Кайя шагнула к тому месту, где останки ее врага впитались в мох, но незнакомый нойда схватил ее за руку:
– А ну пойдем отсюда, глупое существо! Тебе нельзя тут быть! Каждое лишнее мгновение в Долине Отчаяния выпивает из тебя жизнь и губит дитя…
– Где мой Анка? – закричала Кайя, вырываясь. – Где его душа?!
– Понятия не имею, но уж точно не здесь…
Силком нойда притащил Кайю к одинокой веже, впихнул внутрь и задернул за ней кожаный полог двери. Кайя, едва оказавшись внутри, сразу бросилась обратно. Невидимая стена не позволила ей выйти. Кайя билась, царапая полог, но тот словно превратился из скобленой шкуры в гладкий камень…
– Я превращаю эту вежу в железный шатер, – слышался снаружи низкий, напевный голос. – Нет у него ни дверей, ни окон. Есть лишь дымоход – око, глядящее в Верхний мир. Я помещаю возле этого ока острый железный клинок. Ни единый голодный дух не посмеет влететь туда! Ни единый голодный дух тропы не найдет пути-дороги к нему!
Тело Кайи стало быстро наливаться тяжестью. Веки ее опустились, и она мягко упала на пол.
– Я обращаю эту женщину в камень, – будто издалека доносился голос, исполненный силы. – Маленький твердый камень, что лежит на полу этой вежи в долине Голодных Духов. Да войдет в камень ее душа! Да станет камнем ее тело! Многие ветры дуют на него, многие волны омывают его. Голодные духи могут глодать и кусать его, но он останется невредим!
«Он превращает меня в камень?» – сонно подумала Кайя.
Эта мысль не огорчила и даже не особенно удивила ее.
«Да, я же внучка камня…»
– Я призываю сайво Верхнего мира. Войдите в железный шатер, возьмите маленький камень! Отнесите его обратно в мир людей – и да станет он человеком, как прежде!
Кайя очнулась на полу вежи Куммы. Голова была тяжелая, как после дурного сна. В дымовое отверстие сочился неяркий свет, говоря о близости утра. Кажется, полет в Нижний мир оказался недолгим…
Некоторое время Кайя лежала неподвижно, пытаясь понять, где она, в каком мире, и вспоминая, что пережила. Затем с трудом села на полу и горько заплакала.
Все было напрасно. Она не спасла Анку.
– Я не сумела… не смогла вернуть его душу, – повторяла Кайя, захлебываясь слезами. – Нойда, зачем ты мне помешал? Корона, я надеялась на тебя! Почему ты молчишь?!
Великая корона тихо лежала неподалеку на полу, видимо скатившись с головы. Кайя схватила ее, повернула к себе, чтобы посмотреть ей в глаза… и даже на миг перестала плакать от удивления.
Синих глаз не было. С очелья двумя бельмами смотрели белёсые камешки, тусклые и слепые.
– Ах вот как! – заорала Кайя. – Значит, просто кусок железа и два камня? Ты никакая не Сила Моря! Ты тоже предала меня! Ты испугалась! Ты меня бросила!
Она в ярости швырнула корону в сторону двери – прямо под ноги входящему Кумме. Из-за его спины высовывались перепуганные сородичи.
Кайя едва взглянула на деда и без чувств упала наземь.
Глава 32. Худший из шаманов
Нойда готовился к полету. Усыпанное звездами небо дышало осенним холодом, под ним шумели беспредельные леса, полные духов и чудищ.
И людей, которые порой хуже и тех, и других…
«Долго еще будешь собираться?» – насмешливо подал голос равк.
«Вархо, сгинь, – мысленно приказал нойда. – Сиди тихо, чтобы я тебя не слышал и не видел».
«А, к Кавраю собрался? Удачи…»
Нойда для надежности отложил колотушку подальше. Воздел на голову пернатую шаманскую шапку, почтительно коснулся висящей на груди железной птицы. С внутренним холодком подумал о кошеле на поясе.
Пустом вместилище, где больше не было огненного духа…
Сейчас он очень хорошо понимал Лишнего, который готов был утопиться с перепугу!
«О Луот… Я и сам предпочел бы кинуться в реку, чем признаваться Кавраю, как обошелся с доверенным мне сокровищем… Что я скажу Отцу шаманов? Что потерял кошель и его тут же кто-то раскупорил? Что душа, вверенная мне, по ошибке вселилась в тело любопытного недотепы?»
Нойда тяжело вздохнул. Хватит тянуть время!
Он достал словенский варган, прижал к зубам и заиграл, песней открывая путь в чертоги богов…
И вот подернулся рябью мир, начал терять привычные очертания… Звезды погасли, пространство затянуло белесым туманом, будто нойда поднялся в небеса и оказался среди быстро бегущих облаков…
«Странно, – мельком подумал он, – меня словно бы кто-то сбивает с пути… Что это за призраки? Какие назойливые… Чего им от меня надо? Пошли прочь!»
Нойда перестал играть и взмахнул рукой, разгоняя бледные тени. Обычно голодные духи разлетались от нойды, как от огня. Но эти, диво, не отставали. Наоборот, он начал слышать их голоса.
Они звали его по имени…
Нойда не сразу разобрал это имя, но потом у него шевельнулись волосы.
«Олешек! Услышь нас, Олешек!»
– Кто смеет называть меня детским именем? – низким голосом спросил нойда, впиваясь взглядом в обступившие тени. – Кто вы такие?
