л! Когда-то они в самом деле были настоящими человечьими глазами!
– Настоящие глаза?
У Кайи пробежали мурашки по спине.
– Очень любопытно… Кто-то сперва ослепил корону – и взамен прирастил на очелье превращенные глаза… Дивные камни, синие, будто море в ясный день…
«Море, синее и прекрасное лишь на поверхности, а внизу – черные ледяные бездны…»
У Кайи что-то тревожно шевельнулось в памяти. Она уже слышала эти слова, давным-давно…
Плохие предчувствия с неодолимой силой охватили девушку.
– Укко, отвернись! – воскликнула она, хватая его за руку…
Поздно.
Мутные камни на очелье вспыхнули огненной синевой. Раздался резкий хруст. Серые глаза Куммы враз покрылись трещинами. Кайя, кинувшаяся было на помощь, отшатнулась – от лица великого сейда пахнуло жаром, как от раскаленных камней очага.
Корона выпала из его рук. Кайя подхватила ее, не дав коснуться земли, и лишь после этого обернулась к Кумме.
Тот сидел все так же прямо, не дыша. Его глаза, медленно остывая, трескались, крошились и мелкой пылью осыпались на грудь…
– Дедушка!!! – завопила Кайя, не на шутку перепугавшись. – Очнись, очнись!
Кумма пошевелился и буркнул:
– Ишь, раскричалась, маленькая чайка…
Медленно поднял руку, провел по лицу.
– Я ослеп, – с досадой сказал он.
Кайя разразилась причитаниями. Снаружи раздавались тревожные голоса сородичей, подслушивавших за дверью.
– И куда я полез, старый замшелый булыжник? – продолжал ворчать Кумма. – Поделом мне! Не плачь, Кайя! Это пройдет…
Он склонился к девушке, протянул руку и ощупью положил ей на плечо. Рука была тяжелой и очень горячей.
– Никогда не пользуйся короной, дитя! Та, чья тень живет в синих камнях, сильнее тебя тысячекратно. Владычица железной шапки не убила тебя лишь потому, что у нее есть насчет тебя замыслы… И едва ли эти замыслы порадуют тебя, когда ты о них узнаешь…
– Владычица короны – я! – заикнулась Кайя.
– Ты все еще надеешься, что раздобыла себе могучего помощника, маленькая самоуверенная гейда? – ухмыльнулся Кумма. – Как думаешь, чьи синие глаза красуются на очелье? Уж не предыдущей ли «владычицы»?
Кайя не ответила. Перед внутренним взором промелькнуло жутковатое видение. Будто она, охваченная ужасом и восторгом неизбежного, сама себе вырывает глаза и вставляет их в окровавленные глазницы торжествующей короны…
– Прошу, укко, – севшим голосом проговорила она, – возьми корону, спрячь у себя! Она пугает меня!
– Наконец-то, – проворчал Кумма.
– И прости меня… – Кайя приникла к сейду, обнимая его. – Прости, что ослеп из-за меня, дедушка!
Кумма улыбнулся и погладил ее по спине.
Кайя, стараясь ступать как можно тише, шла по берегу озера. В небе полыхал огненный закат, отражаясь в прозрачных водах. Тень уже накрыла берега озера, и сейды как никогда походили на древних зверей, застывших по пути на водопой. Кайя теперь знала, что они вовсе не так неподвижны, как кажутся обычным людям. Но она не боялась их – это были родичи.
Ее больше занимал большой серый валун, что одиноко высился на самом берегу озера, на удобном взгорке. Валун торчал здесь уже не первый день. Разумнее было бы не беспокоить его – наверняка он устроился в уединении именно для того, чтобы ему не мешали.
Но Кайя не могла усидеть на месте. То, что оборвало ее привольное и счастливое житье у тунов; то, что заставило ее пересечь Змеево море в утлой кожаной лодке и оказаться там, куда редко заносило кого-то из людей…
Одним словом, великая корона. Мысли о ней не давали Кайе покоя. Казалось бы, цель достигнута, рогатый венец вырван из лап темного колдуна…
Но ведь и Кайя его не получила. С того мига, как глаза Куммы вспыхнули и рассыпались каменной крошкой и корона выпала у него из рук, девушка больше ни разу не видела ее.
Одинокий валун темной тучей навис над Кайей. Девушка подошла к нему и низко поклонилась.
– Я к тебе, укко… Прости, что тревожу… Не хочешь ли перекусить? Давно сидишь, небось проголодался… Вот, пива принесла, пироги твои любимые…
В воздухе послышался смешок. Камень дрогнул, четкие очертания задрожали и потекли в вечернем воздухе, словно берег вдруг окутало туманом. Вот древняя замшелая глыба… вот каменный человек, во всем подобный изваянию, сидит, сложив руки на коленях… А вот уже укко Кумма, беловолосый вождь маленького рода лесных саами, поднял голову и с улыбкой взглянул на правнучку. Кайя невольно содрогнулась. Облик Куммы во всем был человеческим, кроме глаз: они так и остались лишенными зрачков. Два плоских серых камня с красноватыми прожилками.
– С пивом хорошо придумала. – Он протянул руку. – Давай.
Пока Кумма долгими глотками пил из берестяного туеса, запрокинув голову, Кайя разворачивала еще горячие лунообразные пироги с семгой. Лесные саами печь умели, но не любили, считая выпечку напрасной тратой муки. То ли дело горячая густая болтушка с рыбой или мясом! Но нынешняя жена Куммы, русоволосая красавица Ютси-Лебёдушка, была не саами. Ее пожертвовали великому сейду карелы. Или великий сейд украл ее у карелов… Рассказывали по-разному. В любом случае, Ютси знала толк в пирогах.
