Кузьменко заглянул в ельник и действительно обнаружил отчетливые следы. Его непонимание накапливалось, но "быковать" опер не стал. Слишком странный этот следак.
Корнилов молча направился к своей " Ниве". Его окликнул полковник Захаров, наблюдавший за происходящим:
– Михаил Леонидович, вы что же уезжаете?
Следователь обернулся:
– Здесь ничего интересного уже не будет. Я вечером к вам заеду – Герман Матвеевич – Михаил прикрикнул Зонбергу. Тот в свою очередь поднял руку вверх, ознаменовав тем самым, что они договорились.
– Подождите пожалуйста – полковник направился к следователю
Иван Лукич настиг Корнилова прямо у машины и почти шопотом, что бы никто не слышал сказал:
– Миша, давай не будем афишировать, то что в прошлом ты был моим зятем? Не к чему эти пересуды…
Следователь сложил руки на груди:
– А в чем дело товарищ полковник? Вы меня стесняетесь?
Полковник поморщился, но Корнилов не стал дожидаться ответа, он все прекрасно понимал:
– В прочем как скажите – он открыл дверь у машины – но считать меня виноватым в том, что тогда случилось....В прочем бог вам судья.
Иван Лукич молча смотрел как белая " Нива" оставляя за собой след выхлопного газа, покидала место тяжелейшего преступления.
ГЛАВА 2
Корнилов остановил машину на обочине грунтовой дороги. Достал телефон, нашел заветный номер и несколько секунд подумав нажал на соединение. Несколько гудков и Михаил услышал знакомый женский голос.
– А я уж думала ты и на меня обиду затаил?
Корнилов улыбнулся и посмотрел на себя в зеркало заднего вида. Этот голос в любое время дня и ночи вселял в Корнилова надежду. На что? Да просто на что то лучшее и светлое. На то что не все еще потеряно. И не стоит расстраиваться и все можно изменить. Таким своего рода "добрым ангелом" была для Корнилова его коллега по следствию в Питере, Вера Лихницкая. Они довольно долго работали в одном отделе и отношения между ними были – какие то более родственные, нежели дружеские. Вера была чуть младше Корнилова и выглядела очень даже симпатично. Правда в начале на это никто из мужиков внимания не обращал. Строгая форма нагло скрывала природную красоту девушки следователя. Так было до поры, пока несколько следователей не решили после одного весьма громкого дела отметить это в ресторане. Мужчины пришли во время и разглядывали меню. На то что Лихницкая опаздывает никто даже внимания не обратил. Ну девочки они такие. Но когда к столику подошла обворожительная брюнетка в коротком черном платье, в ней никто сразу веру не признал. Потом Корнилов да и чего греха таить все мужики ресторана пытались надолго не задерживать взгляд на пышной и дико сексуальной груди Лихницкой, как будто нагло подмигивающей из декольте. Это был нокаут чистой воды. Она как будто специально пыталась показать себя такой…Другой....Из скромной следачки превратившись в роковую красотку. Дескать ребята – вы меня недооцениваете. И строгая форма следователя лишь камуфляж прикрывающий красивое женское тело.
С первых дней знакомства Корнилов понял, что Лихницкая ему симпатизирует. Но несмотря ни на что вел себя довольно прохладно по отношению к ней. Двойственные чувства кипели в его груди. С одной стороны она была красива и желанна. С другой все с тех же первых дней Михаил стал замечать что при общении с Верой он становится каким то…Умиротворенным что ли. Она была как родной человек, к которому можно прийти за советом. И даже какие то банальные фразы типа " не принимай близко к сердцу" или " Не думай об этом – все будет хорошо", звучали из ее уст так многообещающе, что даже мысленно понимая, что " все хорошо все равно не будет" – становилось как то легче. Ну и конечно одна из железобетонных причин....Корнилов на тот момент был женат, а у Лихницкой был молодой человек, как выяснилось потом, женатый. Таким кувырком дружба между Михаилом и Верой с каждым годом перерастала во что то большее, но не в сексуальном плане, а именно в каком то родственном. Потом спустя годы, когда супруга Корнилова пропадет без вести, а Лихницкая оборвет все отношения со своим ухажером, оба поймут – никого ближе, с кем можно не просто поговорить, а выговориться в принципе и нет. Кто из умных людей сказал " Близкий человек – это человек при котором можно мыслить в слух". Ну как тут поспоришь.
Корнилов смотрел на свое отражение в зеркале заднего вида и представлял лицо Веры, улыбающееся и безумно родное:
– Ты здесь ни причем....Просто…
– …Тебе нужно было собраться с мыслями – закончила фразу Лихницкая
Миша скромно улыбнулся, даже находясь далеко и не видев друг друга почти месяц, она чувствовала его.
– Вроде того
– Как ты?
Корнилов вздохнул, получилось как то по театральному. Он сам это понял и что бы не показаться нытиком коротко ответил:
– Все нормально. Как ты?
Лихницкая ухмыльнулась:
– В целом – нормально. А в принципе – кошмар.
Михаил прекрасно понимал, что сейчас Вера не будет откровенничать. По манере поведения было ясно – она на работе и сейчас не самое лучшее время для исповеди. Но значит самое лучшее время для…
– Но ты что хотел, ведь так? – Лихницкая опередила его.
Улыбнувшись и поняв что Веру не проведешь, Корнилов продолжил:
– Нужна твоя помощь.
