– Зачем?
– Чтобы поприветствовать друг друга.
Хэджам пригубил напиток, и я тоже. Терпкое, кисловатое и вяжет рот. Он улыбнулся и, обняв меня за талию, притянул к себе.
– Привет. – Хэджам поцеловал меня, и вкус его губ придал вину сладость, которой мне не хватало.
– Это приветствие куда лучше.
– Знаю, мое сокровище. Я тоже скучал. И мне невыносима мысль о том, что когда-нибудь тебя здесь не будет. Но ты права…
– Правда? – Я вмиг забыла о вине и о трех днях тягостной разлуки и заключила его лицо в ладони. – Ты сделаешь это?
– Да. Знаешь, я даже рад, что мы достигнем своих целей в один день. Есть в этом что-то романтическое, да?
– О да! – воскликнула я и поцеловала его. – Да!
– Но ты же понимаешь, что может пройти еще много лет, прежде чем я найду хого Сугаши? Ты уверена, что твое решение не изменится?
– Что? Конечно! О чем ты! Я никогда не изменю своего решения…
– Рэйкен, подожди. – Хэджам взял мои руки и прижал к своей груди. – Я хочу убедиться, что ты все понимаешь. Мы заключим негласную сделку. Ты найдешь для меня путь в Такамагахару, а я отнесу твою душу к семье. Но если вдруг ты передумаешь, то… ты сможешь найти другого бога, а я другого проводника – нет.
– Глупости, Хэджам! Я никогда не передумаю, – фыркнула я и даже разозлилась. Как он может сомневаться во мне! В моей преданности! – И что за негласная сделка? Ну, хочешь, давай заключим гласную. Давай заключим твой контракт, а? Мне тоже так будет спокойнее, а то вдруг ты сам передумаешь.
– О нет, я-то точно нет…
– И все же, – твердо сказала я. – Давай заключим. Чтобы наверняка.
– В день, когда все необходимое будет в моих руках, чтобы отправиться в путь, ты обязана будешь провести меня в Такамагахару, где бы ни находилась сама. Пока я жив и живу в этом мире. Если нарушишь обещание – твое сердце остановится, а душа навсегда застрянет на земле, – прошептал он, не отводя взгляд.
Я довольно улыбнулась, мысленно повторяя услышанное.
Пока я жив и живу в этом мире.
Что ж, мне хватило ума хотя бы дословно запомнить все, что он сказал.
Хэджам приложил палец к моему правому запястью – и кожу обожгло. Я вздрогнула, но он накрыл мои губы своими и целовал, пока рука горела. По сей день на ней красуется метка – блеклый иероглиф, означающий узы, такой же, каким Хэджам наградил в свое время Саваки.
Потом мы вышли в заснеженный сад. Хэджам обнял меня сзади, крепко прижал и уткнулся носом мне в шею.
– Сегодня волшебная ночь. Она дарит мне надежду, – шепнул он.
Я улыбнулась, бросив быстрый взгляд на свою звезду. Тогда я решила, что он говорит о ней и о дне моего рождения. Я блаженно закрыла глаза, желая раствориться в его тепле и остаться так до того самого дня, когда моя земная жизнь закончится.
Но если бы я была внимательнее, то непременно заметила бы, что в ту ночь, за двадцать лет до побега из замка, на небе рядом с моей звездой зажглась еще одна – та самая, рождения которой Хэджам ждал не меньше моего появления на свет.
В ту ночь родилась Мэйко Хаджава, птичья принцесса.
Смерти Саваки и Соры затронули мое сердце куда сильнее, чем я думала, но, наученная горьким опытом кошмаров о семье, я запрещала себе вспоминать о них ежедневно. Разве что раз в год. В этот день я оставляла плащ в убежище и всегда возвращалась на вершину вулкана Нантай, разламывала лепешку и пускала крошки по ветру. Слез давно не было, только легкая тоска – такая тихая и умиротворенная, что часами с моего лица не сходила улыбка.
К тому времени моя жизнь целиком и полностью была отражением жизни Хэджама. Я стала его частью. Или он – моей. Все, что я делала, и все, чего желала, так или иначе было связано с ним. И все же неосознанно что-то внутри меня бунтовало, что-то хотело стать участником событий, к которым Хэджам не имел никакого отношения. Прошло девяносто лет, а я так до сих пор и не показала ему мир, в котором хранила его же подарок. Или вот этот день, день памяти моих друзей. Даже если Хэджам знал о моих вылазках, то никогда не спрашивал, а я не стремилась рассказывать.
Пробыв на вершине до заката, я улыбнулась солнцу, вспыхнувшему янтарными красками в предвкушении скорого сна, и решила побродить по миру. Эта игра была моей любимой – открывать двери наугад, отдаваться судьбе, которая всегда приводила меня в новые места. Так я оказалась в лесу, окружавшем другой вулкан – Бандай. В отличие от места, которое выбрал Саваки, здесь было темно и серо, никакой воды и свежести – сплошное уныние, словно кто-то высосал все соки из этой жизни.
«Что-то судьба неблагосклонна ко мне сегодня», – фыркнула я и уже хотела вернуться в замок, как вдруг между деревьями заметила маленькую фигуру.
Ловкости мне было не занимать, даже с моим ростом, и я бесшумно подобралась ближе. На нижней ветке раскидистой ели сидела девочка, на вид лет десяти-двенадцати, с блестящими черными волосами по плечи и в изумрудном кимоно. Она беззаботно болтала миниатюрными ножками в белоснежных таби[35] и ела яблоко.
