— Тихо. — Она провела руками по волосам.
Вифал предпочел бы, чтобы она оставалась силуэтом. Он отвернулся. — Я думал, тебе нужны ответы. Иди и спроси его…
— Я не знала, что он бог. Ты показался лучшей компанией, ведь от него я дождалась лишь кашля и смеха — ну, я думаю, это был смех…
— Смех, не сомневайся. Он больной.
— Больной?
— Ненормальный.
— Так. Ненормальный бог с кашлем и мускулистый лысый кандидат в боги. Еще трое нахтов. Всё? Больше никого на целом острове?
— Еще чайки — ящерицы, и ползучие ящерицы, скальные ящерицы, крысы — ящерицы в кузнице…
— Так откуда берется пища?
Он оглянулся на мраморный столик. — Бог обеспечивает.
— Неужели. И что еще он обеспечивает?
«Например, тебя». — Все, что служит его прихотям.
— Твоя одежда.
— Да?
— Я хочу одежду.
— Да.
— И что мне в твоих «да»? Достань одежду.
— Я попрошу.
— Думаешь, я буду стоять тут, голая, пред лицом незнакомца? Даже нахты смеются.
— А я не смеюсь.
— Неужели?
— Не намеренно. Я просто заметил: ты говоришь на торговом языке Летера, как и я.
— Ты так умен?
— Скорее опытен. — Он встал. — Кажется, ты не намерена позволить мне молиться. По крайней мере, пока я не раздобуду одежку. Ладно, пойдем поговорим с богом.
— Ты иди. Я не пойду. Просто принеси одежду, Вифал.
Он уставился на нее: — Это поможет тебе… расслабиться?
Тут она ударила — таки его, шлепнула ладонью по виску.
Поймала неготовым, подумал он миг спустя, освобождаясь от обломков проломленной в падении стены. Он встал и зашатался. Мир вокруг начал дикое кружение. Сверкающая очами женщина, подходящая с явным намерением ударить еще раз, трое нахтов, катающихся по травке в безмолвном хохоте.
Он поплелся к морю.
— Куда ты? — раздалось сзади.
— К богу.
— Он в другой стороне.
Вифал повернулся. — Еще советует, будто я острова не знаю. Хочет одежды. На, возьми мою. — Он стянул рубаху через голову…
… и понял, что лежит на спине, смотрит через отбеленное полотно на слепящее солнце…
… а солнце вдруг погасло. Она говорила: — просто полежи еще немного, Вифал. Я не хотела бить так сильно. Кажется, у тебя треснул череп.
«Нет, нет, он прочен как наковальня. Все будет хорошо. Смотри, я встаю… о, к чему тревога. Как хорошо на солнышке. Рубаха пахнет морем. Словно пляж, отлив — вся гниль разлагается в тухлых затонах. Точно Внутренняя Гавань. Я не дам мальчишкам в ней купаться. Скажу им… о, они умерли. Все мертвы, мои детишки, мои ученики.
Лучше бы ты ответил поскорее, Маэл».
— Вифал?
— Это палатка. Вот что пытаются сказать нахты. Что-то о палатке…
— Вифал?
«Думаю, пора поспать».
След вел к востоку, сначала примерно вдоль дороги на Броус, затем отклонился к югу, в сторону тракта. Лес поредел. Бандитам попалась еще одна деревня, но там уже никого не было. Виднелись следы грабежа; кажется, они еще прихватили телегу с деревянными колесами. Полмеры считал, что мародеры недалеко, Багряная Гвардия настигнет их к утру.
Серен Педак скакала бок о бок с Железным Клином. Новые стремена надежно удерживали сапоги. Никогда она так хорошо не ощущала себя на лошади. Очевидно, что Синяя Роза долго обманывала Летер; Серен думала, не являет ли это некий прирожденный и нераспознанный порок ее народа. Излишняя доверчивость, рожденная из несчастной смеси наивности и наглости. Если Летер переживет нашествие Эдур и правда о лжи Синей Розы всплывет, их ответ будет ребяческим, подозревала она — чувство глубокой и тайной обиды, долгое озлобление. Синяя Роза будет наказана, жестоко и неоднократно, самыми разными способами.
На ферме две женщины из отряда развернули кожаный пакет с наконечниками и, используя найденные шесты, изготовили грубые копья длиной в полчеловека. Закаленные острия были снабжены зазубринами и толстыми крючьями, отгибающимися к древку. Концы копий покрыли кровью фермера и его близких, чтобы скрепить намерение отомстить.
Они скакали всю ночь, останавливаясь дать отдых коням; при этом все, кроме часового, спали по четверти звона — этому солдатскому таланту Серен не смогла научиться так скоро. Наконец небо на востоке посветлело, обнаруживая скопившийся в низине туман. Серен дремала на ходу, глаза ее покраснели. Они проехали мимо лагеря беженцев на Броусской дороге, и старуха рассказала, что грабители побывали здесь недавно, украли все ценное, взяли двух девушек и их мать.
Еще двести шагов — и они увидели мародеров. Фургон стоял в середине дорожной насыпи; два быка недавно стянули с дороги в южную канаву кривой, толстый дуб и оставались привязанными к нему. От одного из колес тянулись цепи, рядом виднелись три маленькие, скорчившиеся во сне фигурки. Прямо за вагоном курился, потухая, большой костер.
Багряные гвардейцы встали в отдалении, изучая бандитов.
— Все спят, — сказал один.
Железный Клин ответил: — Наши лошади плохо обучены для такой атаки. Строй по четыре человека. Аквитор, ты поедешь сразу за первым рядом, одна.
