Я знал лишь то, что этот волшебный плащ впитает в себя все тревоги Рэйкен и подарит голове ясность, а сердцу – спокойствие. Но я не думал, что эта вещь будет ее продолжением. Она была ханъё, полукровкой, не способной менять облик, но благодаря колдовству ямауба становилась почти ёкаем. Стоило плащу коснуться ее плеч – как края его вросли в кожу и обтянули руки. А потом ее пшеничные волосы и коричневое кимоно резко потеряли цвет и будто покрылись искрящейся пылью, такими белыми они стали. Мех засеребрился, и весь силуэт Рэйкен объяло слабым свечением.
Я смотрел на нее, не скрывая удивления и восхищения, она же вытаращилась на свои руки, а потом вдруг тяжело и надрывно вздохнула и тряхнула головой. Белоснежные волосы разметало в стороны, несколько прядей отделились от копны и затанцевали вокруг нее.
– Спасибо, – прошептала Рэйкен, все еще удивленная случившимся. – О таком я и мечтать не могла…
– Только не носи его постоянно, а то привыкнешь к легкости и сойдешь с ума от нахлынувших мыслей, если вдруг с этой штукой что-то случится. Это как с ядом: чтобы не умереть от него, нужно принимать каждый день по чуть-чуть.
Рэйкен пристально посмотрела на меня, а потом вдруг улыбнулась широко и в рыжих глазах заплясали задорные огоньки. Давно я не видел ее такой.
– Есть место, где я буду прятать его.
И все снова закрутилось. Я вернул ее кошмары, правда, не сразу и не много – только чтобы она не забыла о семье и о своей вине. Мы продолжили исполнять контракты, мое тело впитывало чудесную человеческую силу, и я чувствовал себя по-настоящему счастливым. Даже без хого, которого никак не мог найти. Ничего, рано или поздно это случится. Рэйкен приведет меня и к хого, и еще кое-кого найдет.
Плащ она прятала на ночь и спала плохо (я часто присматривал за ней), но, отправляясь на помощь очередному бедняге, всегда надевала его. Благодаря колдовству, сглаживающему ее эмоции, Рэйкен с невероятной скоростью совершенствовала свои навыки. Ее руки больше не дрожали, когда пальцы тянулись за душой. Она действовала уверенно, словно видела человека насквозь.
Однажды мне попался дряхлый старик, который и без нашей помощи со дня на день испустил бы дух. Каким-то образом этот дурак пять лет назад умудрился жениться на молодой вдове, которая родила ему ребенка. Девочка явилась на свет чахлая, вся в коричневых пятнах и с коротким мохнатым хвостом. Мы отправились посмотреть на нее. Рэйкен думала, что жена его была духом или ёкаем, но я быстро убедился, что в этой женщине нет ничего потустороннего. Обычный человек. Правда, насолила какой-нибудь ведьме, вот та и прокляла ее потомство. Забава скучающей колдуньи.
Старик заключил сделку. Рэйкен, по обыкновению, потянулась за его душой и вдруг замерла. Ее пальцы тонули в грудине старика, а сама она смотрела куда-то поверх головы бедняги, глаза которого затуманились, словно он впал в оцепенение (хотя, наверное, так оно и было).
– Ты что делаешь? – шепнул я, силясь скрыть волнение.
– А я раньше не замечала, – с холодным спокойствием ответила она и вдруг взглянула на меня. – Сложно объяснить. Там вокруг есть еще какая-то материя, как защита. Я могу ее подцепить и сделать…
– Что?
Рэйкен прищурилась, задумавшись. Я стиснул зубы. И что она вообще полезла что-то там изучать!
– Нет, ничего. – Рэйкен мотнула головой и, выудив мерцающий сгусток, вложила в шкатулку в моих руках. Потом закрыла старику глаза и опустила мертвое тело на землю. – Показалось.
Спустя несколько дней я стал свидетелем занимательной сцены, которая испугала меня и восхитила одновременно. Один вопрос так и остался открытым: почему Рэйкен тогда обманула меня?
Они с Саваки встретились в саду, недалеко от вишни, у обрыва с водопадом, а я замер у окна, из которого открывался хороший обзор на парочку, но им меня видно не было. Рэйкен, вероятно, о чем-то упрашивала его (этого уж я не слышал), а Саваки, явившийся в облике пса, долго отпирался. Но потом мой верный и взбалмошный инугами обреченно кивнул, раскинув мохнатые руки в стороны, и Рэйкен запустила пальцы ему под грудь.
Вот это поворот. Глаза Саваки закатились, а Странница выглядела на редкость сосредоточенной. Я не мог видеть, но представлял, как ее пальцы копаются во внутренностях инугами, когти цепляются за призрачные нити души ёкая.
Что же она делала? Что?
Наплевав на конспирацию, я подался вперед, когда псиный облик Саваки растворился, а на его месте предстал кудрявый мужчина с бледной, почти посиневшей кожей. Рэйкен вытащила руку и отступила. Инугами часто заморгал, а потом оглядел свои руки.
– Ты что сделала?
– Не знаю… не знаю, как это работает. Что ты чувствуешь?
– Да я превратиться не могу!
Губы Рэйкен растянулись в улыбке, но взгляд Саваки был таким яростным, что она зажала рот ладонью, хотя рыжие глаза так и сияли.
– Я все исправлю!
И прежде чем Саваки хоть слово вымолвил, вновь скользнула пальцами ему под грудь. Он попытался оттолкнуть ее, но не успел: глаза ёкая опять закатились, а лицо Рэйкен снова пронзила сосредоточенность.
