Однажды мы сидели на берегу мерцающего озера, и я рассказала ей о своей способности находить другие миры. Поделилась тем, что никогда не обсуждала с Хэджамом.
– Когда я касаюсь темноты, все становится неважным. Как бы плохо мне ни было, в такие моменты все исчезает. Я словно излечиваюсь, становлюсь цельной, и кажется, что это самое правильное, что только может существовать в этом мире. Я – ребенок темноты.
Помню, Мэйко тогда долго смотрела на меня – так пристально, словно пыталась заглянуть в душу, а потом сказала:
– Неправда. В тебе темного столько же, сколько и света. Ты мечешься между тем и этим миром, но по-настоящему счастлива на закате – когда темнота еще не пришла, а солнце еще не ушло. На небе осталась половина солнца, а вторая – это ты.
Эти слова я никогда не забуду, хоть и смысл их до сих пор мне полностью не ясен.
Мэйко считала, что я одинока, но я спорила с ней. Много говорила о Хэджаме, правда, называя его своим другом и наставником и ни разу не упомянув о наших отношениях. Я навсегда хотела оставить это при себе. Моя тайна, только моя. Потом рассказала о Саваки – улыбалась, вспоминая, как он впервые показал мне путь в Ёми и как нам было хорошо вместе путешествовать.
– Скучаешь по нему?
– Да, скучаю. Но, знаешь, со временем я приняла его уход. Между нами не успело случиться ничего такого, что омрачило бы нашу дружбу или перечеркнуло все прекрасное. Жаль только, что я не смогла его похоронить.
– Почему?
– Его тело исчезло.
– Тогда он не умер, Рэйкен.
– Как это?
Мэйко улыбнулась и ударила ногой по воде, окропив подол своего изумрудного кимоно.
– Брат моего дедушки был той еще занозой в заднице. Вечно приводил к нам невесть кого. А это, сама знаешь, запрещено – идти против магии крепости. Только тот, кому мы приснимся, может пройти через ворота и даже вправе потребовать постоянной крыши над головой. А эти его дружки так называемые… В общем, однажды с ним пришел жуткий ёкай – страшный, вонючий и злой. Что-то было с его ногой – то ли кто-то откусить хотел, то ли откусил, об этом мои бабушка и мама вечно спорили, – да неважно, но он плохо себя вел. Громкий, грубый. Напился однажды и начал обвинять нас в том, что мы хорошо устроились. Что кругом война, а мы тут уже шесть поколений (это тогда было шесть, я-то седьмая) сидим в тепле и сытости, а могли бы давно помочь людей на место поставить. В общем, вывели его силой, а деда в наказание отправили на перерождение – это когда ёкаю сердце останавливают, плоть его исчезает из мира живых, а дух блуждает в другом мире, пока не осознает своей вины.
Мое сердце застучало и голову осадили призрачные картинки смерти Саваки.
– Перерождение – это он опять рождается в новом теле?
– Да нет же. Осознавший вину дух возвращает свое тело и может идти домой. А может и не идти – это уж как пожелает.
– А твой дедушка вернулся?
– Не-е-ет, – рассмеялась Мэйко. – Я даже не знаю, переродился ли он. У нас обычай такой: когда у главенствующей семьи крепости рождается ребенок, родители вправе отдать его кормилице и покинуть крепость. Собирается совет, на котором решают, выполнили ли новоиспеченные родители-правители свой долг: как поддерживали безопасность и благополучие народа, добры ли были ко всем путникам, нашедшим крепость, и тому подобное.
– Ничего себе. Но разве мать может оставить своего ребенка?
– Ой, Рэйкен, иногда ты бываешь таким человеком. Мои родители получили вольную и отправились путешествовать по миру. Иногда они заглядывают, и это чудесное время. А крепость – это бремя, и очень жестоко заставлять кого-то всю жизнь отдавать на правление другими, ты не находишь? Люди крепости – это большая семья. Можешь себе представить, каково это – воспитывать такую семью?
