и подростками. Там до сих пор подавали вкуснейшую пиццу во всем Кенгьюбери.
Ник пришел в кафе первым и успел даже сделать заказ – вкусы Клио он, конечно, прекрасно помнил. Жаль только, что они давно не встречались без повода, просто чтобы поболтать. Ведь и сегодня на встречу с ней Ника привело дело.
Хлопнула стеклянная дверь, зазвенели колокольчики «музыки ветра», и появилась Клио, озаряя пространство кафе своей лучезарной улыбкой.
– Пицца! – обрадовалась она, непосредственная, словно ребенок.
Какое-то время они просто жевали, прерываясь разве что на безобидные городские новости вроде постройки нового парка неподалеку от дома Клио. Но когда от пиццы осталась лишь пара кусочков (преимущественно стараниями Ника), пришло время разговора посерьезнее.
– Тебе удалось выяснить что-то о Мелинде? – осторожно спросил он.
Клио разом помрачнела. Помолчала, комкая салфетку.
– Что такое?
– Я просто хочу быть уверена, что то, что я скажу, ей не навредит.
Ник откинулся на спинку кожаного дивана. Если вспомнить род его деятельности (и юный возраст Мелинды), нетрудно понять, что именно беспокоило Клио.
– Разве я когда-то вредил людям из прихоти? – мягко спросил он. – Разве доносил Трибуналу на безобидные полуночные забавы?
«Если они, конечно, оставались безобидными».
Клио перестала комкать салфетку. Глаза цвета морской волны удивленно расширились.
– Как ты догадался?
Ник пожал плечами.
– Подростки. Охотятся за чарами из древнейших гримуаров, которые на поверку оказываются дешевыми пустышками. Выпытывают у цеури мудреные чары, приходят ночами на кладбище, пытаются вызвать демонов из самых глубин мира теней… Ты даже не представляешь, как много таких случаев попадается в практике агентов. – Он выдержал паузу, дожидаясь, когда официантка с готовым заказом пройдет к другому столику. – Регламент предписывает докладывать нам о каждом таком нарушении.
– Но ты этого не делаешь, – тихо сказала Клио. – Нет, я знала, что ты…
– Бунтарь и очаровательный «плохой парень»? – подмигнул Ник.
Клио рассмеялась.
– Я хотела сказать «человек широких взглядов». Даже несмотря на то, что… агент. Но я думала, что это касается только меня и Морри. – Ее щеки порозовели от смущения. – Я была очень самонадеянна.
– Вас двоих моя… м-м-м… широта взглядов касается в первую очередь. Но да, были – и есть – и другие.
Клио выдохнула, даже не скрывая своего облегчения.
– Мелинда… Мне кажется, она практикует не просто какие-то глупые чары, отданные цеури лишь затем, чтобы что-то получить взамен. Она всерьез этим увлечена, но… Я уверена, она не делала ничего плохого.
Ник чуть склонил голову набок. «Прости, Клио, но делать выводы придется мне».
– У меня не сразу, конечно, получилось ее разговорить. Да и вообще хоть какой-то контакт с ней наладить. В тот же день после нашей беседы я подошла к Мелинде, сказала, что сожалею о смерти Кейт. Потом мы несколько раз пересекались в столовой. Кивали друг другу. И в какой-то из дней она подсела ко мне. – Клио вздохнула. – Я думаю, ей до безумия одиноко.
Одним резким движением она смяла несчастную салфетку в ладони.
– В общем, мы условились сходить погулять. Мелинде нужно было выговориться. И, начав, остановиться она уже не могла. Все вспоминала о Кейт – о том, как они познакомились, как подружились. Я больше молчала – я плохо ее знала. На следующий день Мелинда пригласила меня в гости. Ее родители до сих пор не вернулись из командировки. Как я поняла, они постоянно в разъездах, и в огромном доме в Лавандовой Долине Мелинда жила одна. Если не считать приходящей прислуги.
Клио покачала головой. В этом простом жесте Ник увидел многое. И немой упрек в сторону родителей Мелинды, не пожелавших вернуться из командировки пораньше, чтобы утешить дочь, которая потеряла близкую – и, судя по всему, единственную – подругу. И сострадание к самой Мелинде. И даже, может, давнее, в очередной раз подтвердившееся осознание: красивая жизнь в самом престижном районе Кенгьюбери, не гарантирует счастья и гармонии в собственной душе.
– Потому Мелинда оказалась так рада нашему общению.
– И все же она быстро тебе доверилась, – заметил Ник.
Клио издала горький смешок.
– Я думаю, в этом мне очень помогли слухи о семье Блэр. Мелинда увидела во мне, ни много ни мало, родственную душу. Полуночную ведьму.
– Ты не сказала ей, что отказалась от магии еще в детстве и инициацию так и не прошла?
– Нет. Не стала. Ее бы это отпугнуло. Мелинда решила бы, что я чураюсь полуночной магии, боюсь ее или и вовсе считаю грязной, недостойной. Я лишь сказала, что нашла себя в учебе и медицине и решила сосредоточиться на карьере врача.
– Ты сумела понять, каковы границы ее сил? Какими именно ритуалами она занимается?
Клио коротко взглянула на него.
– По большей части, связанными с мертвыми. Не с демонами – с душами, что бродят по миру теней.
Ник вскинул бровь. Надо же. Что-то слишком часто в последнее время судьба сводит его со спиритуалистами.
– Больше я ничего не знаю. – Клио сжала в линию тонкие губы. – Я не захотела расспрашивать, словно Мелинда на допросе, а я…
– Полицейский агент? – улыбнулся Ник. – Все в порядке. И спасибо, что сказала.