Она кивнула. Не хотелось возражать. Ей дали запасной меч, и она знала, как с ним управляться. Все равно битву решат копья.
Солдаты закрепил ремешки шлемов, надели латные перчатки, покрепче перехватили копья, в трети от задних концов. Серен извлекла меч из ножен.
— Хорошо, — сказал Клин. — Корло, держи их сонными, пока не подойдем на тридцать шагов. Тогда буди, и добавь побольше паники.
— Да, Чтящий. Дело недолгое, не так ли?
— Оставить кого в живых, сэр? — спросил Полмеры.
— Нет.
Железный Клин, Полмеры и две женщины были первой шеренгой. Они перешли на рысь, затем на быстрый галоп. Пятьдесят шагов. Среди дезертиров ни шевеления. Серен оглянулась на Корло; он усмехнулся, поднял руку и повел бронированными пальцами.
Она увидела, что трое бандитов в фургоне сели, потом быстро залезли под сиденье.
Копья поднялись, лошади ускорили бег.
Среди спящих поднялась суматоха. Они вскакивали на ноги, дико кричали, кто-то визжал.
Передняя шеренга разделилась, чтобы объехать фургон; Серен после некоторого колебания поехала влево. Из-под днища сверкали перепуганные глаза. Она поравнялась с высоким колесом.
Впереди нее четыре копья нашли себе мишени. Трое мужчин были пронзены со спины — они пытались бежать.
Дезертир рванулся к Серен. Она ударила мечом, разрубив плечо. Он развернулся, разбрызгивая кровь. Ругнув себя за неловкий удар, она переместилась поближе к холке и встала в стременах, снова поднимая меч.
Четверо гвардейцев остановили коней, вытащили клинки. Вторая шеренга, шедшая позади Серен, рванулась преследовать врагов, разбегавшихся в канавы по сторонам дороги. Они резали их с холодной расчетливостью.
В правый бок Серен ударилось копье. Она отбила его, дернулась, когда лошадь рванулась вперед. Меч зазвенел, соприкоснувшись с чужим шлемом. Кончик его застрял, она резко дернула, стянув шлем с головы солдата. Вмятый с одной стороны шлем слетел с клинка и ударился о дорогу, окропив ее кровью.
Она мельком увидела Железного Клина, в дюжине шагов впереди. Он убивал в леденящей душу легкостью, держась за узду одной рукой. Меч выделывал коленца пляски смерти.
Кто-то рванулся к ней, налетел на руку с мечом, тяжело ударив по плечу. Она закричала от боли и обнаружила, что ее тащат из седла.
Казалось, искаженная бородатая рожа накатывает на нее приливной волной, пытаясь сорвать грубый поцелуй. Но тут лицо бандита обмякло. Глаза налились красным. Вены синими веревками выступили на висках. Из ноздрей полилась кровь. Отпустив руку, он упал на спину.
Держащий в руке тонкий кинжал Корло пододвинулся ближе. — Вставай, подружка! Держись за мое плечо…
Она ухватилась обеими ладонями за эфес меча и выпрямилась. — Спасибо, Корло…
— Бери поводья, мы почти закончили.
Серен оглянулась. Трое гвардейцев спешились и вместе с Железным Клином обходили раненых и умирающих, деловито втыкая в них клинки. — Тот человек — что с ним?
— Я вскипятил его мозги, аквитор. Грубо, признаю — но Чтящий приказал хранить тебя в безопасности.
Она уставилась на мага: — Что за вид волшебства способен на такое?
— Может, потом расскажу. А тот удар в голову был мастерским. Негодяй почти достал тебя копьем.
«Да уж». Она вдруг затряслась. — И это твое ремесло, Корло? Отвратительно…
— Да, аквитор, так и есть.
Подошел Железный Клин. — Все хорошо?
— Да, мы в порядке, сэр. Все убиты?
— Двадцать один.
— Это все, — кивнул маг.
— Едва пятеро сумели вытащить оружие. Ты отлично их обманул, Корло. Прекрасная работа.
— Вот так ваши солдаты выигрывают битвы? — спросила Серен.
— Мы здесь не ради битв, аквитор, — отозвался Клин. — Девочка, это казнь. Среди них были маги, Корло?
— Один малый адепт. Я сразу его отключил.
«Казнь. Да. Лучше думать вот так. Не резня. Это же убийцы и насильники». — Вы не оставили одного живого для меня, Чтящий?
Он покосился на нее. — Нет, ни одного.
— Ты не хотел позволить мне сделать… это. Так?
— Точно так, подружка. Не хотел.
— Почему?
— Потому что тебе могло понравиться.
— А твое ли это дело, Железный Клин?
— Это не доброе дело, вот и все. — Он отвернулся. — Корло, осмотри пленников под фургоном. Исцели, если это требуется.
«Он прав. Ублюдок прав. Я могла бы наслаждаться этим. Пытать беспомощных. Это не доброе дело, точно, потому что я могла бы возжаждать большего». Она припомнила чувство, возникшее в душе, когда кончик меча прикоснулся к шлему разбойника. Тошнота, но и удовольствие. Смесь.
«Мне плохо. Но я могу делать плохо и другим. Одно отвечает другому, порождая… покой. Точно ли? Покой? Или какое-то ожесточение, бесчувственное и холодное».
— Ладно, Клин, — произнесла она. — Не допускай меня. Но только, — она поглядела на него с высоты седла, — это не поможет. Ничто не поможет.