На рассвете мы с Хэджамом сидели под любимой вишней. Губы горели от поцелуев – мы не виделись несколько недель! Мое сердце по-прежнему не знало покоя рядом с ним, а его глаза при виде меня все еще смотрели так, словно видели самое невероятное создание этой вселенной. Хэджам крепко обнимал меня и рассказывал о своих поисках.
– Казалось, напал на след, но нет – просто душа отрезанная.
– Это как же?
– Смертная понесла от демона близнецов, так у них одна душа на двоих, представляешь. На самом деле такое часто встречается. Аномалия, сбой природы.
– Как же они жить будут?
– Недолго, уж поверь. Душа – она же цельная, тем более душа ёкаев, неважно, чистокровного или ханъё. Как только ки проснется хотя бы в одном, душа устремится к воссоединению.
– И оба умрут?
– Не факт. Один порешит другого – и такое возможно. Все зависит от того, насколько добры или злы дети. Природа хоть и совершает ошибки, но делает все, чтобы их исправить. – Хэджам улыбнулся мне и поцеловал в уголок губ. – А чем ты занималась? Снова со своей принцессой встречалась?
Я кивнула и, недолго думая, поведала ему историю дедушки Мэйко. Я волновалась, и мои пальцы дрожали. Хэджам внимательно выслушал, взял мои руки в свои и, крепко сжав, прошептал на ухо:
– Ты была права, Саваки – мой друг, он просто запутался. Я не готов его отпустить, но мне нужно было убедиться, что больше он меня не предаст.
– Значит, он переродился?
Хэджам улыбнулся, и я дала волю слезам.
Злилась ли я на него за то, что он утаил правду? Нет, нисколько. Много лет назад он забрал моего друга, но сейчас он же и вернул его мне. Да, отчего-то Саваки не отвечал на мои призывы в Ёми – кто знает, где его носило, – но это было неважно. Просто знать, что он жив, и, если судьбе угодно, рано или поздно мы еще раз увидимся – этого было достаточно.
Мы провели вместе еще десять прекрасных, беззаботных лет. Хэджам ни разу не усомнился во мне и даже несколько раз говорил, что не было никакой нужды заключать контракт. А потом говорил, что уже не прочь познакомиться с «этой Мэйко», раз мы стали такими хорошими подругами.
Да, в его руках была я, а вскоре будет и Мэйко. Остался один – хого из рода Сугаши, мой путь к смерти и покою.
Часть III. Предназначение странника
Глава 1. Ёми
Рассвет придет уже скоро. Небо по-прежнему черное, но звезды уже потускнели. Еще немного, и я смогу увидеть световые блики, розовые и желтые полосы. Хэджам говорил, что это границы миров. Что с восходом солнца они закрывают свои двери. Когда я поняла, что слишком долго провела в путешествиях между мирами, а солнце стало причинять мне вред, мы с ним часто наблюдали за рассветом. Безобидная и такая человеческая традиция. Я скучаю по ней. Скучаю по мужчине, который в те часы был со мной и одним своим взглядом обещал защиту от одиночества.
Обхватив себя руками, я уставилась на широкую каменную лестницу, поднимавшуюся прямиком к дверям храма. На пороге слабо светили маленькие фонари. Как только солнце взойдет, птичьи духи стекутся, чтобы готовить святилище к празднику. Мне стоило вернуться в спальню и забыться сном до заката.
Но я села на ступени и уткнулась лицом в колени. Даже в окружении себе подобных я больше не чувствовала счастья. Двадцать лет пряталась от прошлого и снова пошла по тропе, которая ведет к нему. Боги, так, может, мне открыть ворота и пусть он найдет меня наконец? Заберет хого и Коджи, убьет нас всех. Я исполню наше с ним соглашение. А Хэджам… Может, он сжалится и вернет меня домой.
– Домой… Как же я хочу домой.
– А, ты здесь.
