– Да. Конечно, ничего.
– Parfait[150]. Какое облегчение. Слышишь облегчение в моем голосе? – Ей кажется, что да. – Мы потом поговорим? Я, наверное, не смогу отвечать на звонки во время работы, но обязательно перезвоню или напишу тебе, – говорит он.
Винсент старается уделять больше внимания тем студентам, кто делится своими воспоминаниями. Пожилой джентльмен, который ходит на занятия с женой, делится неточным воспоминанием о дне своей свадьбы. Он всегда считает, что в то утро шел дождь, а она клянется, что нет, дождя не было целую неделю. Дело было пятьдесят лет назад, но они время от времени нет-нет, да и возвращаются к этому разговору. Их фамилия Биссет, оба родились и выросли в Париже. Молодой мужчина говорит о девушке, которая считает, что их первый поцелуй случился на лестнице, ведущей в квартиру, но сам он помнит, что это произошло в их любимом кафе. Его зовут Антуан, его ногти покрыты черным лаком. Он родился в Лионе.
Мое воспоминание о том, что я сказала любовнику, чтобы он ушел, так как мне надо было закончить работу, а я отвлекаюсь на него, ведь мы только и делаем, что целуемся и ласкаемся, мне намного тяжелее заниматься делом, когда он рядом и смотрит на меня, и у него такие волосы, и его нос, этот его чертов нос, и его руки, и его голос, и когда он говорит по-французски, и этот его язык, а ему двадцать пять, а у меня муж, и скоро я увижу мужа, и скоро я увижу своих детей, и я хочу их видеть, но не хочу уезжать из Парижа, я хочу остаться в Париже, и мой любовник понял то, что я сказала, не так, и теперь я все мучаюсь этим, мучаюсь, что не увижу его сегодня у себя дома, мучаюсь вопросом, когда я его теперь увижу, и переживаю, что у него были другие женщины, которых он ласкал, и хочет ли он ласкать их снова, и переживаю за то, что произошло между нами, и что происходит между нами, и что произойдет между нами.
Сделав глубокий вздох, Винсент делится воспоминанием о своих детях. Один из них в первый день первого класса не успел на автобус, и она никогда не знает, кто именно. И всегда чувствует себя слегка виноватой. Она помнит, что встала рано – надо было обжигать глину – и потеряла счет времени. Ей надо было отвезти в школу одного из детей, и они опаздывали. Она помнит, что вела машину, и помнит беззаботного Колма, пристегнутого ремнем на заднем сиденье. Но она помнит там и Олив – она плакала, переживая, что наживет неприятностей. Оба воспоминания не могут существовать вместе. Когда Колм был в первом классе, Олив еще не ходила в школу. Когда Олив была в первом классе, Колм был в третьем. Как он мог сесть в автобус, если Олив не села? Ни Колм, ни Олив не помнят, что произошло на самом деле, Киллиан тоже забыл.
Ее воспоминание дало толчок воспоминанию еще одной женщины. Ее зовут Лина, и рассказывает она о том, что родители как-то в воскресенье случайно оставили ее в церкви. Вернулись они час спустя, в сильном волнении. Она помнит, как, оставшись одна, сидела на скамье и плакала. Родители же говорили ей, что она была не одна и что с ней все это время был ее кузен.
Винсент отпускает всех на пять минут раньше, чтобы вернуться в квартиру и взяться за приготовление лингуине с помидорами и лимоном.
Визуальный плейлист Винсент: фильмы Жана-Люка Годара в режиме непрерывного воспроизведения без звука.
По вечерам в июне довольно тепло, и можно провести ужин в парке, но так как Винсент устраивает его в последний раз, по крайней мере на какое-то время, она делает это в квартире с открытыми окнами. Она пригласила Лоранов, и они являются с букетом полевых цветов – поздравляют ее с интервью в женском журнале. Агат приходит с Джиджи и тем же парнем, которого приводила к Батисту с Миной. Она оделась как Катрин Денев, а Джиджи с парнем – соответственно в Жюля и Джима[151] из сцены, где они втроем бегут через мост. Агат приветствует Винсент поцелуем и о неловкости во время их последней встречи не упоминает. Батист приходит в твидовом пальто и темных очках – он Бельмондо из «À bout de souffle» – с бутылкой красного, пачкой чайных свечей и старой газетой «Нью-Йорк геральд трибюн». Винсент спрашивает, где он ее взял, и он, смеясь, говорит, что это длинная история.
Она вместе с Батистом выходила из музея. Они обнялись, и он сказал, что сначала едет домой и что будет у нее позже sans[152] Мина. Придя, он не спрашивает, где Лу, и Винсент понимает, что они успели поговорить.
Все разговаривают и смеются, едят и пьют, однако тяжесть от отсутствия Лу так велика, что аппетита у Винсент как не бывало. Она выпивает два бокала вина, а когда одна пара рано уходит, берется за следующий.
Батист говорит, что ему пора, и прощается до завтра. Агат, Джиджи и парень тоже уходят, а Агат просит сообщить, если Винсент захочет на выходных сходить с ней в кафе, но только если она не очень занята.