– И кто ты такая? – вырвалось у меня.
Девчонка не испугалась и даже не вздрогнула от неожиданности, только повернула ко мне голову. Румяное, открытое лицо вмиг озарила лучезарная улыбка.
– А ты кицунэ?
Я недовольно закатила глаза и, скрестив руки на груди, привалилась к дереву напротив девчонки.
– Значит, не кицунэ, – заключила она. – А я – Мэйко, принцесса Блуждающей крепости. А ты красивая!
– Спасибо, принцесса. – Я невольно улыбнулась, сраженная простотой этого существа. – Что за крепость?
Мэйко прищурилась и какое-то время оценивающе рассматривала меня.
– Если не знаешь, значит, и я не скажу. Вот увидишь во сне, тогда сама придешь.
Меня так удивил этот командный тон, что я рассмеялась и кивнула.
– Я Рэйкен, кстати. Ты что здесь делаешь? Твоя крепость где-то неподалеку?
Мэйко скорчила такую гримасу, словно я озвучила самую большую чушь на всем свете.
– Я за деревней слежу. Там, смотри.
Она кивнула вперед. И действительно, за деревьями виднелись очертания ветхих домов, очень похожих на тот, в котором выросла я, но, кажется, еще более старых.
– Жутко. Не знала, что кто-то здесь живет. Место такое унылое.
– А то. Там, выше, живет ямауба. Противная ведьма, чтоб ее. Бабушка рассказывала, что когда та была молодая, то вечно крала из деревни детей и убивала их матерей, а теперь – такая рохля, что даже ходить без скрипа не может. Я бы на ее месте давно легла и умерла, да она такая злая, что все никак не может перестать играть. Вот и выходит в ночи. Забирается повыше и воет. А эти бедолаги, – Мэйко снова кивнула в сторону деревни, – спать не могут. Я им помогаю.
– Это как? – Я осторожно присела на ветку рядом с девчонкой.
– Ты действительно ничего не знаешь? Я же принцесса ветра, ну!
Еще один потомок Сусаноо? Ты смотри, как мне на них везет.
– Насылаю морок, чтобы они спали как убитые и не слышали ее воплей.
– Ого! Мой друг тоже может управлять снами, но я не знала, что это можно делать на таком расстоянии, да еще и с несколькими людьми одновременно.
– Видимо, твой друг – слабак. – Мэйко одарила меня самой сладкой улыбкой, а потом вдруг погладила по голове и чмокнула в щеку. Я растерянно захлопала глазами.
– И давно ты сюда ходишь?
– Всего третий день. Надеюсь, карга скоро сдастся, ведь если никто не боится, то и стараться не нужно, правда же?
Я пожала плечами. Не в моих правилах нагонять на кого-то страх. Откуда мне знать, как оно бывает.
Так я впервые встретила Мэйко Хаджаву – как всегда, случайно, по воле загадочной судьбы Странника. Хэджам все правильно понял: рано или поздно я соберу для него всех, кто нужен, чтобы взойти в Такамагахару.
В ту первую встречу Мэйко сказала мне напоследок:
– Спи крепко и запоминай, что тебе снится. Я знаю, скоро мы увидимся снова.
Так и случилось. Сначала Блуждающая крепость вторгалась в мои кошмары размытыми образами, и я даже понять не могла, что видела, но с каждой ночью ее очертания становились четче, пока я не рассмотрела исполинские ворота – приоткрытые, и сквозь щель сочился волшебный свет мерцающего озера.
Когда Хэджам услышал об этом, его лицо тоже засветилось.
– Конечно, я знаю о крепости, но ни разу в жизни не получал приглашения! А ведь мы с птичьим народом, можно сказать, родственники! Ты – счастливица, мое сокровище.
Да уж.
– И как мне попасть в эту крепость?
– Сны – это само по себе приглашение. Насколько я знаю, рано или поздно ты набредешь на нее – неважно, куда будешь идти. Крепость не имеет постоянного местоположения, она повсюду и нигде. Эти птичьи духи, так они себя иногда называют, окружили свой дом хорошей защитой. Не знающий человек может стоять рядом с крепостью и никогда ее не увидеть. Но тому, кому она явилась во сне, рано или поздно предстанет и наяву.
Точно так же, как я оказалась в лесах Бандая, спустя несколько дней я увидела ворота Блуждающей крепости. К слову, наша встреча случилось почти в том же самом месте, среди полей, где через три десятка лет ее обнаружит Коджи. Флейта пела так же звучно, и звезды на небе сияли ярко. Мэйко выбежала ко мне и, улыбаясь так, словно все ее мечты в одночасье осуществились, заключила меня в объятия.
Я видела, как росла эта девочка, как ее детские, наивные черты лица еще сохраняли свою округлость, но мягкий, лучезарный взгляд приобрел жесткость, а в голосе все чаще скользили командные нотки. Когда она превращалась в птицу и кружила над моей головой, я в полной мере ощущала свободу и иногда сама цеплялась за темноту, взбираясь выше, чтобы дотянуться до нее.
Я ее полюбила – искренне, всем сердцем, как младшую сестру. Мы встречались в крепости, а иногда вблизи какой-нибудь деревни, на жителей которой Мэйко наводила морок. Шла война, и сны бедняг были беспокойными. Меня восхищало это бескорыстное желание принцессы – помогать им. Ее цель, ее призвание, как и мое, – давать отважным шанс на спасение родных.