я прислонился к кирпичам и глубоко вздохнул, несколько раз, пока красный туман, который все еще затуманивал мое зрение, не начал проясняться. У моей реакции "дерись или убегай" была только одна установка, я начал понимать; это не было умно. Это было весело, но это не было умно.
Выбежала Ева, все еще в ее переднике. Она увидела меня, стоящего там и остановилась. — Эй! — выпалила она. — Ты в порядке?
— Прекрасно, — сказал я. — Он слишком слабый, чтобы сломать что-нибудь, кроме его собственной руки. Не переживай.
— Нет, я имею в виду — Боже, Шейн, ты просто… — Ева уставилась на меня на секунду, и я думал, что она собиралась сказать что-то, что заставит меня почувствовать себя чертовски хуже, но тогда она обвила меня руками и крепко обняла. — Ты только что сделал что-то абсолютно классное. Хорошее для тебя.
Ха.
Она ушла, прежде чем я смог объяснить, что это был не совсем мой выбор.
Классное? Девчонки странные. Нет ничего классного в том, чтобы получить по лицу от сосунка и уйти.
Но я думаю, сегодня я боролся с самим собой, и да поможет мне Бог, я был в выигрыше.
***
Вечером я должен был встретить Клэр из кампуса; ей действительно не нужна охрана, но мне нравилось думать иначе, и проводить время с ней всегда было плюсом. У меня было много чего, что я должен компенсировать, с Клэр; я лгал ей, и когда меня поглотила тьма бойцовского клуба, для нее я тоже стал тьмой. Она не заслужила этого, или любой из тех ужасных вещей, которые я сказал, или думал. Потребуется много усилий, чтобы вернуть все обратно, но я был полон решимости сделать это.