Бурак ее услышал. — Томад Сенгар прежде был соперником Мосага в борьбе за трон, — тихо ответил он. — Как он примет все это, вот интересно?..
Она метнула на него взгляд: — Откуда вы узнали?
— Аквитор, я получил инструкции. Почему вас это удивляет?
Процессия достигла мостика.
— Ах, — вздохнул Бурак, — из цитадели показались Король и его Отряд К'риснан.
Удинаас стоял справа за плечом Уруфи. Капли дождя стекали по лицу.
Рулад Сенгар мертв.
Ему было все равно. Юный Эдур, жадный до насилия — таких много, и потеря одного мало что значит. Он из Сенгаров — Удинаасу гарантировано участие в «одевании» мертвеца. Не особенно приятная перспектива.
Три дня обрядов, включая бдения и «одевание». В уме пробегали разрозненные предположения; по щекам текли струи дождя, без сомнения, собираясь в капюшоне, который он не потрудился накинуть на голову. Если Рулад остался не омытым кровью, монеты будут медными, на глазах — каменные кругляши. Если омыт и убит в битве, используют золотые монеты. По большей части летерийские. Сумма, достаточная, чтобы выкупить принца. Экстравагантные траты, которые он готовился созерцать со странным удовольствием.
И все равно, уже сейчас он ощущал вонь горелой плоти.
Он смотрел на группу, двигающуюся по мосту. Фир тащил волокуши, на которых лежало завернутое тело Рулада. Бинадас жестоко хромал — сильное, должно быть, повреждение, чтобы противостоять уже примененному им к себе магическому целению. Зерадас и Мидик Буны. И Тралл Сенгар во главе. Без непременного своего копья. «Итак, действительно битва».
— Удинаас, у тебя есть всё необходимое? — убитым голосом спросила Уруфь.
— Да, госпожа, есть, — ответил он, засовывая руку в кожаный мешок на плече.
— Хорошо. Мы не будем терять времени. Ты станешь его одевать. Никто иной.
— Да, госпожа. Угли уже раскалены.
— Ты усердный раб, Удинаас. Я рада, что ты в моем хозяйстве.
Он с трудом удержался и не кинул на нее взор, тревожный и опасливый. «Какое великодушие. А если бы ты нашла во мне кровь вайвела, сломала бы шею не раздумывая». - Спасибо вам, госпожа.
— Он умер омытым кровью воином, — произнес Томад. — Я вижу гордость Фира.
Король — Ведун и пятеро его учеников — магов выступили навстречу прибывшим, едва те спустились с моста. Удинаас услышал возмущенный вздох Уруфи. Томад успокоил ее, положив руку на плечо. — Я должен быть там, — сказал он. — Идем.
Приказа оставаться сзади не было, так что Удинаас и все прочие рабы Сенгаров шагнули за хозяевами.
Ханнан Мосаг и к'риснан ы подошли к братьям первыми. Фир и король перебросились парой тихих слов. Вопрос, ответ — и Ханнан Мосаг, казалось, споткнулся на ровном месте. Все пятеро магов встали вокруг него, не отрывая глаз от спеленутого тела Рулада. Удинаас различил в глазах юношей суровость, тревогу и страх.
Взор Фира скользнул за спину Короля — Ведуна, туда, где встали подошедшие члены его семьи. — Я подвел тебя, Отец, — произнес он. — Твой младший сын мертв.
— Он держит дар, — бросил Ханнан Мосаг, и голос его был на удивление груб. — Дар нужен мне, но он в руке другого. Мои приказы были недостаточно ясными, Фир Сенгар?
Лицо воина потемнело. — На нас напали, Король — Ведун. Жекки. Думаю, вы знаете, кто они и что умеют…
Заговорил Бинадас. — Отец, они Солтейкены. Способны принимать обличье волков. Они намеревались захватить меч…
— Какой меч? — крикнула Уруфь. — Что за…
— Хватит об этом! — бросил Мосаг.
— Король — Ведун, — заговорил Томад Сенгар. — Рулад мертв. Вы можете взять дар себе…
— Это не так просто, — резко сказал Фир. — Рулад все еще держит меч — я не могу разжать его хватку на рукояти.
— Тогда нужно отрезать! — завопил Мосаг.
Уруфь что-то прошипела, дернула головой. — Нет, Король — Ведун. Вам воспрещается уродовать моего сына. Фир, Рулад умер омытым кровью?
— Да.
— Тогда запрет еще строже. — Она скрестила руки на груди.
— Мне НУЖЕН этот меч!
Последовало долгое, испуганное молчание. И раздался голос Тралла: — Король — Ведун. Тело Рулада все еще заморожено. Возможно, после оттаивания хватка ослабнет. Во всяком случае ясно, что дело требует спокойного, внимательного обдумывания. Может так оказаться, что противоречивые интересы удастся свести к компромиссу. — Он обратился к матери и отцу: — Нашей задачей, приказом Короля — Ведуна, было доставить дар, и этот дар в руке Рулада. Мать, мы должны завершить свое задание. Меч должен попасть в руку Ханнана Мосага.
В голосе матери слышались ужас и потрясение: — Ты отрубишь руку мертвому брату? Мой ли ты сын? Я…
Супруг остановил ее яростным жестом. — Тралл, я понимаю трудность ситуации и согласен с тобой, что решение должно быть принято некоторое время спустя. Король — Ведун, нужно приготовить тело Рулада. При этом руки не будет затронуты. Ведь у нас есть время для достижения согласия?