Я даже рот раскрыл от удивления. Значит, вот что она нащупала.
«…Еще какая-то материя, как защита…»
В душе ёкая заключена его ки – сила, благодаря которой он тот, кто есть. И если сковать эту силу, ёкай будет самым обычным человеком. А Рэйкен каким-то образом удалось запереть ее.
В тот день многое случилось, но позже, когда страсти поутихли, я признался ей, что подсмотрел за ними с Саваки и спросил, как она это сделала.
– Сама не знаю. Я ухватилась за эти нити, почувствовала, что они немного другие, похожие на те, что пересекают душу. Помнишь, как у Исаму? Только эти были вокруг, и я на ощупь сплела из них цепь.
– Цепь?
– Может, не цепь. Не знаю, я же не видела. Но мне так показалось.
– А как ты поняла, что это лишит его силы?
Рэйкен пожала плечами. Чертово чутье Странников!
Что мне не нравилось в них – так это непредсказуемость. Я было обрадовался, что нашел ее слабое место, что могу управлять ее снами и только усиливать зависимость от моей мнимой «помощи». Да как бы не так! Эти Странники… они что-то делали, и невозможно было объяснить зачем, но так ведь надо, потому что любое их действие приведет к исполнению предназначения. Мне сложно мириться с существами, чей образ жизни плохо поддается логическому объяснению. Да, возможно, странно слышать такое от потомка могущественного ками, чья магия – явление само по себе интуитивное и невесть откуда берущееся, но я привык целиком и полностью изучать то, что могло нанести мне вред. А Рэйкен, оказывается, могла. Чего ей стоило подкрасться ко мне ночью и сковать мою силу? Или, еще хуже, вырвать душу?
Глава 4. Птичья принцесса
– Я не хотела причинить тебе боль.
Саваки вернулся на закате, спустя несколько часов после того, как я провела эксперимент с его душой. Он не выглядел злым, но смотрел на меня настороженно, словно в каждом движении ожидал подвоха.
– Мне не было больно. Я просто удивлен… нет, я ошеломлен тем, что ты сделала.
– Прости.
– Да нет же… – Саваки зажмурился. – Одно дело – находить двери в другие миры и даже касаться души, но другое – лишать демона его природы без заклинаний. Просто в голове не укладывается. Ты хоть осознаешь, что можешь?
Он схватил меня за плечи и встряхнул. От неожиданности я охнула, даже испугалась, но вдруг в лучистых глазах заметила не злость, а, наоборот… волнение, предвкушение. И растерянно улыбнулась.
– Мне не хватает тебя, – призналась я, прижимаясь к его груди.
Саваки обнял меня в ответ и нежно погладил по волосам. Его тепло успокаивало не только разум, но и сердце. Он был надежный и верный, как родной дом.
– Ты всегда можешь меня позвать.
– Как?
Саваки мягко отстранился и вскинул руку. Указательный палец застыл на уровне глаз, а потом в воздухе появилась мерцающая точка. Инугами когтем растянул ее вверх, потом в сторону, и еще, и еще, пока в невесомости не вырисовались иероглифы.
– Запомни. И когда пожелаешь, напиши мое имя – я приду.
Прежде чем он стер его, я десятки раз повторила взглядом каждую черточку и впечатала в память образ его имени.
Мы провели за беседой несколько часов. На сад опустилась ясная, звездная ночь, теплый ветер стучал в окна легким ароматом цветущей вишни, а мы все говорили и говорили, как раньше. Словно и не было последних лет и той необъяснимой обиды. Один раз я спросила, почему он злился на то, что я делала, но Саваки отмахнулся, и я решила больше не говорить об этом. Боялась испортить вечер.
– Завтра я отправлюсь на север, есть одно дело. Не знаю, сколько времени оно займет, но до зимы меня не жди, – сказал Саваки.
– О…
– Вообще мне не очень нравится здесь, в этом замке. Подумываю перебраться в леса, в район Нантая[34]. Знаешь такой?
Я кивнула, кусая щеку изнутри. Зачем ему понадобилось уезжать?
– Там хорошо. Просторно. И озеро… Я люблю воду, говорил тебе?
– Но зачем тебе селиться там? Это из-за твоей ведьмы?
– Не-ет, она птица вольная, ни с кем не живет.
– Значит… значит, из-за меня? Что же я сделала такого, Саваки? – голос дрогнул, в глазах защипало.
Инугами посмотрел на меня, прикоснулся к волосам, пропустил пряди через пальцы и грустно ухмыльнулся.
– Хочешь со мной?
– Что?
– Со мной. Хочешь жить со мной? На берегу озера? Или можем подняться выше в горы. Хочешь?
– Но… мой дом здесь.
– Дом? – Саваки коротко рассмеялся. – Или тот, кто живет в этом доме? Ты влюблена в него, да?
Мне не хватало воздуха. Зачем же он так?
Щеки вспыхнули, и на глазах выступили слезы. Я бы никогда не призналась в своих чувствах к Хэджаму, потому что если произнести вслух – это станет правдой, обяжет меня, причинит боль. Я научилась быть рядом с ним, не сходя с ума. Не мечтая о его прикосновениях и улыбке. Мне было достаточно знать, что он где-то здесь, помнит обо мне, заботится и все еще считает своим сокровищем. Я больше никогда не заглядывала в его спальню, чтобы ненароком не увидеть другую женщину. В моем придуманном мире между нами никого не было. Никогда.