Голос Веры стал строгим и решительным:
– Я слушаю.
– В нашей глухомани – начал Корнилов – сегодня обнаружили труп женщины лет шестидесяти.
– Поздравляю – съязвила Лихницкая
– Спасибо, причиной смерти судя по всему стал точный удар в печень. Документов и личных вещей при жертве не было. Дело в том, что труп нашли недалеко железнодорожной станции. Я конечно заряжу участковых, но мне кажется она из города приехала.
Может в этом и есть родство душ – понимать друг друга с полу слова и не задавать лишних вопросов. Лихницкая сразу все поняла:
– Ты хочешь что бы я подняла заявление о пропаже женщин этого возрастного диапазона?
– Да – без лишних слов ответил Миша
– Хорошо сделаю....Но ты сам должен понимать, если труп свежий, то заявление еще могло не поступить. Сначала родственники обзвонят друзей и знакомых. Лишь потом пойдут в полицию. Фотография есть?
– Скоро заберу у эксперта и сразу пришлю.
Лихницкая спокойно и без эмоций ответила:
– Хорошо.
Корнилов приложил трубку ко рту:
– Люблю тебя!
Вера убирая телефон в карман, нежно улыбнулась.
Корнилов подошел к старой обитой черным дерматином двери. На ней красовалась табличка " Участковый уполномоченный Васильков ". Поступив нагло, не стуча, Михаил открыл дверь. Молодой светловолосый парень в форме лейтенанта полиции, сидел за столом у окна и пил из граненого стакана чай. Увидев Корнилова паренек вскочил.
– Сиди, сиди – скомандовал Михаил и указал рукой что бы парень присел обратно на стул.
Начальник следствия прошел к столу и сел напротив участкового. Было видно что Васильков оторвался от обеда. На газете рядом с чаем лежал покусанный бутерброд.
– Перекусить решил? Понимаю, дело хорошее. Ну ты не отвлекайся продолжай.
Лейтенант хлопал глазами:
– Товарищ майор…Что то случилось?
Корнилов кивнул на бутерброд:
–Ты ешь, ешь – он достал несколько фотографий
– Да как то неловко…может чайку?
– Нет спасибо.
Участковый скромно, постоянно смотря на Корнилова все таки взял бутерброд и аккуратно откусил. Увидев это, Михаил улыбнулся:
– Приятного аппетита!
– Спасибо – кивнул Васильков
Корнилов разложил перед лейтенантом фотографии, как карты в пасьянсе и спросил:
– Узнаешь данную гражданку?
Васильков прихлебнул из стакана и внимательно уставился на снимки. Его лицо заметно поменялось и он подавился. Лейтенант начал сильно кашлять, то и дело выплевывая на стол крошки от непереваренного бутерброда.
– Что это? Товарищ майор!
Корнилов удивленно забрал фотографии и взглянул на них:
– Это женский труп, а что тебя так удивляет?
На секунду Васильков перестал кашлять. Он смотрел на следователя и думал " он серьезно или издевается?"
– Так ты узнаешь гражданку? – Корнилов снова сунул снимки лейтенанту.
Полностью прокашлявшись Васильков снова уставился на фото:
– Откуда это у вас?
Михаил ухмыльнулся:
– Это скорее у вас, гражданин Васильков. На полустанке близи леса нашли данный труп, а вы не сном не духом.
Участковый почувствовал себя неловко. Он стряхнул крошки которые вылетели в порыве его нелепого кашля и уселся за стол. Отставив чай и горе бутерброд, он пристально стал всматриваться в фото:
– Господи, это же…
– …Кто ее так? – Перебил его Корнилов – на этот вопрос мы должны ответить. Мы – это органы внутренних дел – он ткнул пальцем в Василькова – и мы – это органы следствия. Ну так что? Не узнал? Местная или нет?
Участковый скривил лицо:
– Так сразу и не скажешь. Надо обход делать по району....может кто и знает.
Корнилов выдохнул:
– Правильно мыслишь....Я надеюсь задание повторять не нужно.
Корнилов почти вышел из кабинета, но резко остановился и обернулся к лейтенанту:
– А напомни как тебя зовут?
– Коля – взволнованно ответил лейтенант
– Значит Николай?
– Так точно!
– Так вот Николай, поменяй свою табличку на двери. То непонятно как к тебе обращаться. Ни звания ни имени. Не хорошо – Корнилов покрутил головой.
Ничего не понимающий Васильков лишь крикнул:
– Есть, поменять табличку!
Когда следователь покинул кабинет, участковый посмотрел на покусанный бутерброд, но есть не стал. Аппетит каким то "странным образом" пропал.
Герман Матвеевич Зонберг был человеком очень спокойным. Местным операм и следователям не приходилось ни разу видеть эксперта в плохом или раздраженном расположении духа. В свои пятьдесят с хвостиком Герман Матвеевич весил около ста тридцати килограмм и по мнению все тех же окружающих никогда по этому поводу не парился. Да, огромный вес мешал ему на карачках ползать возле трупов, но и признаться трупов в этой местности было по пальцам сосчитать. Нет, конечно как говорится всякое бывало, автомобильные катастрофы, пьяная поножовщина – это неотъемлемая часть любого района, нашей огромной и необъятной Родины. Но здесь как то все проходило более и менее тихо. И вот когда был обнаружен труп возле железнодорожной станции, эксперт Зонберг решил применить все свои знания.