Я грустно улыбнулся, и левый глаз, разрезанный шрамом поперек, обожгло фантомной болью. Слова Коджи задели меня. «Ты же сам знаешь!»
Знаю. Но до сих пор отказываюсь верить.
Мидори менялась – теперь я понимал почему, – но я никак не мог принять это. Проще было отмахиваться, списывать ее поведение на что угодно и гнать от себя страшную правду.
Этот шрам – ее рук дело. Случилось это давно, лет пять назад. Мне исполнилось двадцать, и я по-прежнему жил по распорядку дня Такимару: работал в полях, а в свободное время тренировался, один или с Коджи. Племянник питал большую страсть к оружию. О нет, жестокость была чужда ему. Но то, как ловко обращался он с мечом, как горели его глаза, когда он отбивал удары, свидетельствовало о многом. В нем текла кровь воина. Я сам не владел должным образом таким оружием, поэтому часто к нам присоединялся мой друг Ючи, который на время нашего отсутствия брал на себя управление поместьем и делами Сугаши. Пока мы тренировались, Мидори сидела невдалеке, что-то напевала и внимательно следила за нами.
Так мы и проводили наши вечера – втроем или вчетвером, – пока однажды к поместью не подошла Акира, дочь крестьянина, руководившего сборами урожая на одном из полей Сугаши. Акира была на пару лет старше Мидори, и отец давно подыскивал ей мужа, но отчего-то она противилась и коротала ночи со мной. Нет, между нами все было невинно – лишь робкие поцелуи под луной, на берегу озера. Мы часто гуляли после заката, когда Коджи и Мидори уже спали. Акира была прелестна, весела и обаятельна, и я искренне хотел воспылать к ней хоть какими-то чувствами. Каждый раз, выходя с ней на прогулку, я прислушивался к ударам сердца, но бездушная мышца оставалась глуха к моим мольбам. И все же с Акирой было приятно проводить время, и мы по-настоящему сдружились.
И вот она пришла к нам с корзинкой, доверху наполненной данго – рисовыми клецками, покрытыми анко, сладкой бобовой пастой. Миловидное круглое лицо Акиры было озарено улыбкой. Она махнула мне, демонстрируя угощение, и я махнул рукой в ответ. Но тут же замер: темный взгляд Мидори, о котором рассказывал Коджи, пригвоздил меня к месту. Племянница сжала губы, скулы ее стали острыми. Вдруг она резко повернулась к Акире, с силой ударила по корзинке и бросилась вверх по каменной дорожке. Моя подруга взвизгнула. Я ошалело наблюдал за тем, как ароматные клецки катятся по земле, а потом бросил колчан со стрелами и побежал за Мидори.
– Что на тебя нашло! – крикнул я, догнав племянницу на пороге дома.
Я ухватил ее за локоть и с силой развернул к себе. Мидори зашипела, забила руками в воздухе, и тут мой левый глаз обожгло. Я отшатнулся, прижимая к лицу ладонь. Пальцам стало тепло от чего-то липкого и вязкого.
– Не позволю! – кричала Мидори.
Ее волосы растрепалась, темные глаза метали молнии.
– Не позволю, слышишь! Не позволю забрать тебя у меня! Не отдам!
Тяжело дыша, я в ужасе смотрел на племянницу. Я не узнавал ее. Послышалось звяканье – Мидори что-то выбросила. Уже потом, когда она убежала, я разглядел маленький окровавленный черепок, которым она рассекла мне веко. Поднял его, несколько секунд повертел в руках и что есть мочи запустил вдаль.
Конечно, мне нужно было поговорить с ней, но я, как и всегда, решил молчать. Вспомнил, как сам сидел на берегу озера в ожидании Такимару и как впервые увидел его с Андой. Я смог убедить себя, что именно этим объясняется гнев Мидори: что она ощущала то же, что и я тогда, и даже не подумал, что ее чувства ко мне были куда глубже, чем привязанность племянницы.
Но все это казалось теперь таким далеким, и с каждым часом, проведенным в мертвом мраке леса, словно стиралось из памяти, вытесняясь призрачными демоническими сгустками и слабым свечением золотистых волос Рэйкен. Стоило мне задуматься о прошлой жизни, как в мой разум вторгался силуэт надменной белокурой ханъё.
Она следила за мной. За всеми нами. Шла, как всегда, впереди, внимательно глядя по сторонам, останавливаясь, принюхиваясь, иногда запрыгивая на ветку и что-то высматривая позади. Но я знал, что при этом она каким-то образом видит каждого из нас. И это выводило меня из себя. Что мне было известно о Рэйкен, когда я забирал ее из храма Инари? Она была Странницей – редким демоном, который заключал сделки с людьми и получал их души в обмен на какие-то дары. Я узнал о ее существовании месяца четыре назад от дедушки Кацу. Именно он поведал мне о демонах, которые могут проникать в незримые для нас миры, и рассказал, где найти ее. Дедушка наказал быть очень осторожным: по его словам, такие существа, как Рэйкен, добиваются своего не силой, а хитростью и глубоким пониманием человеческой души. Они втирались в доверие и проникали в самую суть, чтобы узнать об истинных желаниях и выменять душу человека на их осуществление. И мне было невыносимо думать, что Рэйкен все это время изучала нас и уже успела узнать секреты каждого.
