Вернувшись в Департамент, Ник направился прямиком в кабинет Лиама. Говорил он долго.
– Мстительный дух? – нахмурившись, переспросил Лиам.
– Да. Кейт Тэннер была первой, кто услышал его зов. Возможно, в том месте, где она шла, кто-то проводил ритуал. Или там была порвана завеса.
Не только замалчивание правды, но и ложь, сказанная прямо в лицо старого друга и начальника. Но если обвинить в убийстве Кейт, ее рано или поздно свяжут с единственной подругой, Мелиндой. Кейт Тэннер мертва, и ее уже не наказать за содеянное.
– А остальные? Как запись попала на мемокубы старшеклассников?
Этого Ник наверняка сказать не мог, а потому принялся строить догадки.
Возможно, подобное объяснение и устроило бы Департамент (чего, правда, не скажешь ни о мэре, ни о родителях, потерявших своих детей). Месть духов живым – редкое, но все же не невозможное явление.
Однако случился новый скандал.
В один день в газете вышла статья под заголовком «Исповедь мертвой школьницы». Некий спиритуалист, пожелавший остаться неизвестным (но явно получивший от газеты крупный чек) рассказал, что во время сеанса к нему обратилась девушка по имени Кейт Тэннер, которая поведала ему свою историю. А дальше было все то, что Ник услышал от Мелинды – презрение одноклассников, травля и… шантаж. Вместо объяснения, что случилось с учениками Колледжа Килкенни, стояла лаконичная, но вместе с тем жутковатая фраза: «Они поплатились за все».
Словам духа (и спиритуалиста) поверили далеко не все… Однако родители погибших учеников заподозрили мать Кейт Тэннер в том, что она отомстила за дочь, призвав на помощь полуночные чары. Вероятно, они догадывались, что история с травлей и наркотиками вполне могла оказаться правдой. Что Кейт и впрямь могли подвести к краю их собственные дети.
Дело передали специальному агенту Трибунала. При обыске в доме Тэннер он обнаружил те самые книги по полуночной магии, а после, как и предупреждал Ник, вышел на магазин и выяснил, кто именно за них расплатился. С матери Кейт обвинения сняли, а вот истинную виновницу найти не смогли. И не потому, конечно, что не пытались.
Вместе с родителями Мелинда покинула Ирландию. По подозрениям Ника, они уехали туда, где не действуют законы Трибунала, а полуночная – темная, как называют ее в других странах – магия не запрещена или и вовсе узаконена.
– Ты провалил это дело. – Лиам, нависающий над столом, за которым сидел Ник, даже не пытался смягчить свои слова.
Ник мрачно кивнул. Так все и выглядело. Так оно и было.
Самое печальное – это не самое худшее, что с ним происходило. След ускользал из его пальцев, словно серебристая змея, сотканная из эфира. Он все еще чувствовал тэну, видел ее невооруженным взглядом… Но какой в этом смысл, если она не могла привести его к тому, кто оставил шлейф остаточной энергии полуночных чар? Он был бессилен.
Дар следопыта, которому Ник обучался с самого детства под строгим контролем отца, с каждым днем становился все слабей.
Глава девятая
Человек, променявший детские мечты о «вольности» и безграничной свободе на служение государству – куда менее странное явление, нежели следопыт, потерявший возможность идти по следу.
Причина могла быть только одна: проклятие. Дар не исчезает просто так. Дар вообще не исчезает, если в твою жизнь не вмешиваются чужие чары. Полуночные, несомненно.
Однако проклятие так просто насылать не станут. Чтобы пойти против Трибунала и призвать на помощь полуночными чарами (а любое проклятие к ним относилось), да еще и направить их против инспектора Департамента, нужна веская причина. Кому Ник умудрился так сильно насолить? Выяснить это – задача не из легких, если учесть род его занятий. Скольких отступников он успел отправить в тюрьму?
Хотя можно поставить вопрос иначе: кто из них имел возможность ему отомстить?
Сидя на диване в своей скромной холостяцкой квартире, Ник глотнул пива и потер пальцами виски. Сосредоточиться не получалось. Ухватить ниточку в веренице кружащих в голове мыслей – тоже. Перед глазами мелькали лица тех, кого он отправил на суд Трибунала, а в голове, как в мемокарде – выдержки из заведенных на них дел. Биография, магическая специализация, умения, индивидуальный почерк – характерное плетение чар. Людей, к кому в черный список мог попасть Николас Куинн, набиралось предостаточно, что существенно осложняло поиски.
Медальон на груди мелко завибрировал, разрывая цепочку мыслей. Зажав в ладони, Ник активировал его. Амулет зова мгновенно обнаружил, куда послать проекцию, и на противоположной стене появилось лицо Меган.
– Раск, Герман и я собираемся сегодня в «Асковай». Ты с нами?
– Надо же, редкая вылазка мисс Броуди в свет, – улыбнулся он. – Но я пас, прости.
События последних дней отбили у него всю охоту к веселью.
Меган, глядящая на Ника со стены, безошибочно разгадала его настроение.
– Я слышала о деле сирены. Давно не видела Робинсона таким злым. И не видела, чтобы он так сильно злился на тебя.