«Не узнаешь, старший брат? Уже забыл Сельгу?»
– Сестра?!
Все новые души возникали из тумана. Нойда узнавал их одну за другой. Сестра… тетка… дед… и другие, кого он даже не помнил. За время его изгнанничества успели вырасти дети. И не просто вырасти, но и уйти к предкам.
В глазах нойды вспыхнул давний гнев.
– Племя Лахтака? Неужто вы сами пришли ко мне? Зачем? Разве вы не изгнали меня? Разве не сказали: «Ты нам больше не родич»?!
«Мы давно пожалели об этом, старший брат… Мы заплатили жизнью за давнюю трусость…»
– Вот как, – пробормотал нойда. Злость и жалость мешались в его душе. – Значит, мое изгнание было неугодно богам. И что же теперь хочет от меня племя Лахтака?
«Прости нас… Прости наше малодушие…»
– Где мои отец с матерью? Где младшие сестры? Где брат?
«Все они остались кто где… Кто на санях среди незнакомой тундры… Кто в трясине, кто на дне морском…»
Нойда медленно перевел дыхание. Сердце неистово колотилось, но голос оставался спокойным.
– Зачем вы пришли?
«Помоги, старший брат! Отвергнутые богами, мы долгие годы блуждали в чужих землях, пока не оказались в Похъёле. Мы искали духовного водительства, а угодили в рабство. Нашим нойдой стал тун-кровопийца, владыка превращений… Он отдал наши жизни ради мести своим бывшим сородичам. И теперь мы – голодные духи, обреченные витать между мирами и мчаться на зов колдуна, задумавшего очередную неправду…»
– Подходящее посмертие для малодушных, – жестко усмехнулся нойда. – Где его искать, этого туна?
«Мы не знаем… Сейд Кумма утопил его в озере. Но кровопийца вернулся, сделавшись только сильнее…»
Нойда принял решение.
– Покажите мне место своей гибели! – крикнул он в белый туман.
Убрав варган, он коснулся птицы на груди, пробуждая ее. За спиной шамана раскинулись, наливаясь светом, огромные огненные крылья. Голодные духи шарахнулись от сияния, словно клочки пара, и стаей устремились прочь. Нойда неспешно полетел вслед за ними.
«Стало быть, Похъёла, – думал он, глядя, как леса внизу теряют четкость очертаний и превращаются в водные просторы. – Куда отправляются после смерти туны? Их врата в Нижний мир – черная прорубь в вечных льдах… Значит, там, у врат Хорна, я его и найду… Надо же, чародей-тун! С такими я еще не сталкивался…»
Взгляд нойды скользил по поверхности волн. Где же льды? Где промоина, за которой плещет Нижнее море? Где белая косатка, охраняющая врата?
«Я снова сбился с пути, – с удивлением понял нойда. – Или птица ведет меня куда-то по своему разумению? Ладно, поглядим…»
Решив довериться проводнику, он раскинул крылья и перестал противиться ветру.
Вскоре внизу показался берег. Подобные места нойда видал в первые дни своего изгнанничества и предпочел бы никогда не возвращаться туда. Бесконечно унылая тундра – ни сопки, ни деревца, лишь кочковатое болото до самого края небес…
«Да это же Долина Отчаяния! Но почему… Ах, вот оно что…»
Совиным взором птицы нойда разглядел среди тундры остроконечную вежу, стадо оленей и их пастуха.
«И впрямь тун. Старик с Вечного Льда… Он, похоже, на кого-то охотится… Та-ак, ясно! Заманил неопытного шамана и собрался им пообедать…»
Глупый юнец как раз вышел из вежи, огляделся… Он явно не понимал, куда его занесло.
«Да это девка! – ужаснулся нойда. – Куда лезет? Сама не видит, что с туном ей не сладить?»
Юная шаманка выглядела сущим ребенком. Никакой защиты, сайво совсем слабые… Зато на белобрысой голове – великий венец, съехавший на один глаз. Будто что-то почуяв, девка подняла голову и взглянула в небо…
– Сирри?!
Нойда яростно взмахнул крыльями, сам едва не ослепнув от их сияния, и хищной птицей ринулся на старого туна…
Когда нойда открыл глаза, над мещёрскими лесами вставало солнце. Он лежал на росистой траве и сам вымок насквозь, но на душе было спокойно и радостно.
Он победил колдуна, загубившего остатки рода Лахтака.
Он помог своему бывшему племени и примирился с ним.
Он спас девчонку…
…В первый миг ему в самом деле померещились синие очи погибшей невесты. Саами тотчас понял, что обознался. Это блеснули – и сразу погасли, будто спрятались, – синие камушки на великой короне.
А жертвой чародея-туна оказалась незнакомая девка-сихиртя. Дурочка так смешно сердилась на него за спасение! Что-то орала про душу, которую ей непременно надо было вернуть… Не понимала: еще чуть, и сама лишилась бы души, к тому же ввергшись в очень скверное посмертие…
Нойда улыбнулся, вытягиваясь на траве. Забавный несмышленыш… Сердитый птенец…
Самонадеянная ученица какой-нибудь гейды, напялившая чужую корону, в которой даже и духа-то нет! Вот бестолковая. Зачем полезла в Нижний мир? И кто только надоумил?
«Она даже не поняла, что я ее спас, – думал нойда. – Чуть вежу не разнесла. Сейчас небось кроет меня на все корки…»
Он усмехнулся, вспомнив пастуха Мороку и его чудесную дудку.