А для таких, как Эрин Кеннеди, ничего не стоило нанять человека, который не просто подглядит в чужое окно, но и проберется в чужой дом.
– Это стало последней каплей. Кейт просто… не выдержала. И я… Да, вы правильно заметили: я злюсь. И одновременно я ее понимаю. И хотела бы я сказать, что вот я-то на ее месте уж точно боролась бы до конца, но… Но я на своем месте. Я не переживала всего того, что пережила Кейт. И она… другая. Или… была другой.
Ник заметил эту оговорку, но пока спрашивать ничего не стал – они уже подходили к нужному моменту.
– Расскажите мне, что произошло после смерти Кейт. Вы связались с ней, верно?
– Да, но вышло не сразу. Я слишком… нервничала. Никак не удавалось сосредоточиться. И знаете, разговор с вами мне помог.
– Вот как? – Ник позволил себе мимолетную улыбку.
– Я увидела, что вы восприняли мои слова всерьез. Что вы действительно хотели во всем разобраться. И я… немного воспрянула духом. Поняла, что мне необходимо рассказать обо всем Кейт. Сказать ей, что Департамент непременно во всем разберется, что дело получит огласку, что хоть какая-то справедливость восторжествует… А еще я соскучилась по нашим разговорам с ней.
– Кейт, наверное, была очень рада поговорить с кем-то из живых.
Все-таки не каждому духу выпадает такая возможность.
Мелинда поерзала на месте.
– Да, но… не совсем. Разговор как будто не задался с самого начала. Кейт… Я так привыкла к ее доброте, к ее кротости… Понимаю, что любому всепрощению однажды наступает конец, но… Я не ожидала от нее такой ярости. Она… изменилась. Дело не только в тех причинах, что довели ее до смерти. Ее надежды на перерождение, на новый шанс не оправдались. Только подумайте… Вместо новой жизни ей дали жизнь… нет, существование среди духов и теней.
– Но ведь Кейт уже заглядывала в мир теней с вашей помощью…
– Она до последнего надеялась, что с ней все будет иначе. Что духи, живущие в мире теней, прогневали Дану.
– Кейт не боялась, что прогневает богиню и она, оборвав жизнь, которую Дану ей даровала? – осторожно спросил Ник.
– Не знаю, – выдохнула Мелинда. – Может, в тот момент, когда она стояла на крыше, когда заносила ногу над пустотой, ее мысли были вовсе не о богине. И Кейт… Новым ударом для нее стало то, что к тому времени, как она попала в мир теней, ее отец ушел.
Юдоль Безмолвия – так Морриган это называла. Та часть мира теней, где духов ждал покой и… забвение.
– Она не ощущала связи с ним. Он ее не дождался. И тут еще я пропала… Кейт осталась совсем одна… среди мертвых. Таких же, как она сама.
– Тогда она и предложила вам записать ее песню?
Мелинда сжала губы в тонкую линию. С усилием кивнула.
– Кейт сказала, что только здесь, в мире теней, ей пришла в голову мысль наложить свои стихи на музыку. Она пропела эту свою песню. Если прослушать ее в нашем мире, то будет только треск или тишина. Но через приоткрытую завесу песня звучала странно, глухо, и странно на меня влияла. Тот разговор вообще был… странным. Я не понимала, к чему это, не понимала, что Кейт хочет от меня. Почему мы вообще говорим о ее стихах и песнях, когда она совсем недавно умерла? Пока она не попросила записать ее голос на мемокуб, а потом заменить им мемокубы в плеерах Эрин и ее друзей. Всех, кто навредил Кейт, кто помогал Эрин накачать ее, а потом сделать эти проклятые снимки.
– Она как-то объяснила вам свое желание? Сказала, что произойдет?
Задавая вопрос, Ник внимательно наблюдал за выражением лица Мелинды и языком ее тела. Взгляд она не отвела – смотрела прямо, открыто, но пальцы продолжали мять несчастную юбку.
– Кейт говорила, что их будут мучить кошмары, – сдавленно сказала она. – Что после того, как они прослушают песню, спетую мертвой, им постоянно будет сниться мир теней. И этой участи я желала им больше всего на свете.
– Итак, вы записали песню Кейт на нескольких мемокубах, а потом подменили их.
Мелинда снова кивнула.
– В разное время. С Эрин, Сиршей и Мэри было проще всего. Сначала я подсмотрела коды от их шкафчиков в раздевалке. Это заняло несколько дней. Потом, когда они были в бассейне, заменила мемокубы в плеерах Эрин и Сирши. Оказалось, у Мэри плеера нет. С Джоном, Джастином и Адамом так уже, конечно, не вышло. Я ходила мимо раздевалки, не знала, что делать, потому что я не могла в очередной раз подвести Кейт… – Она закусила губу. – В общем, однажды я увидела, как Джон раздевается и бросает свою одежду прямо на лавку и уходит тренироваться. Я бегом в раздевалку, пока никто не видит. Плеер Джона лежал в одном из карманов. Тогда я и подменила мемокуб. Решила, что пока этого достаточно, что остальные подменю позже… А потом умерла Эрин.
Расчет Кейт был верен – на уроках плееры не слушали, а вот после них… Наверное, она ждала, что все шестеро умрут одновременно. Но подмена некоторых мемокубов не удалась, а другие, вероятно, занимали себя другими делами и до злосчастной вечеринки плееры не включали.
– Когда я отошла от шока, когда связала все… Я пыталась добраться до плеера Сирши, но она перестала носить его с собой. Когда погибает твоя подруга уже, знаете, не до музыки. С Джоном тоже не вышло. – Мелинда содрогнулась. – Это моя вина, что они погибли. Не только Кейт.