– Пиво – хорошо, – довольно произнес Кумма. – Пироги – еще лучше! Но корону я тебе все равно не отдам.
– Да как же? – подскочила Кайя.
– Разве это ты за нее сражалась, дева? Напомни, кто одолел колдуна?
Кайя опустила голову, громко сопя. Злость одолевала ее, но она никогда бы не осмелилась сказать что-то недоброе Кумме. Не потому, что она его боялась, – напротив, потому что полюбила.
– Мне рогатая шапка не нужна, – смягчившись, сказал сейд. – Но тебе она не то что не по зубам… Ты пойми, правнучка. Чтобы владеть кем-то, – а я говорю именно «кем-то», потому что у этого науза своя воля, – надо это право сперва утвердить. Даже не заслужить, а завоевать! Иначе это она будет владеть тобой, понимаешь?
Кайя кивнула. Уж это-то она поняла.
– Вот я, например, не желаю владеть этим венцом, невзирая на его великую силу, – а может, именно поэтому, – задумчиво проговорил Кумма, отпивая глоток из туеска. – Но с тобой корону связывают непонятные мне узы. Она не отстает от тебя, снова и снова заставляя возвращаться к ней. И когда в следующий раз корона попытается внушить тебе свою волю – ты должна быть готова. Вот тогда она станет поистине твоей. Вот тогда ты станешь настоящей шаманкой. И корона сделает тебя сильнее – а не погубит, как твою наставницу…
– Думаешь, Кэрр погибла из-за…
– Да, уверен. Она стала бесполезна и была вышвырнута прочь. Так поступают с людьми иные вожди… и некоторые боги. На, возьми кусок пирога.
Кайя призадумалась.
– Но что же мне делать?
– Я уже знаю, – с загадочным видом сказал Кумма. – Честно говоря, я очень давно об этом думал. Можно сказать, вынашивал, хе-хе. И тут такой случай. И тебе на пользу, и мне на радость…
– Что ты придумал? – с любопытством спросила Кайя.
– Я хочу сына.
– Э-э…
– Сына, – раздельно произнес Кумма. – Истинного, а не такого, что бегают в стойбище…
– И все равно я не понимаю!
Кумма вздохнул.
– Вот смотри. Ты – человечья дочь. В тебе лишь малая капля моей крови, хотя и она имеет значение. Но мое истинное дитя сохранит всю мою силу и приумножит ее. Его жизнь будет исчисляться тысячелетиями…
– А я-то тут при чем, укко? – недоумевая, спросила Кайя.
– Еще как при чем. Если ты хочешь получить назад корону, тебе придется пройти испытание.
– Испытание? – как ни старалась сдержаться Кайя, а в ее голосе прозвучало возмущение. – Но ведь корона и так…
– Ты не владела ею, а просто таскала в коробе, – терпеливо повторил Кумма. – Ею, может быть, сумеет владеть лишь настоящая гейда.
– Но ко мне уже приходили морские духи, а значит, я и есть гейда…
– Да что ты говоришь? – посмеиваясь, осведомился Кумма. – Где же они, эти духи?
– Я их прогнала!
– Отогнать духов – невелик труд, ты заставь их себе служить.
– Они были готовы… – начала Кайя и замолчала.
– …служить короне, – закончил за нее Кумма. – Хорошо, что ты это уже понимаешь. Да, ты была ученицей гейды, в тебе есть дар. Стань же достойной его! Ты дочь и внучка шаманов. В тебе, в конце концов, кровь сейда. Будь ты просто человеческое дитя, я не стал бы тратить время, споря с тобой и опровергая твой глупый лепет. Но ты моя правнучка… Так как насчет испытания?
Кайя выпрямилась:
– Хорошо! Я готова, укко.
– Я уже сказал: мне нужен сын. Настоящий, чистокровный сейд, которому я передам все свои знания.
– Где же я его возьму?!
Кумма поднял слепой взгляд куда-то ввысь. «На что он смотрит?» – подумала Кайя.
Проследив за взглядом сейда, она поняла, что он устремлен на высокую обрывистую гору вдалеке. Все тело горы было погружено в глубокую тень, лишь острая вершина пылала, озаренная огнем заходящего солнца.
– Сейдов рождают материнские пещеры, – сказал Кумма. – Ты, верно, не слышала, что пещеры бывают живые и мертвые?
– Слышала, – возразила Кайя.
– Гм, интересно, откуда…
– От тунов.
– Ох уж эти туны! Вечно они суют свои клювы куда не надо! Верно, и про гору возле озера Уконкиви они тебе рассказали?
– Это ее вершина так сияет на закате?
– Да, это она.
– Туны говорили, что там впервые встретились с летучим камнем…
– Вот пусть твои дружки-туны и отнесут тебя туда, когда в следующий раз явятся в гости без приглашения. Чтобы принять живой камень у пещеры, нужна повитуха.
– Принять роды у пещеры? – проговорила Кайя озадаченно. – Что ж… У собак я роды принимала – стало быть, и тут справлюсь!
Кумма засмеялся.
– Настоящий нойда сумеет и принять роды, и проводить в Нижний мир, – сказал он. – Он умеет выходить за пределы себя и возвращаться обратно. Он бесстрашен и сострадателен. И удивительным образом то, что он не печется о себе, дает ему неслыханную силу. Дар спорить с богами – и порой даже побеждать их. Я в своей жизни знавал лишь одного такого нойду… И тебе придется стать такой, правнучка.