Шейн был прямо позади него на пути к входной двери, и Майкл положил руку на дверную ручку непосредственно перед бодрым стуком о дерево.
Он знал, прежде чем открыл ее, что по другую сторону стоял вампир. Этот вамп был одет в шапку, пальто, шарф, перчатки — он не был бы неуместен в Чикаго в зимний период. Проблема заключалась в том, что в Техасе снаружи миллион градусов тепла, но для вампира это не играло большой роли. Не такую, как фатальное возгорание на солнце. Майкл никогда не встречал вампира, который думал, что солнце Техаса на самом деле слишком жаркое.
Может быть, подумал он, потому что в глубине души, внутри, вампиры всегда были холодными. Всегда. Он чувствовал тот же хрупкий холод внутри себя, все время; холод и тишина. Тишина там, где должно быть его сердцебиение. Кровь все еще циркулировала по его телу, медленная и густая, но он не знал, как это происходило; он не расположен к науке как Клэр, и он просто принял тот факт, что это происходит вопреки всем законам природы, которые он когда-либо понимал. То, чему он сразу же научился, будучи вампиром, не была наука. Это было что-то менее измеримое. Души.
Но главное то, что вампир смотрел на него, закутанный в шапку и шарф, и эти ледяные голубые глаза казались знакомыми. Не Амелия; Основатель Морганвилля никому не кланяется, включая солнце.
— Можно? — спросил вампир. Слово окрашено музыкальным иностранным акцентом.
Шейн глянул на него за подсказкой, и Майкл в конце концов пожал плечами.
— Заходи, — сказал он и сделал шаг назад. Вампир вошел, снял шапку и шарф и передал их Шейну с бездумным высокомерием кого-то, кто всю свою жизнь жил с рабами вокруг него.
Майкл подавил смех на выражение лица Шейна, но не мог не улыбнуться, когда Шейн кинул вещи на пол и запнул их в пыльный угол.
— Извини, — ответил Шейн. — Я не вешалка.
Вамп снял пальто и — с довольно добродушным проявлением сотрудничества — бросил его в тот же угол, а затем добавил перчатки. Майкл знал его в лицо, потому что вампиры в Морганвилле были небольшим сообществом, и он скорее всего знал имя, но не знал, как сопоставить их. Он блондин, волосы короткие, голубые глаза, заурядное круглое лицо. На самом деле ничего, кроме глаз, не заставит его выделяться в толпе.
Он обратил внимание на Майкла, что ощущается подобно лазеру между глаз.
— Я Кирилл Рожков. Здравствуйте. — Представился он с легким кивком головы и спокойной улыбкой. В его акценте был сильный намек на холодные русские зимы.
— Здравствуйте, — ответил Майкл, потому что чувствовал, что один из жителей Стеклянного дома должен быть вежливым, и это уж точно не Шейн.
— Извините, — сказал Рожков, — но мне нужно лично обсудить с вами одно дело, мистер Гласс.
Мистер? Это звучало странно и далеко от того, как Майкл себя воспринимал; он заметил, как на него посмотрел Шейн, от чего ему стало смешно. Смеяться в лицо странного вампирского посетителя не является хорошей идеей.
Майкл сдался.
— Следуйте за мной.
Он привел вампа в салон. Это было старомодное название для старомодной комнаты; когда дом был первоначально построен, это было время, когда соседи заглядывали на чай и лимонад, натянуто официальные визиты, проведенные в комнате, выделенной только для этой цели. Он и его соседи никогда не использовали его, кроме кучи коробок с пальто и сумками. Коробки были сдвинуты в последнее время, но рюкзак Клэр прислонился к ножке стула, и брошенный на полу Евин зонт с черепами, пыльный и забытый. Здесь, в Западном Техасе, не так много поводов для зонтика, если только вы не используете его, чтобы укрыться от солнца. Дождь здесь редкость.
Кирилл Рожков воспринял слои пыли и заброшенность, а затем сел на сломанный викторианской диван с легкостью и изяществом, которые Майкл признал причудливо иностранными. Так двигалось много вампиров — как если бы они были обучены с самого раннего возраста быть изящными и точными. Сейчас этому людей не учат.
— Мне жаль, что я вторгнулся в ваш дом, мистер Гласс… — начал Рожков.
Майкл поднял руку.
— Зовите меня Майкл.
— Хорошо, Майкл. Назван в честь ангела; нужно оправдывать, да? Я сам назван в честь святого и отца русского алфавита. Наши отцы ожидали от нас многого. Интересно, довольны ли они. — Рожков слегка переместился. — Вы можете отослать вашего человека. Я не угроза для вас.
— Он не мой человек, — ответил Майкл и задумался, что именно подразумевал Рожков. Вероятно, в античном смысле, как если бы Шейн был каким-то солдатом на службе феодала. — Он живет здесь. Сосед по дому.
Другой вампир пожал плечами, как если бы все эти мелкие различия докучали ему.
— Это не имеет значения. Я только имел в виду, что эти вопросы для нашего вида, не его.
Шейн колебался в дверном проеме, открыто наблюдая; Майкл нахмурился на него, и Шейн проигнорировал его, прислонившись к стене. Если вамп сказал ему уйти, он точно останется. Такова натура Шейна.
— Все нормально, — сказал Майкл. — Что вы хотите?
