Я любил дом, в котором вырос, ценил жизнь, которую дал мне дядя, но в Блуждающей крепости среди птичьих духов впервые понял, что нахожусь там, где должен находиться. Я бы хотел жить здесь и позволить своей силе раскрыться.
Мэйко сказала, что я могу остаться с ними. С ней.
Она мне нравилась. Нет, я не заблуждался в своих чувствах к ней, как когда-то в чувствах к Рэйкен. Мэйко сразу показалась мне такой теплой, родной. Она просто смотрела на меня, и я знал, что в этом игривом детском взгляде зеленых глаз понимания больше, чем в самой искренней молитве. Не знаю, зачем я нужен ей. Но я бы не задумываясь принял ее предложение. Если бы не…
Шиноту. Дядя потерял все. Он хорошо держался, узнав о моей природе, держался, когда умер Кацу. Что будет, если и я оставлю его?
– Не оставишь, потому что я еще могу вернуться.
Шелест ее голоса словно удар хлыста рассек морок, захвативший мое сознание. Я сел на футоне и часто заморгал. Несмотря на светлеющее небо, в спальне все еще было темно.
– Мидори? – выдохнул я.
– Здравствуй, братец.
Она появилась из ниоткуда, вышла из темноты – так, как уходила в другие миры Рэйкен. Боги, это была она! Голубое кимоно, расписанное розовыми бутонами и подпоясанное белоснежным оби, вороные волосы, рассыпавшиеся по плечам. Я бы никогда не забыл этого облика: точно так же выглядела Мидори, когда в последний раз взглянула на нас с Шиноту и сделала шаг в пропасть.
Сестра подошла ко мне и опустилась на колени. Я невольно подался вперед, пытаясь разглядеть хоть какой-то намек на смерть, но лицо Мидори не изменилось: все те же прекрасные черты, живой румянец на щеках и голубые глаза, слегка прищуренные, мечущие подозрительные искры.
Она пристально смотрела на меня, на губах застыла снисходительная улыбка. И меня захлестнула такая волна чувств, что я рванулся к ней, хотел обнять, но Мидори внезапно отстранилась.
– И я скучала, милый братец. Но у меня мало времени, не будем тратить его на нежности.
Нравоучительный тон пригвоздил меня к месту. Я растерянно уставился на сестру.
– Ты умерла. Я видел…
– Глупости. Я не умирала. Просто мне нужно было время, чтобы найти…
– Кого найти, Мидори?
– Отца. Ты же знал, что Такимару и Анда были нам не родными. Знал же?
Я нехотя кивнул. В голове была буря мыслей.
– И наверняка чувствовал, что мы не такие, как наш дядя. Чувствовал эту силу? В какой-то момент я просто не способна была больше делать вид, что могу жить по-прежнему. Я должна была найти нашу семью.
– Но, Мидори, я тоже этого хотел! Почему ты не сказала мне?
Сестра скептически закатила глаза, и я вдруг понял, как сильно скучал по ней!
– Никогда ты этого не хотел. Ты всегда был другим. Тебя устраивала наша жизнь в поместье. Тогда я решила сама найти. – Мидори вдруг ловко вскочила на ноги (как ей удалось в таком узком кимоно!), и в голубых глазах вспыхнуло ликование. – Но не знала, возможно ли это! Думала, что раз мы оказались у смертных, значит, наши настоящие родители умерли или с ними что-то случилось. Ведь никто не откажется от своих детей по доброй воле, понимаешь? Я не хотела тешить тебя пустой надеждой.
– И что? Ты их нашла?
Мидори широко улыбнулась.
– Отца, Коджи, я нашла отца!
Сердце гулко забилось. Когда Рэйкен подтвердила мою догадку, что я не принадлежу миру людей, мне даже в голову не пришло искать своих настоящих родителей. Я думал лишь о том, как Шиноту справится с известием, сможет ли он принять меня. Но вот Мидори рассказала, что нашла отца, и от волнения я уже не мог усидеть на месте. Забыл и о дяде, и о том, что два года считал сестру самоубийцей.
– Кто он, Мидори? Кто? – Я вскочил с футона. Тонкая полоска света просочилась сквозь приоткрытое окно прямо к ногам сестры, и она сделала шаг назад, по-прежнему широко улыбаясь.
– Он потрясающий, Коджи! Самый великий демон из всех! У него такие же глаза, как у нас! И еще… нет, ты даже не представляешь… еще он потомок Сусаноо!
– Ничего себе совпадение! Птичьи духи тоже потомки бога ветра, – удивленно выдохнул я.
С ума сойти, в моих жилах течет кровь бога! Поэтому мне удалось поднять нас с Рэйкен в воздух на том холме?
– Птичьи духи? – переспросила Мидори.
– Ну да. Те, что живут здесь.
– Где это «здесь»?
Я так и замер, глупо улыбаясь. В комнате становилось все светлее. Сестра пытливо смотрела на меня, медленно отступая в тень.
– В Блуждающей крепости, – неуверенно ответил я. На смену эйфории пришла тревога. Что-то было не так. – Мы все здесь, я и Шиноту. Пришли, чтобы найти тебя…
– Шин тоже здесь? – ее голос прозвучал удивленно, хотя лицо оставалось бесстрастным.
– Он больше всех хотел найти тебя. Мы даже обратились к демону, который может попасть в Ёми, потому что думали, что твоя душа там…
– Да-да, отец говорил про этого демона. Надеюсь, ты не веришь ей.
– Почему? Она…
– Нет, Коджи, она совсем не такая, какой ты ее считаешь! – резко сказала Мидори.
По спине пробежал холодок. Как изменился ее голос… Сколько властности и надменности было в нем.