Ник покачал головой.
– На первый взгляд, может быть, выглядит именно так… с поправкой, что вы не знали, какую кару уготовила Кейт своим угнетателям. Но подумайте вот о чем… Музыку на той вечеринке слышали все, но покончили с собой только пятеро. И вы, слушая и записывая песнь Кейт, не пострадали.
– Что вы хотите сказать? – насторожилась Мелинда.
– Эта песня – не убийственные сами по себе чары. Лишь связь Кейт с миром живых. Проложенная сюда, из мира теней тропинка, способная приоткрыть завесу в тот момент, когда эта песня звучит. Кейт ударяла прицельно, затягивая в мир теней только тех, кто ей нужен. Подобные чары мне, признаюсь, незнакомы. Возможно, в тот момент, когда открывалась брешь, Эрин, Мэри, Джон и остальные чувствовали многократно усиленные эмоции самой Кейт, всю ее тоску и одиночество. Или же через тайные слова и подсознание эти же чары внушали им мысль покончить с собой. Важно то, что создать, освоить такие чары самостоятельно, будучи простым духом, Кейт бы не смогла.
– Что вы хотите сказать? – с нажимом повторила Мелинда.
Ник помолчал, подбирая слова, прежде чем продолжить.
– Судя по всему, вам известно, что в мире теней нашлось место не только душам покинувших наш мир людей. Но и фоморам – демонам короля Балора. Люди, одержимые жаждой мести или тоской по родным и близким, нередко заключают с ними сделки. Фоморы требуют разное – рассветность от тех, в ком плещется хоть немного светлой колдовской силы, воспоминания, позволяющие душам раньше времени не становиться тенями, их эмоции… И, по слухам, даже человечность. Как ее можно утратить – и можно ли вообще, – я не знаю.
Мелинда опустила голову. Сидела так, разглядывая руки, лежащие на коленях.
– Вы думаете, Кейт пошла на сделку?
– Да. Думаю, да. – Ник добавил вполголоса: – Сдается мне, я ошибся. Она не сирена… даже мертвая. Она – эринния.
Подняв голову, Мелинда озадаченно воззрилась на него.
– Так греки называют мстительных духов.
– Мстительных, – эхом отозвалась она. – Не понимаю, как Кейт могла так сильно измениться.
– Полагаю, сам мир теней ее изменил.
– Но она умерла всего три недели назад!
– Говорят, время там течет иначе.
«Порой растягиваясь до вечности», – говорила ему Морриган.
– Только представьте… Кейт заперта среди духов и демонов и больше не способна видеть мир живых. Все, что у нее осталось – воспоминания об оставленной жизни. И какие они? Кому-то удается стряхнуть с себя путы прошлого, кому-то – нет. Боюсь, Кейт оказалась среди вторых. Она медленно погружалась в эту трясину, увязала в ней, позволяя этим мыслям отравить ее существование. И, в конце концов, зациклиться на мести.
Мелинда порывисто поднялась и подошла к окну. Плечи ее дрожали. Ник тактично отвернулся, давая ей время прийти в себя.
– Что теперь будет? – глухо спросила она. Голос не дрожал, но оборачиваться Мелинда не стала. – Я… Трибунал придет за мной, верно? Я ведь все равно причастна…
Ник прикрыл глаза. У него появился шанс поступить правильно. Но «правильно» – значит по совести или по закону?
– Если я расскажу Трибуналу обо всем, что произошло, вашей спокойной жизни настанет конец. Вас провозгласят отступницей… но наказывать тюрьмой, конечно, не станут. Вас спасет то, что вам нет восемнадцати лет, а убийство всех этих людей совершено непредумышленно. Вот только на вас наденут ошейник.
Мелинда вздрогнула и повернулась к нему.
– Ошейник.
– Браслет, – чуть мягче пояснил Ник. – Специальный браслет, который будет следить, не применяете ли вы полуночную силу. Разумеется, о сеансах спиритуализма придется забыть. Как и о хорошей работе и престижной должности. Вот здесь, над локтем, вам поставят пометку о том, что вы отступница. С ней вас возьмут на работу разве что отчаявшиеся конторы, которым уже нечего терять, и нелегальные фирмы. Вариант чуть лучше – вас наймет сам Трибунал. В таком случае вас ждет тотальный контроль и слежка не только за вами, но и за вашими близкими. Трибунал боится «прирученных» полуночников, как одомашненных, но диких когда-то собак.
Он прикусил язык, поняв, что сказал лишнее. Однако главное было уже озвучено. И белое, почти бескровное лицо Мелинды и ужас, плещущийся в ее глазах, не оставил Нику шанса сделать иной выбор, правильный он был или нет.
– Я ничего не скажу Трибуналу, – с какой-то долей обреченности сказал он. – Однако это дело уже получило широкую огласку. И там, где не справился я, может справиться кто-то другой. Этот другой может докопаться до истины и понять, что свершить месть Кейт помогли именно вы…
– Богиня… – прошептала Мелинда, приложив пальцы к губам. – Спасибо. За… шанс.
Из ее дома Ник выходил мрачнее тучи. Будь отец рядом, обвинил бы его в непрофессионализме. В том, что подвел его, что очернил честное имя агента Департамента полиции. Но сказанное отцом не отменило бы всего того, что Ник сказал Мелинде. Он просто не мог так поступить с девушкой, которой едва исполнилось семнадцать лет. Которая тоже в неком смысле стала жертвой Кейт Тэннер. Ее отчаянное желание отомстить сделало ее единственную подругу убийцей.