А у меня против нее ничего не было. Разве что моя аура защитника, да и той я не мог ее лишить. Может быть, когда мы найдем Мидори, мне удастся сопроводить Рэйкен, куда ей будет нужно, чтобы скрыться от того призрака, и тогда…
Я помотал головой и споткнулся о корень дерева, едва слышно выругавшись. Рэйкен обернулась, и я поймал ее взгляд. Как только найдем Мидори, отправлю полукровку на все четыре стороны. Наше соглашение будет расторгнуто – вот о чем надо думать! Боги, и с чего я вообще взял, что должен заботиться о ее безопасности?
Как только я подумал об этом, подушечки пальцев закололо. Ощущение было похоже на разряд, который пронзил меня, стоило прикоснуться к меховому плащу Рэйкен. Я живо вспомнил чувство надломленности и опустошающего одиночества, которое захлестнуло мое сознание. Снова посмотрел на Рэйкен – на гордый, статный силуэт, мерцающий передо мной, – и внезапно осознал, что, пока она копалась в моих внутренностях, я касался ее души.
Ерунда. Такого не может быть.
– Эй, красавчик, чего ты там застыл?
Я вздрогнул и в недоумении уставился на нее, но Рэйкен смотрела поверх моего плеча. За своими размышлениями я не заметил, что Кацу отстал. Он стоял к нам спиной, плечи его напряглись, а рука покоилась на ножнах.
– Кацу? – настороженно окликнул Коджи.
Рэйкен проплыла мимо нас.
– Все в порядке, – отозвался мой друг, не оборачиваясь.
– Слышишь ее? – шепнула ему Рэйкен. Тихо, но я разобрал.
Кацу кивнул.
– Я и твой голос по-прежнему слышу, но и ее тоже.
– Чей? – спросил Коджи.
– Матери. – Кацу повернулся к нам. Выглядел он взволнованным, сияние, исходящее от Рэйкен, освещало пылающие щеки. – Теперь я точно знаю, что она среди жриц. Боги милостивые…
– Как такое может быть? Почему ты слышишь их, а я нет?
Кацу поджал губы, украдкой взглянув на Рэйкен. Она пожала плечами. Я начал злиться. Когда они успели сговориться?
– Ты сразу поняла? – спросил ее Кацу.
– Догадывалась. Ты звал ее во сне.
– Да что поняла? – не унимался я.
Рэйкен вопросительно взглянула на Кацу, и он обреченно кивнул.
– Зачем Кацу пошел с тобой, хого. Он с самого начала хотел отыскать мать.
Моя челюсть отвисла. Я оглянулся, ища поддержки у Коджи. Племянник в полном недоумении таращился на Кацу. Друг устало привалился к дереву и, потупив взгляд, нервно растирал шею.
– Кацу?
– Но… она же умерла, – прошептал Коджи. – И теперь опасна для тебя.
– Мидори тоже умерла, но вы здесь, – отрезал он. – Я хочу поговорить с матерью. Я должен знать, кто напал на деревню. Это сводит меня с ума! Ты должен понять. Поэтому дальше, наверное… – Кацу посмотрел на меня и вдруг поморщился, словно от боли.
– Нет уж! Без тебя мы не пойдем…
– Шиноту, ты так и не понял? Это я выпустил Рэйкен из клетки! Из-за меня вы оказались в лесу. Я обманул тебя, но не ради минутной прихоти. Всю жизнь буду корить себя за это, но не могу задерживать…
Кацу резко переменился в лице и, схватившись за сердце, стал медленно сползать на землю, растопыренными пальцами хватая воздух. Коджи едва успел подхватить его, но внезапно отпрянул. Его голубые глаза расширились. Лицо Кацу покрыла смертельная бледность. Он таращился перед собой, безмолвно шевеля губами.
– Неужели… Рэйкен!
Но она уже наклонилась к Кацу. Сохраняя ледяное спокойствие, она принюхалась, потом внимательно осмотрела его и вдруг отпрыгнула.
– Да чтоб вас всех! – зарычала она и с размаху полоснула когтями по стволу. Острые черты исказились, рыжие глаза запылали гневом и стали еще темнее… кровавее.
– Я тоже почувствовал, – тихо сказал Коджи.
Кацу сидел на земле, раскрыв рот в безмолвном крике, и елозил пальцами по земле. Жилка на левом виске вздулась, зрачки бешено пульсировали. Мы с Коджи одновременно склонились к нему, но внезапно друг вскочил на ноги и оттолкнул нас – с такой силой, что мы разлетелись в стороны, словно шишки.
– Проклятие! – рычала Рэйкен, снова и снова полосуя кору когтями. Она заломила руки и яростно закричала: – Почему снова я!
– Внутри него демон, – прошептал Коджи, поднимаясь на ноги и отряхиваясь.
– Так в чем проблема? Вытащи его!
Обхватив себя руками и тяжело дыша, Рэйкен сверлила Кацу взглядом, и я все понял.
– Но как он проник в него? Мы все время были рядом! Все было нормально… А когда демон оказался внутри меня – да ты вспомни, что было!
Кацу упал на колени и зарылся пальцами в землю. Его заметно трясло.
Рэйкен зажмурилась, потом усиленно заморгала.
– Есть такие демоны… очень искусные. Они умеют притаиться. Бесшумно проникнуть в тело и медленно красться к сердцу, – словно загипнотизированная, говорила Рэйкен. – И когда остается чуть-чуть…
– Пожалуйста…
Слабый голос Кацу заставил всех замолчать. Мы с Коджи беспомощно переглядывались. Горло мне душил крик, но голос пропал.
– Неужели мы просто оставим… – выдавил я.
Невозможно. Плевать, что сделал Кацу, я не мог лишиться его.
– Если оставим, какой-то демон из Ёми обретет молодое человеческое тело,