– Отец мне все рассказал. И тебе расскажет. – Глаза Мидори сузились, превратились в зловещие щели, а потом вдруг напряжение в чертах сошло на нет и губы растянулись в знакомой теплой улыбке. – Ты даже не представляешь, какая у нас будет жизнь! Я отведу тебя к нему в замок! Коджи, ты бы видел его! Только… только тебе нужно проснуться.
– Что?
– Это сон, милый братец. Я не могла найти тебя. Поэтому отец и научил меня приходить к тебе во сне. Но я хочу увидеть тебя во плоти. Коснуться, вновь обнять. Чтобы мы опять стали семьей. А ты хочешь?
Синие глаза сестры увлажнились. От былой надменности не осталось и следа. Она смотрела на меня с такой мольбой, что сердце защемило.
– Конечно хочу, Мидори!
– Тогда проснись и открой ворота. Я буду ждать тебя за порогом.
Рассвет окутал спальню мягкой розово-золотистой дымкой. Я молча смотрел, как силуэт Мидори блекнет, как ее улыбка стирается и тускнеют цветы на кимоно. Сон ли это был, вызванный тоской по сестре, или реальность? Я не знал. Но когда открыл глаза, первые лучи солнца уже грели мои босые ступни, а на сердце было и тяжело, и радостно одновременно.
Так бывает, когда страх встречается с надеждой.
Когда я выбежал на главную улицу крепости, гирлянды из фонарей испустили последнюю вспышку света и погасли. Празднество закончилось, и у нас бы в поместье сейчас все давно спали, но птичий народ жил по своим правилам. Из кухни доносился звон посуды и бодрые голоса, запах подсоленной рыбы проникал в нос и манил. Но я не обращал внимания, направляясь прямиком к спальне дяди.
Меня окликали ёкаи в птичьих масках, махали руками. Я наспех кланялся всем с нелепой широкой улыбкой, плохо соображая, кто передо мной.
Мидори жива.
И когда до спальни Шиноту оставались считаные шаги, я остановился. Но что, если это неправда? Что, если мне действительно приснился сон – странный сон? Ведь Рэйкен предупреждала, что сны в крепости могут сыграть жестокую шутку, что птичий народ насылает морок, способен манипулировать сознанием. Я не могу так поступить с дядей. Весь прошлый вечер я боялся подойти к нему – видел же, что он в своих мыслях снова и снова винит себя. Сам я считал его вину выдуманной и глубоко в душе боялся, что нам все же удастся встретиться с Мидори. Слишком хорошо я знал свою сестру, знал ту ее темную, эгоистичную сторону, которая вряд ли будет считать себя виноватой. Нет. Мидори, которую я узнал перед смертью, внушит Шиноту, что единственный путь, чтобы покаяться, – это пойти с ней. А потом утащит его за собой и глазом не моргнет.
Но что, если я ошибался? Что, если темнота, годами расцветавшая в глазах моей сестры, была не чем иным, как способом отгородиться от меня и без помех воплотить задуманное? Вдруг Мидори и вправду эти два года искала отца и теперь готова вернуться?
Надоело гадать. Я тоже хочу понять, что с ней случилось. Нужно найти Мэйко и убедить ее открыть ворота. Она единственная, кто поймет. Должна понять!
– Эй, Коджи!
Я вздрогнул и поднял голову. Сам не заметил, что сижу на земле, уткнувшись лицом в колени. Передо мной стоял Тэйго. Улыбчивый здоровяк в аскетичном коричневом хаори на голое тело и черных хакама, стянутых шнурками на лодыжках. Когда два часа назад я шел спать, этот хого еще ворковал с какой-то девушкой, а теперь вот стоит здесь, передо мной, бодрее всех, словно выспался на целую жизнь вперед.
– А, привет! – улыбнулся я. Тэйго протянул мне руку и помог подняться. – Шел к дяде, задумался и уснул.
– Забавный ты малый, – усмехнулся хого. – О чем задумался? Может, помочь чем?
– Да я… наверное, неважно…
Тэйго нахмурился и уставился на меня так пристально, что стало неловко. Не привык я еще, что в этом новом мире существа совсем по-другому воспринимают границы друг друга.
– Мне сон приснился о… о Мидори.
– Твоей сестре?
– Ага. Она заверила меня, что жива, но не может найти нас, потому что… потому что здесь мы под защитой.
Тэйго нахмурился еще сильнее. Он скрестил руки на груди, отчего даже из-под широких рукавов хакама показались его надутые мышцы.
– Она знает, где ты?
– Да… я… вот черт, так глупо вышло, я сказал ей про крепость. – Я с опаской заглянул Тэйго в глаза. – Но это же не страшно?
– Не болтай во сне лишнего. Это мог быть просто сон, а могли быть происки кого-то. Только очень сильные демоны могут приходить во снах.
– Но… Мидори не демон, – сказал я и сам посмеялся над тем, как жалко это прозвучало. Конечно, Тэйго все знал. Всех своих хого Мэйко держала в курсе происходящего.
Мужчина скептически выгнул бровь, но спорить не стал.
– Я, кстати, тоже хотел поговорить о ней. Плохо вчера получилось. Эта ваша подруга поступила нехорошо. Инугами нам не друзья.
– Мне жаль, что так случилось с твоей семьей…
– У меня еще две сестры остались. Правда, я ушел от них, чтобы уберечь. Если однажды инугами вышел на твой след, его уже никакая защита хого не остановит, – в голосе Тэйго проскользнула печаль, а потом он вдруг переменился в лице и взгляд стал виноватым. – Вчера я вспылил. Сложно было стоять там и просто смотреть, как Рэйкен говорит с ним. Притаиться, словно я трус какой-то. Я даже порывался вызвать его. Выйти за ворота и вызвать этого пса из Ёми…