Женщина из музея искусства, которой нравится посреди разговора переключаться с французского на английский, рассказывает ей историю про нового куратора азиатского искусства. Как он раньше жил в Китае и как его русский дедушка погиб в битве на мечах. Мистер Лоран развлекает всех похожим рассказом о художнике, с которым был знаком, который погиб на дуэли в отношении жены другого мужчины.
Винсент стоит у балконной двери, пьет вино и курит сигареты, представляя себе этих людей, которых она не знает, думая о мировой истории, насилии и кровопролитии, как все это становится всего лишь байками, которыми много лет спустя делятся на званых ужинах.
Уходя, Лораны приглашают ее на политический митинг, который состоится в воскресенье.
Когда все расходятся, Винсент ставит остальную посуду в раковину, наносит пальцем еще красной помады и выходит из квартиры. Она вставляет наушники-капельки и включает плейлист сексуальных песен, который она составила вместе с Лу.
Немного хмельная, она направляется к нему.
Вдоль rue Rambuteau, в образе Анны Кариной, она все идет и слушает, иногда вынимает один наушник, чтобы не сбиться с пути, потом направо, налево, направо, потом назад, так как повернула не туда, потом направо и налево – ой, опять не туда… ну где же, где же, это где-то здесь, о – вот она: rue des Arquebusiers!
Увидев его здание, она подходит и звонит.
– Это Сент-Винсент, – говорит она с французским акцентом. Он отпирает дверь, и крошечный лифт несет ее все выше и выше, и он действительно очень маленький, а в Америке лифты огромные, и вот она уже стучит в его дверь.
Он открывает, и оказывается, у нее льются слезы, хотя она не помнит, когда заплакала.
Он обнимает ее, успокаивает и спрашивает, что случилось.
Она говорит, что ничего не случилось, ничего. Она не знает, что случилось. Лумания? Она так переволновалась за него, и она не знает, что со всем этим будет дальше. С ее отношениями с Батистом и Агат. Она слишком поглощена своими украшениями и испытывает чувство вины, что находится так далеко от детей, и свадьба на следующей неделе, и она будет жить в шикарном отеле одна, пока не приедет дочь, и, может, Лу поедет с ней… Действительно, может, это решение? Она так ему и говорит.
Они на его кровати, ее голова лежит у него на груди. Он молча гладит ее по волосам, потом выдает по-французски целую тираду, и Винсент ничего не понимает, но ей все равно. Звучит красиво, ей становится лучше.
– Думаю, мне не стоит ехать с тобой. Думаю, теперь нужно сначала самой поговорить с Киллианом, – говорит Лу.
– Ладно. Прости меня, если мои знаки кажутся тебе противоречивыми, и за то, что я напрягаю тебя…
– Ты меня не напрягаешь. – Он издает короткий смешок, кожи головы касается теплое дуновение.
– Все будет хорошо. Просто я почти ничего не ела и выпила слишком много. Пока шла, заблудилась, – смеясь сквозь слезы, рассказывает Винсент. Лу поддразнивает ее, ей становится еще смешнее. Он целует ее.
Она сейчас какая-то маленькая и слишком уж уязвимая. Поняв это, она садится и вытирает глаза. Смотрит на него. Он указывает в угол, где лежит фальшивый динамит из «Pierrot le fou» – его красные и желтые палочки связаны бечевкой.
– Я хочу сегодня остаться здесь. Можно?
– Ви, почему ты такая? Зачем вообще спрашивать? – качая головой, говорит он.
«Что-то необычное», задуманное Лу, это опера. «Лакме» в Опере Гарнье. Он открывает Винсент свою тайну накануне, но только для того, чтобы она могла одеться как подобает случаю. Она надевает золотое платье, которое ей отдала Агат, и ждет его. Утром она сложит платье в чемодан.
Лу появляется у ее дверей в смокинге, волосы аккуратно убраны в пучок, в руках белые пионы. Она ахает и говорит ему, что он выглядит великолепно. Она представляет, как он в этом смокинге идет по улицам Парижа, в смокинге ловит такси, в смокинге спускается в метро. Как именно он добирался до ее квартиры? Какая волшебная сила привела его сюда? Смокинг искривил время, и это вырвало ее из реальности.
Он восхищается ее платьем, Винсент ставит цветы в воду. Лу говорит, что это его мама в прошлом году оплатила пошив смокинга, сказав, что он должен быть у каждого мужчины, даже если тот считает, что в нем не нуждается. Он добавляет, что мама, воспользовавшись своими оперными связями, достала им лучшие места в зале, и Винсент вспоминает, что она сложила и красиво упаковала пару серег ко дню ее рождения. Она ставит блестящую коробочку на журнальный столик и говорит ему, чтобы не забыл ее, когда будет уходить утром. Она отдала ему ключи от квартиры. Пока она в Нью-Йорке, он будет приходить и поливать цветы.
Винсент хочет пойти пешком – каблуки у ее туфель с ремешками не такие уж высокие. Держась за руки, они с Лу плывут сквозь предвечерний золотой свет. Ее платье буквально создано для таких летних вечеров, бриз колышет фатин, который бьется о ее ноги. На перекрестке она тянет юбку набок, чтобы случайно не зацепиться.