Бледно-золотые брови Рожкова немного дернулись, удивленный тем, что он, вероятно, принял за грубость; он сдержано почти мгновенно принял выражение терпения. Это раздражает.
— Я хотел бы встретиться с девушкой.
Клэр. Они всегда хотят встретиться с Клэр, рано или поздно; для спокойной, несколько застенчивой девушки, она имеет статус рок-звезды в вампирских кругах. Возможно, это последствие того, что она первый человек, кому удалось выжить, работая с ее биполярным вампирским боссом, Мирнином — или что у нее было покровительство Амелии. Основатель Морганвилля редко проявляет такой интерес к человеку.
— Вы не должны спрашивать моего разрешения, — ответил Майкл. Сейчас он был действительно ворчливым. — Клэр живет здесь. Она не принадлежит мне.
— О. Вижу, мы не поняли друг друга. Я не ее имел в виду. — Рожков отверг Клэр крохотным взмахом руки. — Я про связанную с вами кровными узами.
Ева? Майкл откинулся на спинку стула. Так много способов реагировать на это, и ни один из них не соответствовал приливу беспокойства, который он ощутил. Вампиры не спрашивают о Еве. Они почти единодушно игнорировали ее и надеялись, что она уйдет. Клэр была принята ими в качестве ценного ресурса; Ева была замечена как странность, когда он начал встречаться с ней, временная вещь без реального значения. Но так как он женился на ней, разверзся ад. Люди не доверяют ей. Как и вампиры.
Так что появившийся специально вампир, чтобы встретиться с ней… тревожил.
— Давайте проясним. Она не моя девушка, — произнес Майкл. — Она не связана кровными узами, что бы это для вас ни значило. Она моя жена, но это не значит, что я обладаю ею.
— Я слышал, что вы женаты, — ответил Рожков. Казалось, он вообще не двигается. — Благославенны таинствами церкви и нашего Основателя. Никому не в радость, кроме вас. Все это закончится плохо.
У Майкла ушла секунда, чтобы вспомнить, почему он не должен ударить мужчину с высокомерной улыбкой.
— Почему Ева?
— Это мое дело, а не ваше, так как вы — как вы выразились — не обладаете ею.
Шейн откашлялся. Прозвучало как "урод". Нет никакой возможности определить, понял ли это Рожков.
— Евы здесь нет, — ответил Майкл. — Извините. Хотите оставить свой номер?
Он снова заработал высокомерную улыбку.
— Нет, не хочу, — сказал мужчина и поднялся. — Я попробую снова. Познавательно встретиться с вами, мистер Гласс.
— Взаимно.
Взгляд, которым они обменялись, не был опасным, но его было достаточно, чтобы по спине Майкла пробежала дрожь, а холодные пальцы подергивались. Он выдержал взгляд. Каким бы юным он не был — и по человеческим меркам, и по вампирским — он знал, кровная линия Амелии давала ему власть… ощутимую и настоящую. У него были кое-какие способности, которые он никогда не пытался использовать. Они были там, как коробки на полке, которые он никогда не открывал. Он открыл одну сейчас и почувствовал, как новое, странное ощущение скользнуло через его нервы. Он почувствовал, как его тело перенесло вес, только немного, и вдруг он почувствовал сущность Рожкова, как тонкое мерцающее облако вокруг него. Синее и бледно-желтое.
Рожков был слаб. Что-то с ним не так. Ужасно не так. Это длилось лишь мгновение, а затем видение исчезло.
Одно ясно: Майкл не хотел, чтобы Ева находилась рядом с ним.
— Спасибо, что пришли, — сказал Майкл. Это был неискренне, и он знал, Рожков мог услышать это. Рожков странно пожал плечами в ответ.
— Ничего, — сказал он. — Я лишь пытался быть вежливым из незначительного уважения к вашему создателю.
Это… зловеще. Было что-то очень тревожное в самонадеянности Рожкова; Майкл знал, что многие из вампиров относились к нему хорошо не столько из-за какого-либо его статуса, а потому, что Амелия нависала над всем, как тяжелая, иногда доброжелательная тень. Рожкова, похоже, не волновали пожелания Амелии.
— Уходите, — сказал Майкл. — И держитесь подальше. Дом вас больше не впустит.
Он почувствовал, как Стеклянный дом проснулся вокруг него; у дома были чувства и верность, и он откликался ему и Клэр даже больше, чем Еве и Шейну. Он будет защищать его, если Рожков был достаточно глуп, чтобы создать проблему.
А Рожков не глуп. Он пошел прямо к входной двери, надел всю свою защитную экипировку и ушел, не сказав ни слова.
— Ну, это было интересно, — произнес Шейн. — Что случилось с этим парнем?
— Он болен.
Это сразу же привлекло внимание Шейна.
— Болен? Чем?
— Не знаю, — ответил Майкл, — но если ему пятьсот лет, почему носит столько защиты от солнца?
Майкл закрыл дверь и переглянулся с Шейном.
— Ты скажешь мне, что ему нужно?
— Ева, — сказал Майкл. — Ему нужна Ева. И мы должны убедиться, что он не получит ее.
***
— Я не знаю, — сказала Ева, рисуя хной тату на левой руке Клэр. — Думаю, приму это за комплимент. Я не та, кому всегда звонят вампиры. Это ты, Медвежонок Клэр. Это заставляет меня чувствовать себя особенной.