«Это же камни!»
Тяжелые замшелые валуны стояли на камнях поменьше, будто на коротких крепких лапах. Они застыли среди березняка, на скальных проплешинах среди мха: одни и сами замшелые, будто поросшие буро-зеленой шерстью, другие в пестрых пятнах лишайников, третьи – гладкие, выскобленные дождями и ветрами.
Некоторые склонились к самой земле, принюхиваясь к следам. А самые причудливые встали на дыбы – и как только могли устоять на маленьких подпорках!
– Сейды! – воскликнула Кайя, пытаясь перекричать свист ветра и крыльев. – Священные сейды!
Анка повернулся и улыбнулся ей.
«Он чем-то расстроен», – мельком подумала Кайя и снова уставилась вниз, захваченная необыкновенным зрелищем.
Конечно, в ее детстве сихиртя не раз встречали сейды в своих странствиях. Камни стояли в святых местах, окруженные почтением. К ним были протоптаны тропинки, перед ними всегда лежали приношения. Еда, которую быстро растаскивали птицы и горностаи. А еще оленьи рога – порой их скапливались целые кучи. Сейдам несли дары, просили о даровании благ и удачи.
Однако те сейды выглядели как… камни. А эти казались почти живыми, будто древние звери обратились серыми валунами, пошли напиться, да и застыли, чуть-чуть не дойдя до берега.
Туны описывали в небе большие круги, постепенно снижаясь.
«Они нарочно так делают… Не спешат, чтобы их заметили и приготовились к встрече», – догадалась Кайя – она уже неплохо изучила туньи обычаи.
Но когда днище корзины скользнуло по жестким зарослям березового стланика, вокруг никого не было – только звери-сейды застыли неподалеку.
– Чайка, вылезай из корзинки, – чуть задыхаясь, сказал Анка. – Она тебе, надеюсь, больше не понадобится.
– Что это вы задумали? – насторожилась Кайя.
– Ага, нас заметили! – воскликнула Тиниль, глядя куда-то вдаль. – Гребут изо всех сил… А вон там побежали в стойбище, докладывать о гостях своему укко…
– Могу поспорить, укко Кумма давным-давно знает о нас, – фыркнул один из тунов. – Возможно, уже знал, когда мы только вылетали!
Кайя, хоть убей, не могла ничего разглядеть. Кто гребет? Куда бегут? Какой укко? Это у тунов было поистине орлиное зрение, а у нее – обычное человечье.
– Подождем, – сказал Анка.
– Рассказывай! – потребовала Кайя, со стоном выпрямляя затекшие в корзине ноги. – Куда вы меня принесли? Зачем?
– Озеро это называется Уконкиви, – сказала Тиниль, присаживаясь рядом с ней и помогая растирать ноги, чтобы в них вернулась кровь. – Видишь вон ту гору?
Она показала на одну из сопок, выше прочих, увенчанную острым скальным выступом.
– Та гора всегда казалась нам… живой. Летишь мимо – а она будто смотрит.
– О да, мне знакомо это чувство, – кивнула Кайя.
– Ходили слухи, что это гора-мать, – добавил один из тунов. – Поговаривают, в ее недрах есть волшебная пещера, которая и рождает их – истинных сейдов…
Он указал на каменных зверей. Кайя вздрогнула: ей почудилось, что сейды придвинулись ближе, обступая крылатых чужаков со всех сторон…
– Что такое истинные сейды?
– Это сейды, рожденные горами, – пояснил Анка. – А не искусные саамские шаманы, которые в старости окаменели, как они это любят. Наше Ледяное Гнездо – младшая внучка такой материнской пещеры…
– Так вот, – перебила его Тиниль, – однажды мы увидели на этой горе незнакомый сейд! Не заметить его было невозможно. Во-первых, он был другой породы: тут скалы серые, а он красноватый. Во-вторых, он стоял прямо там, на хребте. Представь, валун размером с людской дом, висит на остром гребне шириной в ладонь! И не падает! А самое удивительное, сверху на камне стояла девушка. Я была там и очень хорошо все помню. Увидела нас – и давай махать рукой. Потом что-то сказала камню. И тут словно гром прокатился над горами. Это был смех… Смех камня!
– Он потом перелетел туда, в долину к озеру, – показал Анка. – Тогда тут еще не было всех этих сейдов, они пришли позднее…
– А потом и люди явились, – подхватила Тиниль. – Целое племя лесных саами! Не изгнанники, не беглецы – они сами пришли вслед за летучим камнем. Оказывается, он жил среди них в человечьем облике, и они считали его своим вождем!
– Укко Кумма потом сам нам все это рассказал, – добавил молодой тун. – Он улетел из южных краев, потому что его там не почитали и вообще пытались согнать с места… А саами кормят его кровью и салом оленей, носят дары. Построили ему прекрасную вежу вон там, на холме…
– Вежу? – озадаченно повторила Кайя.
– Да, ведь он женился. У него уже и птенцов целый выводок…
– У сейда?!
– Ну да, а что такого? Да вон он, идет сюда, и все племя за ним. Скоро все узнаешь…
Девушка и сама видела теперь целую толпу, что поднималась в их сторону по склону сопки. Впереди шагал широкоплечий беловолосый мужчина, ростом значительно выше прочих. Каменные звери, словно подчинившись неслышимому приказу, снова оказались рассеяны по тундре – хотя Кайя ни разу не заметила, чтобы кто-то из них шевельнулся…
«Чудно… И все же, – подумала она, – зачем туны меня сюда притащили?»