Клио с явным облегчением откинулась на кожаный диван. Несколько мгновений изучала лицо друга детства.
– Ты уже выяснил, кто убил Кейт, Эрин и… остальных?
Ее голос на мгновение дрогнул. Можно только представить, какой переполох в Колледже Килкенни вызвала смерть сразу семерых учеников… за месяц. И как близко восприняла к сердцу происходящее чуткая Клио. И все же такта ей не занимать – она и не пыталась воспользоваться их старой дружбой и не донимала Ника вопросами после каждой из смертей.
– Кажется, да. Есть, правда, кое-что, что мне непонятно… Чтобы все прояснить, мне нужно еще раз поговорить с Мелиндой. – Глаза Ника вспыхнули. – Но сначала я доем пиццу.
Через полчаса он уже стоял у кованого забора одного из домов Лавандовой Долины. Что дало району такое название, гадать не приходилось, достаточно было оглядеться по сторонам. По древней традиции, уходящей корнями в семнадцатый век, перед многими домами здесь были разбиты лавандовые газоны – нежные сине-фиолетовые ковры вместо привычных изумрудных.
С удовольствием вдыхая пряно-терпкий аромат, Ник терпеливо дожидался, когда ему откроют. Встретила его сама Мелинда – судя по всему, ее родители домой до сих пор не вернулись. Учебное время давно закончилось, но она все еще была в школьной форме. Теперь ясно, отчего та выглядела настолько помятой.
Круги (скорей, темные провалы) под глазами Мелинды можно было заметить на расстоянии в несколько шагов. Покрасневшие глаза при виде Ника расширились.
– Мистер…
– Куинн, – подсказал он. – Мелинда, вы не против поговорить?
– По поводу смерти Джона и…
– Да. Но по большей части, по поводу смерти вашей подруги Кейт.
Мелинда сглотнула. Мимолетное движение гортани под тонкой кожей сказало ему о многом.
– Что… Что вы хотите мне сказать?
– То, что вы уже, судя по всему, уже и так знаете. То, что Эрин и ее друзей убила Кейт Тэннер.
Глава седьмая. Ник
Лицо Мелинды побелело до серости.
– Кейт мертва.
– Верно. Как верно и то, что со смертью жизнь не заканчивается. Кому, как не вам, это знать?
Она отшатнулась, в подсознательном защитном жесте прижимая руку к груди.
– О чем вы?..
– Пожалуйста, Мелинда, – устало попросил Ник. – Я не собираюсь доносить на вас Трибуналу. Я верю, что в случившемся нет вашей вины. Мне просто нужно понять… и удостовериться, что в Колледже Килкенни больше не будет смертей.
Мелинда медленно опустила руку. Мотнула головой, растрепав и без того неряшливую прическу.
– Нет. Все закончилось. Я вам это обещаю.
– Потому что все обидчики Кейт мертвы?
Она коротко всхлипнула и тут же замолчала. Сгорбила плечи под невидимым грузом, который мешал ей дышать последние несколько недель.
– Идемте в дом, – обессилено сказала она.
Там, внутри, среди натертых до блеска полов царила тишина. И одиночество. Мелинда провела Ника в гостиную. Он сел на белоснежный кожаный диван. Она же замерла у окна, невидяще глядя на Лавандовую Долину.
– Как вы узнали? – тихо спросила Мелинда.
– Смерть Кейт выбивалась из общей картины. При ней не было плеера с мемокубом, «заряженного» полуночными чарами, а значит, и причина ее смерти была иной. Об остальном догадаться несложно. Кейт писала пронзительные стихи, и именно их, наложенных на мелодию, я и услышал через призму мира теней.
Мелинда в изумлении развернулась к нему.
– Вы слышали ее песню?
– Не совсем. Но мне известны ее слова. В них очень много тоски.
– Тоски, – повторила она, словно зачарованная. – И правды.
– Я не знаю всех деталей, не знаю, как именно работают эти чары… Однако очевидно, что без помощи извне Кейт было не обойтись. Я только не могу понять, как все случилось. Вы точно не могли планировать все это с самого начала, иначе вы бы не пришли в Департамент. Не стали бы привлекать наше внимание к Колледжу Килкенни.
– Я ничего не планировала, – устало сказала Мелинда. – И да, я ошиблась. В том, что касалось Кейт. Ее травили, но никто ее не убивал. Она сама… Она просто сдалась. Сломалась.
Мелинда резко, прерывисто вздохнула. Шагнув к столу, дрожащей рукой налила в стакан воды из прозрачного кувшина, в котором плавали лимонные дольки. Первые секунды, когда она пила, зубы ее стучали о край стакана, но затем ей все же удалось овладеть собой. На стеклянную столешницу Мелинда поставила уже пустой стакан.
– Все эти возвышенные, мотивирующие речи о том, что ничто нас не сломит… Это такая чушь. У каждого есть предел. Какая-то грань, за которой не остается ничего, кроме желания, чтобы весь окружающий мир оставил тебя в покое. – Она говорила глухо, отрешенно. – Я не знаю, какая именно мысль была в голове Кейт, когда она поднималась на эту проклятую крышу. Возможно, она думала, что так будет лучше. Что ее матери будет проще вырастить одну дочь, чем две. А может, поняла, что так будет всегда. Что всегда будут люди, готовые – и способные – ее использовать. Поняла, что это мир был, есть и всегда будет полон несправедливости. Полон людей, которые добиваются своего нечестными путями, остальных оставляя на обочине. А может, все куда проще, и Кейт просто устала. Я не знаю!