– Я его подвел, – просто сказал Ник. – И загнал в угол. Эта дьяволица, которая крадет чужую красоту, все еще на свободе. Из-за меня. О Тэннер и Кеннеди ты и так знаешь. Я провалил два крупных дела подряд. По-хорошему, меня нужно если не уволить, то понизить в должности – возложенных на меня надежд я не оправдал. А Лиам не может… вернее, не хочет. И это снова дает пищу слухам вокруг его… м-м-м… патронажа, что не радует ни его, ни меня.
– Ник, это всего лишь две осечки за год твоей службы инспектором. А сколько в твоей практике было успешных дел…
Ник вздохнул.
– Думаю, ты и без меня знаешь: лучше всего люди запоминают не чужие достижения, а чужие провалы.
Они помолчали.
– Ник, у тебя выдались тяжелые дни. Тебе нужно развеяться. – Меган ослепительно улыбнулась. – Я настаиваю. И, если ты не забыл, я выше тебя по должности. Мои приказы должны выполняться незаме…
– Ах приказы, – рассмеялся он. – Ну хорошо. Я с вами.
Все равно последние часы усиленных раздумий ни к какому полезному результату не привели.
– Форма одежды – парадная, – со смешком сказала Меган. – Вернее, все, что угодно, кроме заляпанных соусом джинсов, в которых Герман заявился в бар в прошлые выходные.
– Хорошо. – Ник отсалютовал ей початой бутылкой. – Я приду без джинсов.
Меган прищурила глаза.
– Ты франт, – не растерявшись, сказала она. – Ты не носишь джинсов. Только черные, всегда тщательно выглаженные брюки.
Ник рассмеялся. Стало неожиданно приятно, что Меган знает его стиль. А значит, порой за ним наблюдает.
– Уговорила. Я приду без джинсов и без брюк.
Меган очаровательно закатила глаза.
– Одевайся давай. Не заставляй девушку тебя ждать.
Посмеиваясь, Ник разорвал связь прикосновением к медальону. На сборы он потратил десять минут – надел черные брюки (в своем наблюдении Меган была абсолютно права), рубашку и начищенные до блеска лакированные ботинки. В голове зазвучал голос совсем еще юной Морриган, со смехом называющей его педантом.
Завершающим штрихом Ник провел пятерней снизу вверх по аккуратно уложенным волосам. Взлохмаченные, они делали его похожим на бесшабашного мальчишку, а этот образ не слишком сочетался со званием младшего инспектора Департамента. Вот и приходилось тщательно приглаживать волосы в попытке придать себе немного строгости.
Хорошо, что есть люди, с которыми можно побыть самим собой.
Сломанный портал-зеркало, вокруг которого суетился хмурый наладчик, внес коррективы в расписанный до минут план. Пришлось идти до следующего портал-зеркала. Даже будь Ник колдуном, а не следопытом, сформировать портал не смог бы. Подобные чары были запрещены Трибуналом с расплывчатой формулировкой «ради сохранения личной безопасности жителей города».
Когда он вошел в «Асковай», громила Герман, Меган и рыжий Раск уже были там. Раск как раз отпускал какую-то скабрезную шуточку, ничуть не беспокоясь о присутствии дамы, во-первых, и старшей по званию, во-вторых. Однако Меган никогда е кичилась тем, что в свои «около тридцати» уже была старшим инспектором и находилась на хорошем счету у главы Департамента. Это Нику всегда в ней нравилось.
Пока Раск и Герман гоготали над анекдотом, он перекинулся с Меган парой ничего не значащих фраз. Однако разговор, против обыкновения, не клеился. Блуждая в своих мыслях, Ник слушал ее вполуха. Он то переспрашивал Меган, то отвечал невпопад.
– Ты сам не свой, – с тревогой сказала она. Карие глаза смотрели участливо. – Я надеялась, эта вылазка немного тебя взбодрит.
– Извини. Не могу никак выкинуть мысли из головы.
– О последнем деле?
– Да. Нет. Не совсем.
– Как исчерпывающе, – беззлобно усмехнулась Меган.
Ник покрутил в руке бокал. Во всем Кенгьюбери было не так много людей, с которыми он мог поделиться чем-то очень личным. За последние несколько лет одиночество стало больше, чем просто привычкой – второй натурой. И вроде бы много рядом неплохих людей, но что-то мешало ему называть их друзьями.
Рассказать обо всем Клио он отчего-то не мог. Было стыдно признаться ей в собственной беспомощности, в том, что как инспектор и следопыт он стал неполноценен. Меган он тоже не собирался ни о чем говорить. Но вдруг понял… если он не расскажет хоть кому-нибудь о том, что происходит с его даром, то просто взорвется. Этот секрет, так тщательно им оберегаемый, жег душу изнутри. Его жизнь стремительно катилась под откос, подминая под себя его карьеру, его репутацию, его мечту – стать достойным сыном своего отца.
Нелегко открыться кому-то, когда привык все держать внутри. Но может, сейчас самое подходящее время, чтобы разделить с кем-то свою тайну? Попросить помощи, совета, просто поддержки, на худой конец.
Ник резко поставил бокал на стол. И начал говорить, не глядя на Меган. Ее реакция на сумбурный монолог уверила его в том, что он не зря открыл ей свою душу. Ни разочарования, ни насмешки – лишь безграничное сочувствие.