Укко Кумма пришел встретить гостей в человеческом обличье. Видимо, в таковом он и пребывал все то время, что жил в саамском стойбище со своей женой, детьми и соплеменниками.
Однако обычным человеком его никто бы не назвал. Великий сейд выглядел как могучий мужчина – не молодой и не старый, беловолосый, будто древний дед, однако свежий и пышущий здоровьем. В его блестящие глаза почему-то было невозможно заглянуть, а лицо сияло приветливой, жизнерадостной улыбкой. Рядом с ним, в полушаге позади, следовала красивая женщина, одетая по-саамски, высокая и большеглазая. Кайя видала много племен и сразу поняла, что жена Куммы не саами, а то ли сурянка, то ли словенка. Ее окружала кучка рослых сероглазых детишек. А за ними столпилось целое племя саами, явившееся поглазеть на крылатых тунов. Одеты люди были добротно и нарядно, румяные лица полны любопытства – ни страха, ни тревоги. «Эти люди не знают, что такое голод и страх в чужой земле, – подумала Кайя с невольной завистью. – Они живут сытно, спокойно. Еще бы не жить – под рукой великого сейда!»
– Приветствуем тебя, о укко Кумма! – начал старший из тунов, выступив вперед. – Род Кивутар передает тебе привет и почтение!
Туны зашелестели крыльями, распуская их в величавом поклоне. Саами умолкли.
Однако внимание Куммы было приковано к невысокой девушке – та вертела головой, не понимая, что происходит. Великий сейд прищурился, словно что-то пытаясь вспомнить. Затем вдруг его глаза вспыхнули, а на губах расцвела широкая улыбка.
– Ты же сихиртя? – спросил он.
Тун озадаченно умолк.
– Сихиртя? – повторил он. – Кто это?
– Печоры, чудь белоглазая. Подземный народец, который часто принимают за духов, – пояснил Кумма, разглядывая Кайю. – Признаться, дева, я поначалу тоже принял за духа твою прапрабабку! «Какой прекрасный маленький дух!» – подумал я тогда. И, хвала вашим богам, ошибся. Она вовсе не была духом…
Кайя застыла, изумленно слушая беловолосого вождя. О чем он говорит? Какая еще прабабка?
– Так нас называют, – пробормотала она наконец. – Но мое племя далеко отсюда…
– Я знаю, – кивнул Кумма. – Вот уж не ожидал увидеть здесь одну из вас! Как тебя занесло в Похъёлу?
Кайя попятилась к Анке, нашаривая его руку. Тот стиснул ее ладонь и шагнул вперед.
– О укко Кумма! Позволь мне, младшему птенцу Яннэ, рассказать тебе. Эту деву зовут Чайка. Мы спасли ее…
– Вас Яннэ-чародейка прислала? – Взгляд человека-камня скользнул по лицам гостей. – Что ж, вы нашли бескрылого птенчика, наигрались и решили спихнуть его мне?
Туны смутились. Анка спокойно ответил:
– Нас послала не Яннэ, а сама великая мать Лоухи. Да, укко, ты верно понял: мы просим тебя взять эту деву под свое крыло.
– Что? – пискнула Кайя.
Дыхание ее пресеклось. Она-то про себя решила, что они прилетели к мудрому старцу за советом… А ее хотят тут оставить?!
Девушка бросила отчаянный взгляд на Анку, но тот был бесстрастен, как всегда.
– Мы бы оставили Чайку у себя, – продолжал он. – Мать поначалу была не против. Но вместе с ней в наши земли попала очень опасная вещь. Это шаманский железный венец, о укко! От него веет древней угрозой. Однажды деве довелось возложить ее на голову, и мы увидели призрак…
Кумма вскинул седую голову:
– …А! Великанши? Синеглазой женщины с белыми косами до земли? Я ее тоже видел. Так вот что это было! Гм, нехорошо… Великий венец делает шамана сильнее и зорче в его странствии по мирам, но не превращает в иную сущность… И где он сейчас, этот венец?
– Мы потому к тебе и пришли, укко Кумма, – запнувшись, начал Анка. – Видишь ли, Чайка несла его одна по лесам и…
– Потеряла, – буркнула Кайя.
Кумма насмешливо хмыкнул:
– Вот это совсем неудивительно!
– Злой камень отнял у меня корону, – возвысила голос покрасневшая Кайя. – И я хочу ее вернуть.
– Акка Лоухи сказала, что ты, почтенный Кумма, можешь нам всем помочь, – добавил Анка. – Мы, туны, тоже думаем: скверно, если столь сильный науз останется в когтях у твоего недостойного сородича…
– Только вот меня спросить забыли, – проворчал Кумма. – Что за недостойный сородич?
– Хищный сейд, камень-оборотень.
– Вот как? – Кумма нахмурился. – Вы уверены?
– Он убивал тунов и людей, – с ненавистью сказал сын Яннэ.
– Так что же вы сами не выступили против него? – прищурился Кумма. – Вас целое племя крылатых охотников, а Яннэ и вовсе колдунья! Почему не помогли девчонке?
Анка встопорщился, подавляя гнев и стыд.
– Акка Лоухи запретила…
– А девочку это не заботит, правда? Ладно, ступайте. Маленькая сихиртя останется здесь. Небось не объест мое племя… А я подумаю, что делать дальше.
Анка молча поклонился, скрипнув маховыми перьями. Упрек в трусости сильно уязвил его.
– Пойдем со мной, дитя, – Кумма протянул девушке руку.