Ханнан Мосаг ответил вежливым кивком.
Тралл подошел к Удинаасу. Раб заметил, что воин утомлен, на рваных доспехах его — пятна засохшей крови из множества ран. — Позаботься о теле, — сказал тот спокойно. — Перенесите его в Дом Мертвых, как делается всегда. Однако не позволяй присутствовать вдовам — эта стадия будет отложена, пока не разрешатся некоторые проблемы.
— Да, господин, — Ответил Удинаас. Повернулся, выбрал в помощники Халеда и еще одного невольника. — Помогите мне с волокушами. Медленно и торжественно, как полагается.
Оба мужчины были явно испуганы. Открытый конфликт между членами семьи Сенгаров — дело невиданное. Казалось, они на грани паники. Впрочем, слова Удинааса почему-то успокоили их. В ритуалах таятся благие вещи, и одна из них — самоконтроль.
Удинаас миновал Тралла и провел рабов к саням.
Промасленная парусина несколько замедлила таяние льда. Основание саней было молочно — белым, полозья стерлись.
Фир передал Удинаасу ремни. Вместе с помощниками он начал тянуть сани к большому зданию, в котором Эдур готовили тела к похоронам. Их никто не останавливал.
Серен Педак схватила Бурака за руку и потащила к мосту. Он метнул на нее дикий взгляд, но мудро промолчал.
Они не могли миновать переход незамеченными; когда Серен вела купца в лагерь, по ее спине и лицу катились капли пота. Их не приветствовали, но, нет сомнений, об их присутствии будут помнить. Последствия предсказать невозможно, пока не разрешится конфликт, свидетелями коего они были.
Нереки натянули между фургонами парусину, чтобы защитить свой негасимый костер. Едва прибыли Серен и Бурак, они торопливо исчезли в дыму и попрятались по палаткам.
— Похоже, это, — пробурчал Бурак, подойдя к костру и вырывая у нее свою руку, — серьезная проблема. Король казался потрясенным. И мне не понравились разговоры про дар. Меч? Какая-то разновидность меча, так? Дар от кого? Конечно, это не союз с Жекками…
— Нет, — согласилась Серен, — если верить, что именно с Жекками они сражались. Ничего особенного не произошло, Бурак. Совсем ничего.
Она снова обдумала сцену, произошедшую на спуске с моста. Брат Фира, не Бинадас, другой, тот, что предложил совет… он заинтересовал ее. Конечно, он физически красив. Как большинство Эдур. Но в нем было что-то еще. Какая-то разумность. И страдание. Серен скривилась. Вечно ее влекут к себе страдальцы.
— Меч, — размышлял вслух глядящий на огонь Бурак, — такой ценности, что король готов был обезобразить омытого кровью воина…
— Это не кажется вам странным? — спросила Серен. — Тело, держащее клинок так крепко, что даже Фир Сенгар не смог его вытянуть?
— Может быть, замороженное?
— С момента смерти?
Он хмыкнул: — Вряд ли. Разве что братьям пришлось долго до него добираться.
— День, не менее. Конечно, мы не знаем обстоятельств, но такое кажется невероятным.
— Точно так, — дернул плечом Бурак. — Проклятые похороны Эдур. Король — Ведун будет в дурном настроении. Делегация прибудет в самое неподходящее время.
— Думаю, нет, — возразила Серен. — Эдур все это выведет из равновесия. Особенно Ханнана Мосага. Если трудности не разрешатся быстро, мы будем говорить с разделенным народом.
Быстрая, горькая ухмылка. — Мы?
— Летерийцы. Я не участник делегации. Как и вы, строго говоря.
— Как и Халл Беддикт, — кивнул он. — Но что-то мне шепчет, что мы трое безнадежно запутались в сети, идем за ней, поднимается ли она к свету дня или тонет в глубинах.
Она промолчала, потому что он был прав.
Волокуши легко скользнули по прелой соломе, так что Удинаасу пришлось зацепить их раму носком сапога, останавливая у стены. Рабы молча начали отвязывать ремни вокруг тела. Затем подняли полотнище. Куски льда под ним подтаяли и образовали прозрачный саркофаг, сквозь который было видно завернутое в шкуры тело. Они увидели, что рот Рулада широко раскрыт, словно он так и кричит после смерти, молча и нескончаемо.
Халед отступил на шаг. — Сохрани нас Странник, — вырвалось у него.
— Обычное дело, Халед, — сказал Удинаас. — Вы можете идти, только подтащите вон тот сундук и поставьте на катки.
— Там золотые монеты?
— Думаю, что они, — ответил Удинаас. — Рулад умер как омытый кровью воин. Он благороднорожденный. Так что должен быть озолочен.
— Какая трата денег, — вздохнул Халед.
Второй раб, Ирим, ухмыльнулся: — Когда Эдур завоюют, нам троим нужно создать компанию по очистке курганов. — Он и Халед поставили сундук на деревянные катки и толкали к яме.
Угли раскалились, железные носилки опаляли сухим жаром.
Удинаас засмеялся: — На курганах чары. Их охраняют теневые духи.
— Тогда наймем мага, который сможет всё расколдовать. Духи сами уйдут вместе с проклятыми Эдур. Останутся гнилые кости. Мне уже снится тот день.
Удинаас оглянулся на него через плечо. — И сколько ты задолжал, Ирим?
Улыбка увяла. — И правда. Я смогу все выплатить. За внуков, что все еще в Трейте. Все заплачу. Удинаас, разве ты не мечтаешь о том ж