Я нехотя подняла голову. Хого стоял в нескольких шагах от лестницы со скрещенными руками и устало смотрел на меня. Я вдруг поняла, что совсем расклеилась, потому что мне ужасно захотелось попросить его сесть рядом и обнять меня. Глупая женщина.
– Зря не спишь. Мэйко скоро проснется и заставит тебя работать. А ты еле на ногах стоишь.
– Я искал тебя. Надеялся, что ты все-таки сдержишь свое обещание по поводу Ёми, но ты была занята другим.
Голос хого прозвучал резко, губы изогнулись в неприятной ухмылке.
– В чем дело?
– Я видел, как ты обучала Тэйго своим походам в темноту.
Реплика прозвучала как упрек, и я опешила.
– Извини, Шиноту, но Тэйго хорошо управляет своей силой и мне безопаснее пойти с ним.
– С чего бы? – Хого сделал шаг вперед, карие глаза злобно сверкнули. – Это я ищу Мидори, это мне она нужна. Почему я должен сидеть здесь и ждать, пока два совершенно незнакомых мне существа…
– Потому что я тебе обещала! – зарычала я сквозь зубы, но хого отмахнулся от моих слов.
– Никому нет дела до нее. Кацу и Коджи тоже обещали, но, кажется, у них появились дела куда интереснее.
Я в недоумении уставилась на него. Хого и вправду был в ярости. Ноздри раздувались, на скулах играли желваки.
– Либо ты эгоист, каким я раньше тебя не считала, либо тебе совестно за что-то, раз ты так стремишься найти ее, мертвую. Два года уже прошло. Ее судьба не изменится – найди ты ее днем раньше, днем позже. Но ты начинаешь сходить с ума от нетерпения. В чем ты виноват перед ней, хого?
Шиноту нервно усмехнулся, и искалеченное веко опасно задрожало.
– Снова делаешь вид, что знаешь меня. Читаешь как открытую книгу. Мой персональный предсказатель! – Хого пнул землю и раскинул руки, пронзая меня яростным взглядом. – Давай, читай! Расскажи обо мне все! В чем моя вина, Рэйкен, а?
Сердце зашлось в бешеном ритме. Голос разума спорил со злостью в слабых попытках убедить меня остановиться, не говорить то, что я могла сказать. Он напуган неизвестностью, одурачен магией леса и крепости, наверняка чувствует себя преданным другом и племянником. И моя правда окажется тем, что ранит его сильнее, чем он может представить. Но в его взгляде была такая ненависть, что меня саму захлестнула ярость. Я устала терпеть злобу только потому, что понимала больше, чем эти дураки-смертные.
– Сильный, обаятельный хого, единственный наследник Сугаши, владелец рисовых полей и шикарного поместья, – зашипела я, упираясь ладонями в ступень, на которой сидела. – «Ах, господин, – причитают хорошенькие крестьянки, – вы так добры и щедры, вы с детства заботитесь о двух сиротках, но кто же позаботится о вас?» Но ты лишь улыбаешься. Ведь это большое счастье – исполнять волю покойного брата. Любить тех, кого тебе завещали любить, защищать тех, кого было наказано защищать. Но, мне кажется, ты отчаянно ищешь то, что можешь полюбить сам, потому что тебе так захочется. Девушку? Да, наверное, ты иногда позволяешь себе мечтать о собственной семье. О девушке. Простой, честной, доброй, которая будет нуждаться в тебе и никогда не покинет. Наверное, ее прообразом служит Анда, жена Такимару, потому что брат всегда все делал правильно. Ты бы так хотел по-настоящему влюбиться, но… что же идет не так, хого? Ты же такой хороший человек! Или все заблуждаются на твой счет? – Я с издевкой фыркнула, наблюдая за тем, как бледнеет лицо Шиноту. Его глаза расширились, и ненависть сменилась недоверием. Я добилась своего. Задела, уколола, и стоило бы теперь замолчать, но